Книжное
Попытки конструировать нечеловеческий интеллект практически всегда пробуксовывают на знании (предположении) того, откуда этот интеллект взялся. Практически у всех высших млекопитающих и птиц, которых подозревают в высоком интеллекте и наличии сознания/самосознания, есть эмоциональная сфера. Она есть и у умных осьминогов, хотя их мозг организован совершенно не так, как у млекопитающих или птиц. То есть, можно предположить, что эмоции это часть объективно формирующегося механизма реакции на окружающий мир, и при достижении достаточной сложности разум должен так или иначе стать эмоциональным.
У Йена Бэнкса, видимо, была близкая концепция, так как его искусственные разумы эмоцинальны. Их эмоции отличны от человеческих и устроены иначе, и вполне очевидно, что это не наследине запрограммированности от созданных людьми прототипов, т.к. история Культуры насчитывает не просто тысячи, а миллионы лет, и большую часть этого времени разумные машины эволюционируют самостоятельно - параллельно с гуманоидной цивилизацией Культуры, в близком контакте, но не зависимости от людей.
Если говорить о фэнтези, то отчасти всё списывает первоначальное жанровое соглашение: имея дело с одушевлённым миром, мы уже не должны искать объяснения в эволюции или объективном устройстве вселенной, но в чём-то мы объяснение искать всё-таки должны. То есть, насколько я понимаю рамки жанра, мы имеем полное право сказать "просто потому что", но такой авторский произвол, не связанный паутиной смыслов с остальным придуманным миром, будет торчать из текста как обломанный зуб. Неверибельно торчать.
Значит, рассуждаю я дальше, если мы, находясь в одушевлённом ("волшебном", "магическом", созданном богами или населённом ими) мироздании, говорим: некая тварь разумна, но не имеет эмоций, полностью рациональна, мы должны хотя бы минимально определить, как и почему, а точнее - кто так сделал. Вот в рамках объективного НФ мироздания можно придумать какой-то эволюционный механизм (аутичный вид? вид, у которого роль эмоций исполняет что-то другое?). А в фэнтезийном мире должен быть иной механизм, растущий из самого смысла фэнтези - из одушевлённости, из наличия маны, магии, силы, святого духа или чего-то ещё подобного. Некто разумен, но лишён эмоций. Что тогда в этом мире эмоция, как она связана с магической (божественной, волшебной) основой эттго мира? Можем ли мы, эмоциональные разумные существа, поверить в такую конструкцию? И если да, то как она должна быть оформлена словами?
Опять же, в рамках НФ мы можем поверить в безэмоциональный разум, если он машинный и эволюционировал, например, без опоры на человека. А в фэнтези как?
Это я третий день кручу в голове вещицу, написанную в реалистичном сеттинге языком детектива. Она ходит, как НФ, крякает как НФ и выглядит как НФ, но упорный автор раз за разом доказывает, что пишет мистику про разумных рациональных русалок с приоритетом сохранения вида, а не особи.
Моя способность верить делает "бздынь". Особенно обидно, что написано хорошо, начиная от фактуры и картинки полицейского процедурала и заканчивая логикой построения сюжета.
Написала автору про реципрокный альтруизм и ценность самки для видов с половым размножением, он обещал погуглить, но, кажется, его самоидентификация как автора мистики ему важнее, чем целостность производимого на читателя впечатления.
И вот сижу я значит, со своим лёгким фэнтези, в одной руке психология, в другой - одушевлённый мир, выросший из культурного слоя человеческого представления о сверхъестественном, и не хочу попасть в такую же коллизию.
У Йена Бэнкса, видимо, была близкая концепция, так как его искусственные разумы эмоцинальны. Их эмоции отличны от человеческих и устроены иначе, и вполне очевидно, что это не наследине запрограммированности от созданных людьми прототипов, т.к. история Культуры насчитывает не просто тысячи, а миллионы лет, и большую часть этого времени разумные машины эволюционируют самостоятельно - параллельно с гуманоидной цивилизацией Культуры, в близком контакте, но не зависимости от людей.
Если говорить о фэнтези, то отчасти всё списывает первоначальное жанровое соглашение: имея дело с одушевлённым миром, мы уже не должны искать объяснения в эволюции или объективном устройстве вселенной, но в чём-то мы объяснение искать всё-таки должны. То есть, насколько я понимаю рамки жанра, мы имеем полное право сказать "просто потому что", но такой авторский произвол, не связанный паутиной смыслов с остальным придуманным миром, будет торчать из текста как обломанный зуб. Неверибельно торчать.
Значит, рассуждаю я дальше, если мы, находясь в одушевлённом ("волшебном", "магическом", созданном богами или населённом ими) мироздании, говорим: некая тварь разумна, но не имеет эмоций, полностью рациональна, мы должны хотя бы минимально определить, как и почему, а точнее - кто так сделал. Вот в рамках объективного НФ мироздания можно придумать какой-то эволюционный механизм (аутичный вид? вид, у которого роль эмоций исполняет что-то другое?). А в фэнтезийном мире должен быть иной механизм, растущий из самого смысла фэнтези - из одушевлённости, из наличия маны, магии, силы, святого духа или чего-то ещё подобного. Некто разумен, но лишён эмоций. Что тогда в этом мире эмоция, как она связана с магической (божественной, волшебной) основой эттго мира? Можем ли мы, эмоциональные разумные существа, поверить в такую конструкцию? И если да, то как она должна быть оформлена словами?
Опять же, в рамках НФ мы можем поверить в безэмоциональный разум, если он машинный и эволюционировал, например, без опоры на человека. А в фэнтези как?
Это я третий день кручу в голове вещицу, написанную в реалистичном сеттинге языком детектива. Она ходит, как НФ, крякает как НФ и выглядит как НФ, но упорный автор раз за разом доказывает, что пишет мистику про разумных рациональных русалок с приоритетом сохранения вида, а не особи.
Моя способность верить делает "бздынь". Особенно обидно, что написано хорошо, начиная от фактуры и картинки полицейского процедурала и заканчивая логикой построения сюжета.
Написала автору про реципрокный альтруизм и ценность самки для видов с половым размножением, он обещал погуглить, но, кажется, его самоидентификация как автора мистики ему важнее, чем целостность производимого на читателя впечатления.
И вот сижу я значит, со своим лёгким фэнтези, в одной руке психология, в другой - одушевлённый мир, выросший из культурного слоя человеческого представления о сверхъестественном, и не хочу попасть в такую же коллизию.