Мама, я одеваю хиджаб…
Ни одна девушка произносила эту фразу, в ответ на которую слышала, недоуменное,- «Что случилось?». А дальше, как по сценарию - «Что скажут люди?».
В какой-то момент ты понимаешь, что это неукоснительное требование, при этом разрываешь свое сердце, недоумевая, как же объяснить это своим близким, когда все твои доводы отскакивают, как мяч от стены и самое близкое сердце на свете тебя такой не принимает.
История Фатимы началась с того, что в один день она почувствовала, что вера, с которой она жила искусственная, а порой даже смешная. С этого момента и начался путь от праздности к познаниям и новым открытиям. Первым препятствием стали собственные противоречия - новая одежда, иное поведение, «смогу ли, я?» - этот вопрос часто раздавался в сознании, одновременно завораживая и пугая. Потом случайное отравление и новая жизнь. Удивительно, как близко порой бывает дыхание смерти и как оно перестраивает жизнь. Я жива и значит, есть время многое изменить. Нет-нет не в угоду обещанному раю, а лишь потому, что теперь живу, как чувствую. Затем еще испытание: пуля советских времен, завалявшаяся в сумке - холостая, мятая, изношенная временем и - аэропорт.
- Девушка, сумка ваша?
- Да, конечно.
- Вам что-нибудь передавали?
- Нет, ничего абсолютно
- У вас пуля в сумке, оставайтесь на месте.
- Что у меня? Ах, да, О, Боже…
Дальше все как в фильмах: грузные мужчины, хватающие за руки, перекошенные от страха и ненависти лица, реплики «Террористка чертова», и самое ужасное испуганное лицо матери, от непонимания которой она брала билет Махачкала-Москва, к отцу, пока все уляжется. Потом долгие часы допроса, унизительные реплики, вопросы, еще вопросы, тысячи вопросов, конца которым просто не было. А в голове только одно «Почему эта злосчастная древняя пуля рождает столько вопросов?»
- Подписывайся здесь!
- Без мамы не стану.
- Не слышишь меня, только хуже будет.
Будь что будет, подпись.
И так бесконечное количество времени. Она держится лишь бы не заплакать, как будто слезы перед этими людьми еще один плевок в ее же душу. Несколько грозных мужчин и одна женщина. Открываются двери, и влетает мама: «Сколько можно, да что с тобой делать, столько проблем из-за одной тебя!». Весь материнский страх и переживания вылились в этом потоке разрывающих на части слов. И здесь конец всей нерушимой стойкости и воли, остался лишь протяжный стон и слезы, которых уже было не остановить. Схватившись обеими руками за рот, чтоб как-то остановить этот поток охватившей обиды и слабости, она пыталась заставить себя замолчать. Но слезы предатели уже не подчинялись. Уже после, - «у меня самого жена закрытая, ты понимаешь там люди, проверка, если б не забрали, люди отказались бы лететь».
- Можно мне сделать намаз? Я, свободна?
- Да, конечно.
Да, конечно, понять всех можно и допрос с пристрастием, и возмущение вперемешку с ненавистью людей. Но кто поймет те чувства непонимания, страха и глубокой обиды на этих же людей, когда в глубине души невольно рождается и растет вопрос - «За что они так?». Ответ, не заставит ждать. За то, что ты однажды произнесла - Мама я надеваю хиджаб, за то, что научилась слышать близких и чужих, научилась отдавать и самое главное прощать не за что-то, а вот просто так.
Еще история Юлии (Амина), которая приняв Ислам, столкнулась с еще большим непониманием родных. Мать, в исступлении кричащая - «Живой хорони, своими руками души, не приму и не позволю, слышишь!!!». Долгие и монотонные дни в одной квартире, казались в неисчислимое количество раз лучше вечно стремящегося и не прощающего ошибок города. «Уж, лучше так, зато меня не ломают», успокаивала себя Юлия.
«Как с гуся вода!»,- вопль матери. Затем лестничная клетка, незамысловатое платье, сорванный шарф и кажется все же сломанная воля. Конечно, многим покажется, подумаешь непокрытый волос - велико горе, ходила прежде и всякое прочее. Наверно трудно подобрать слова, и есть ли они вообще, когда понимаешь всем сердцем, что жить так больше ты не можешь, нет, просто уже не хочешь.
- Ты права, мама, с гуся и то, что-то бы вытекло.
Юлия хватает с пола тряпку, наматывает на голову, мчится к своей подруге. И плевать на недоумевающие взгляды, на вытянутые пальцы и вопросы любопытных соседок, в мыслях лишь: «Меня не сломили, хвала Всевышнему! Я не в грязи, несмотря на то, что на голове самая настоящая тряпка».
Я всегда знала, или, по крайней мере, считала, что знаю, что значит хорошо, что плохо, но не было стимула жить по этим стандартам. Теперь я всем сердцем, пусть не самым хорошим, чувствую, как рождается радость от сознания, что кому-то можешь сделать лучше. Я была «стервой», одной из сотни безразличных людей, хладнокровной, капризной, меня любили, и я считала - А, как иначе! Мне были все должны и только никому - я. И вовсе ничего не стоило посмеяться над чувствами, над слабостями и потерями, сейчас, смело могу сказать - стоит и очень дорого.
Таких историй уйма и пишу о них для того, чтоб прежде, чем в очередной раз крикнуть что-то язвительное, вслед закрытой девчонке задумались, так ли оно на самом деле.
В какой-то момент ты понимаешь, что это неукоснительное требование, при этом разрываешь свое сердце, недоумевая, как же объяснить это своим близким, когда все твои доводы отскакивают, как мяч от стены и самое близкое сердце на свете тебя такой не принимает.
История Фатимы началась с того, что в один день она почувствовала, что вера, с которой она жила искусственная, а порой даже смешная. С этого момента и начался путь от праздности к познаниям и новым открытиям. Первым препятствием стали собственные противоречия - новая одежда, иное поведение, «смогу ли, я?» - этот вопрос часто раздавался в сознании, одновременно завораживая и пугая. Потом случайное отравление и новая жизнь. Удивительно, как близко порой бывает дыхание смерти и как оно перестраивает жизнь. Я жива и значит, есть время многое изменить. Нет-нет не в угоду обещанному раю, а лишь потому, что теперь живу, как чувствую. Затем еще испытание: пуля советских времен, завалявшаяся в сумке - холостая, мятая, изношенная временем и - аэропорт.
- Девушка, сумка ваша?
- Да, конечно.
- Вам что-нибудь передавали?
- Нет, ничего абсолютно
- У вас пуля в сумке, оставайтесь на месте.
- Что у меня? Ах, да, О, Боже…
Дальше все как в фильмах: грузные мужчины, хватающие за руки, перекошенные от страха и ненависти лица, реплики «Террористка чертова», и самое ужасное испуганное лицо матери, от непонимания которой она брала билет Махачкала-Москва, к отцу, пока все уляжется. Потом долгие часы допроса, унизительные реплики, вопросы, еще вопросы, тысячи вопросов, конца которым просто не было. А в голове только одно «Почему эта злосчастная древняя пуля рождает столько вопросов?»
- Подписывайся здесь!
- Без мамы не стану.
- Не слышишь меня, только хуже будет.
Будь что будет, подпись.
И так бесконечное количество времени. Она держится лишь бы не заплакать, как будто слезы перед этими людьми еще один плевок в ее же душу. Несколько грозных мужчин и одна женщина. Открываются двери, и влетает мама: «Сколько можно, да что с тобой делать, столько проблем из-за одной тебя!». Весь материнский страх и переживания вылились в этом потоке разрывающих на части слов. И здесь конец всей нерушимой стойкости и воли, остался лишь протяжный стон и слезы, которых уже было не остановить. Схватившись обеими руками за рот, чтоб как-то остановить этот поток охватившей обиды и слабости, она пыталась заставить себя замолчать. Но слезы предатели уже не подчинялись. Уже после, - «у меня самого жена закрытая, ты понимаешь там люди, проверка, если б не забрали, люди отказались бы лететь».
- Можно мне сделать намаз? Я, свободна?
- Да, конечно.
Да, конечно, понять всех можно и допрос с пристрастием, и возмущение вперемешку с ненавистью людей. Но кто поймет те чувства непонимания, страха и глубокой обиды на этих же людей, когда в глубине души невольно рождается и растет вопрос - «За что они так?». Ответ, не заставит ждать. За то, что ты однажды произнесла - Мама я надеваю хиджаб, за то, что научилась слышать близких и чужих, научилась отдавать и самое главное прощать не за что-то, а вот просто так.
Еще история Юлии (Амина), которая приняв Ислам, столкнулась с еще большим непониманием родных. Мать, в исступлении кричащая - «Живой хорони, своими руками души, не приму и не позволю, слышишь!!!». Долгие и монотонные дни в одной квартире, казались в неисчислимое количество раз лучше вечно стремящегося и не прощающего ошибок города. «Уж, лучше так, зато меня не ломают», успокаивала себя Юлия.
«Как с гуся вода!»,- вопль матери. Затем лестничная клетка, незамысловатое платье, сорванный шарф и кажется все же сломанная воля. Конечно, многим покажется, подумаешь непокрытый волос - велико горе, ходила прежде и всякое прочее. Наверно трудно подобрать слова, и есть ли они вообще, когда понимаешь всем сердцем, что жить так больше ты не можешь, нет, просто уже не хочешь.
- Ты права, мама, с гуся и то, что-то бы вытекло.
Юлия хватает с пола тряпку, наматывает на голову, мчится к своей подруге. И плевать на недоумевающие взгляды, на вытянутые пальцы и вопросы любопытных соседок, в мыслях лишь: «Меня не сломили, хвала Всевышнему! Я не в грязи, несмотря на то, что на голове самая настоящая тряпка».
Я всегда знала, или, по крайней мере, считала, что знаю, что значит хорошо, что плохо, но не было стимула жить по этим стандартам. Теперь я всем сердцем, пусть не самым хорошим, чувствую, как рождается радость от сознания, что кому-то можешь сделать лучше. Я была «стервой», одной из сотни безразличных людей, хладнокровной, капризной, меня любили, и я считала - А, как иначе! Мне были все должны и только никому - я. И вовсе ничего не стоило посмеяться над чувствами, над слабостями и потерями, сейчас, смело могу сказать - стоит и очень дорого.
Таких историй уйма и пишу о них для того, чтоб прежде, чем в очередной раз крикнуть что-то язвительное, вслед закрытой девчонке задумались, так ли оно на самом деле.