зарисовка
то же самое, но с продолжением
Он сидел на низкой табуретке перед печкой и задумчиво глядел на дверцу топки. Дрова горели размеренно и в то же время вспыльчиво. Он не чувствовал тепла, не щурился от яркого света, пробивавшегося в щели дверцы. Сжимая в руках кочергу, он еле заметно поводил ею в воздухе, словно пытаясь осознать, что он действительно сидит сейчас на табуретке и ждет, когда прогорят дрова. Дрова ли... Кочерга упрямо выписала: "слишком все похоже... как-то просто все... быть может, неправильно...", а мысли жгли его сознание, и нечем было поправить их, чтоб горели ровнее.
Вздохнув, он поднялся, посмотрел еще раз сквозь дверцу топки и вышел на террасу. Не спеша спустившись по ступенькам, поглядел на заполонившую двор сныть, потянул руку к стеблю,собираясь одним резким движением нарушить течение зеленого моря, простиравшегося до сарая. Затем на мгновение задумался, словно вновь ощутил в руке холод кочерги и скрестил руки на груди. Вздохнул, поправил выбившийся серый волос, развернулся лицом к дому и, приложив руку ко лбу, посмотрел на крышу. Из трубы ровно шел дым. Он довольно прищурился и вернулся в дом.
Печка успокоилась, отдала тепло, погасла. Он выключил свет на кухне, взял спички и, аккуратно закрыв за собой дверь, вышел на крыльцо. Севши в кресло, достал трубку и долго еще смотрел на нее,словно пытаясь вновь осознать время и место происходящего, вернее, мирно и монотонно протекавшего, словно крыша этого старого дома.
Дым быстро растворялся в воздухе, и вряд ли через пять минут кто-нибудь вспомнит о том, как ровно и не торопясь он выдыхал его.
Сныть неподвижным ковром застилала двор. Снова штиль, подумал он. Теперь осталось пережить только последний шторм. Всего один. И даже сгорбленной кочерге неведомо, что будет после.
Лист дикого винограда, спускавшегося по крыше, едва заметно затрепетал.
Он прислушался. Встал с кресла и ступил на верхнюю ступеньку. Ветер ласково погладил его по голове. Серые волосы, вздрогнув, легли в легком беспорядке, едва касаясь лица. Он невольно поправил их рукой, затем, держась за перила, осторожно спустился, прихрамывая на правую ногу.
Ветер спугнул солнечных зайчиков с листьев, и оттого казалось, что зеленое море чуть нахмурилось. Скрытая этим морем, дальняя калитка скрипнула, помолчала и пружинно вздохнула. Пустив дым в сторону убегающих облаков, он направился навстречу гостям, так редко появляющихся здесь, что уместнее было бы назвать их просто незнакомцами. Однако он знал, кто нарушил удушающий покой, царивший вкруг этого ветхого дома.
- Что ж, здравствуй, - поприветсвовал он гостя.
- Гроза начинается, - едва слышно ответил тот.
- Пройдем в дом?
Человек в сером плаще усмехнулся и посмотрел на него, надолго остановив свой взгляд на его усталых серых глазах. Затем снова усмехнулся и произнес:
- Но ты ведь не хочешь в дом? Там тепло и слишком спокойно, верно?
- Верно, но... Быть может, так оно должно... Время... - он выпустил кольцо дыма и вновь замолчал, глядя на старую крышу, по которой упрямо полз дикий виноград, вздрагивая от порывов усиливавшегося ветра.
- Проходит?
- Да... Знаешь, я теперь даже сомневаюсь, было ли это все...
- Ногу сходя со ступенек повредил? - в голосе странника не было злобы, обиды, лишь светлая грусть.
Он едва заметно улыбнулся.
- Право, ты знаешь о чем говоришь и с кем. Даже если оно и было все, теперь все по-другому. Штиль, понимаешь?
- Неужели? а мне казалось, гроза...
Он тихонько зарычал. Их взгляды встретились.
- Все еще впереди, не все еще потеряно. Еще одна буря, но будет ли она последней, зависит только от тебя. Неужели ты хочешь каждый вечер выходить на террасу, глядеть на покосившийся сарай, зная, что настанет день и он упадет? Вздыхать и лелеять в себе боль, ожидая, когда наконец подует ветер, настоящий ветер, что смоет весь этот город и утопит твою грусть? А если никогда?
Рычание стало громче. Странник улыбнулся.
Зеленое море бушевало. Вновь хлопнула калитка. По тропинке, идущей в гору, бок о бок бежали два волка. Они были уже стары, но еще достаточно быстры.
С крыши старого дома можно было бы увидеть их силуэты на вершине горы. Один волк заметно прихрамывал, он остановился. Зарычал, завыл и вдруг уронил голову на остывающую землю.
Ветер яростно трепал его шерсть, но он был неподвижен. Деревья у дома, тяжело вздыхая, гнулись, роняя на землю зеленые слезы.
А второй волк спокойно сидел у тела друга. Он Ждал. Он знал, что это не последний их шторм.
Он сидел на низкой табуретке перед печкой и задумчиво глядел на дверцу топки. Дрова горели размеренно и в то же время вспыльчиво. Он не чувствовал тепла, не щурился от яркого света, пробивавшегося в щели дверцы. Сжимая в руках кочергу, он еле заметно поводил ею в воздухе, словно пытаясь осознать, что он действительно сидит сейчас на табуретке и ждет, когда прогорят дрова. Дрова ли... Кочерга упрямо выписала: "слишком все похоже... как-то просто все... быть может, неправильно...", а мысли жгли его сознание, и нечем было поправить их, чтоб горели ровнее.
Вздохнув, он поднялся, посмотрел еще раз сквозь дверцу топки и вышел на террасу. Не спеша спустившись по ступенькам, поглядел на заполонившую двор сныть, потянул руку к стеблю,собираясь одним резким движением нарушить течение зеленого моря, простиравшегося до сарая. Затем на мгновение задумался, словно вновь ощутил в руке холод кочерги и скрестил руки на груди. Вздохнул, поправил выбившийся серый волос, развернулся лицом к дому и, приложив руку ко лбу, посмотрел на крышу. Из трубы ровно шел дым. Он довольно прищурился и вернулся в дом.
Печка успокоилась, отдала тепло, погасла. Он выключил свет на кухне, взял спички и, аккуратно закрыв за собой дверь, вышел на крыльцо. Севши в кресло, достал трубку и долго еще смотрел на нее,словно пытаясь вновь осознать время и место происходящего, вернее, мирно и монотонно протекавшего, словно крыша этого старого дома.
Дым быстро растворялся в воздухе, и вряд ли через пять минут кто-нибудь вспомнит о том, как ровно и не торопясь он выдыхал его.
Сныть неподвижным ковром застилала двор. Снова штиль, подумал он. Теперь осталось пережить только последний шторм. Всего один. И даже сгорбленной кочерге неведомо, что будет после.
Лист дикого винограда, спускавшегося по крыше, едва заметно затрепетал.
Он прислушался. Встал с кресла и ступил на верхнюю ступеньку. Ветер ласково погладил его по голове. Серые волосы, вздрогнув, легли в легком беспорядке, едва касаясь лица. Он невольно поправил их рукой, затем, держась за перила, осторожно спустился, прихрамывая на правую ногу.
Ветер спугнул солнечных зайчиков с листьев, и оттого казалось, что зеленое море чуть нахмурилось. Скрытая этим морем, дальняя калитка скрипнула, помолчала и пружинно вздохнула. Пустив дым в сторону убегающих облаков, он направился навстречу гостям, так редко появляющихся здесь, что уместнее было бы назвать их просто незнакомцами. Однако он знал, кто нарушил удушающий покой, царивший вкруг этого ветхого дома.
- Что ж, здравствуй, - поприветсвовал он гостя.
- Гроза начинается, - едва слышно ответил тот.
- Пройдем в дом?
Человек в сером плаще усмехнулся и посмотрел на него, надолго остановив свой взгляд на его усталых серых глазах. Затем снова усмехнулся и произнес:
- Но ты ведь не хочешь в дом? Там тепло и слишком спокойно, верно?
- Верно, но... Быть может, так оно должно... Время... - он выпустил кольцо дыма и вновь замолчал, глядя на старую крышу, по которой упрямо полз дикий виноград, вздрагивая от порывов усиливавшегося ветра.
- Проходит?
- Да... Знаешь, я теперь даже сомневаюсь, было ли это все...
- Ногу сходя со ступенек повредил? - в голосе странника не было злобы, обиды, лишь светлая грусть.
Он едва заметно улыбнулся.
- Право, ты знаешь о чем говоришь и с кем. Даже если оно и было все, теперь все по-другому. Штиль, понимаешь?
- Неужели? а мне казалось, гроза...
Он тихонько зарычал. Их взгляды встретились.
- Все еще впереди, не все еще потеряно. Еще одна буря, но будет ли она последней, зависит только от тебя. Неужели ты хочешь каждый вечер выходить на террасу, глядеть на покосившийся сарай, зная, что настанет день и он упадет? Вздыхать и лелеять в себе боль, ожидая, когда наконец подует ветер, настоящий ветер, что смоет весь этот город и утопит твою грусть? А если никогда?
Рычание стало громче. Странник улыбнулся.
Зеленое море бушевало. Вновь хлопнула калитка. По тропинке, идущей в гору, бок о бок бежали два волка. Они были уже стары, но еще достаточно быстры.
С крыши старого дома можно было бы увидеть их силуэты на вершине горы. Один волк заметно прихрамывал, он остановился. Зарычал, завыл и вдруг уронил голову на остывающую землю.
Ветер яростно трепал его шерсть, но он был неподвижен. Деревья у дома, тяжело вздыхая, гнулись, роняя на землю зеленые слезы.
А второй волк спокойно сидел у тела друга. Он Ждал. Он знал, что это не последний их шторм.