Читая Дешкина-6
Предыдущие посты по теме: 1, 2, 3, 4, 5.
...особенность любого дневника - что там показана жизнь в развитии и переменах. Если Н.Дешкин пишет, что с продовольствием в оккупированной Ялте как будто наладилось, через пару страниц - вновь отмечается ухудшение. При этом, насколько могу пока судить - продовольственное снабжение прямо зависит от интенсивности военных действий. Зимой 1942 г. шли бои на Керченском фронте, к лету 1942 г. - внимание немцев переключается на Севастополь. Итог: и в Ялту начинает прилетать ответка. Июньские записи 1942 г. страшны. Автор не прекращал их вести даже под бомбами. Описана бомбежка Ялты советской авиацией (при этом автор сам едва не пострадал), затем - пролет немецких самолетов в сторону Севастополя.
В промежутках - полуголодное существование. Посреди лета.
Хотя отчасти спасает огород, но его только засадили, и урожай еще не подоспел. Вновь муссируются слухи о вступлении в войну Турции.
Пространство слухов явно превалирует над официальными сообщениями - даже из нацистской прессы. К слову, судя по записям, и радиовещание немцы долго не налаживали в городе. Максимум - кинотеатр возобновили. Для себя.
Из записи от 22 июня 1942 г.:
"Сегодня год войны. Нужно подводить итоги. Для нас, жителей Ялты, они очень грустны. Мы все больше приходим в первобытное для человека состояние. В 7,5 веч (ера) Маруся с детьми идет в подвал, забирает коптилку. Я сижу в абсолютной темноте до 9 час. веч (ера), когда ложусь спать. В окнах стекол нет. Если доживем до осени, то забьем фанерой все. Но это же не даст нам тепла. Дров нет, и вообще их не предвидится. Керосина нет, и его не предвидится. Жиров нет много месяцев, их не предвидится. Мяса тоже. Живем в ежедневной погоне за одним хлебом, которым и питаемся. Смертность в Ялте усиливается".
Из записи от 24 июня 1942 г.:
"В данный момент в работе СС существует 2 формы решений: расстрел или освобождение, за отсутствием в военных условиях 3-й формы: каторги".
Автор проводит параллели с временами после Октября 1917 г. - в контексте поведения местных жителей осенью 1941. На Н.Дешкина явно произвели впечатление грабежи, которые разгорелись в период безвластия, и некоторое время продолжались после прихода передовых частей вермахта. Автор дневника сравнивает этот разгул анархии с революционным погромом 1917 г.
"Даже трудно сказать, кто не грабил: грабили все и всё, нуждающиеся и обеспеченные. И, кажется, вторая группа больше сумела награбить, чем первая. Этот грабеж продолжался бы и до сих пор, если бы на Наб(ережной) не были повешены 4 подростка. Иначе грабеж дошел бы до того, что победителям ничего не досталось. Немецкая форма грабежа самая деликатная: все имущество ликвидированных евреев, госуд(арственных) сов(етских) орган(ов) и собираемое с населения, досталось им. Они предпочитают у населения покупать на марки в небольшом количестве вещи большой стоимости: золото, картины, меха и пр(очее). Получается и культурно, и даром".
Запись от 30 июня 1942 г.:
"Полиция заказала в Типографии плакат, его отпечатали и наклеили на картон размером 30 х 40 сант(иметров). Текст настолько интересный, что запомнить следует:
"Я после сброшенной бомбы на д. № 4 по Поликуровской ул., пользуясь паникой, украл сумку и 410 руб."
Это(т) плакат будет повешен человеку на шею, который будет выставлен на Набережной улице и ему будет сделано публичное телесное наказание. - Что-то пахнет средневековщиной".
(в записи от 1 июля 1942 г. написано, что человеку дали 25 палочных ударов на лежаке, а потом он должен был стоять до 6 ч. вечера - в назидание. Экзекуцию распорядились провести германские военные власти.
"Делается это над русскими и руками русских. Это приобретает вдвойне пикантный интерес").
Записи, предшествующие падению Севастополя - полны описаний советских воздушных атак и пролетов германской авиации. Описаны последствия бомбовых ударов по Ялте и окрестностям, попытки мирных жителей укрыться. Показано, как слухи преувеличивают реальные факты. Если пленных тысячи - то слухи увеличивают их цифру в десятки раз. Если разрушения - то аналогично.
И на фоне ужасов войны - не меньшие заботы автора - о пропитании. Нет, наверное, ни одной записи, где бы ни было упоминаний продуктов. Основной рацион автора и его семьи составляют хлеб и рыба. Но и то, и то - не всегда. Иногда получается выменять у немцев и румын на те или иные вещи шоколадки для детворы. Однако - в условиях войны - еда становится ценностью. Интересно, что автор (пока, во всяком случае) - не проводит параллелей с довоенным временем. То есть на фоне военной реальности пока не произошло естественной идеализации жизни до войны. И это во многом удивительно. Т.к. когда становится хуже - обычно и недавнее прошлое свойственно идеализировать, если оно было лучше.
Но Н.Дешкин явно в эту крайность не впадает.
Вообще, по всей видимости, дневник был для него некоторой терапией и способом сохранить равновесие в условиях откровенно экстремальных для себя и своих близких. Попытки сохранить отстраненность, стать наблюдателем там, где мало кто смог бы смотреть на события как бы со стороны. Тем более - имея семью, за которую постоянно переживаешь.
...особенность любого дневника - что там показана жизнь в развитии и переменах. Если Н.Дешкин пишет, что с продовольствием в оккупированной Ялте как будто наладилось, через пару страниц - вновь отмечается ухудшение. При этом, насколько могу пока судить - продовольственное снабжение прямо зависит от интенсивности военных действий. Зимой 1942 г. шли бои на Керченском фронте, к лету 1942 г. - внимание немцев переключается на Севастополь. Итог: и в Ялту начинает прилетать ответка. Июньские записи 1942 г. страшны. Автор не прекращал их вести даже под бомбами. Описана бомбежка Ялты советской авиацией (при этом автор сам едва не пострадал), затем - пролет немецких самолетов в сторону Севастополя.
В промежутках - полуголодное существование. Посреди лета.
Хотя отчасти спасает огород, но его только засадили, и урожай еще не подоспел. Вновь муссируются слухи о вступлении в войну Турции.
Пространство слухов явно превалирует над официальными сообщениями - даже из нацистской прессы. К слову, судя по записям, и радиовещание немцы долго не налаживали в городе. Максимум - кинотеатр возобновили. Для себя.
Из записи от 22 июня 1942 г.:
"Сегодня год войны. Нужно подводить итоги. Для нас, жителей Ялты, они очень грустны. Мы все больше приходим в первобытное для человека состояние. В 7,5 веч (ера) Маруся с детьми идет в подвал, забирает коптилку. Я сижу в абсолютной темноте до 9 час. веч (ера), когда ложусь спать. В окнах стекол нет. Если доживем до осени, то забьем фанерой все. Но это же не даст нам тепла. Дров нет, и вообще их не предвидится. Керосина нет, и его не предвидится. Жиров нет много месяцев, их не предвидится. Мяса тоже. Живем в ежедневной погоне за одним хлебом, которым и питаемся. Смертность в Ялте усиливается".
Из записи от 24 июня 1942 г.:
"В данный момент в работе СС существует 2 формы решений: расстрел или освобождение, за отсутствием в военных условиях 3-й формы: каторги".
Автор проводит параллели с временами после Октября 1917 г. - в контексте поведения местных жителей осенью 1941. На Н.Дешкина явно произвели впечатление грабежи, которые разгорелись в период безвластия, и некоторое время продолжались после прихода передовых частей вермахта. Автор дневника сравнивает этот разгул анархии с революционным погромом 1917 г.
"Даже трудно сказать, кто не грабил: грабили все и всё, нуждающиеся и обеспеченные. И, кажется, вторая группа больше сумела награбить, чем первая. Этот грабеж продолжался бы и до сих пор, если бы на Наб(ережной) не были повешены 4 подростка. Иначе грабеж дошел бы до того, что победителям ничего не досталось. Немецкая форма грабежа самая деликатная: все имущество ликвидированных евреев, госуд(арственных) сов(етских) орган(ов) и собираемое с населения, досталось им. Они предпочитают у населения покупать на марки в небольшом количестве вещи большой стоимости: золото, картины, меха и пр(очее). Получается и культурно, и даром".
Запись от 30 июня 1942 г.:
"Полиция заказала в Типографии плакат, его отпечатали и наклеили на картон размером 30 х 40 сант(иметров). Текст настолько интересный, что запомнить следует:
"Я после сброшенной бомбы на д. № 4 по Поликуровской ул., пользуясь паникой, украл сумку и 410 руб."
Это(т) плакат будет повешен человеку на шею, который будет выставлен на Набережной улице и ему будет сделано публичное телесное наказание. - Что-то пахнет средневековщиной".
(в записи от 1 июля 1942 г. написано, что человеку дали 25 палочных ударов на лежаке, а потом он должен был стоять до 6 ч. вечера - в назидание. Экзекуцию распорядились провести германские военные власти.
"Делается это над русскими и руками русских. Это приобретает вдвойне пикантный интерес").
Записи, предшествующие падению Севастополя - полны описаний советских воздушных атак и пролетов германской авиации. Описаны последствия бомбовых ударов по Ялте и окрестностям, попытки мирных жителей укрыться. Показано, как слухи преувеличивают реальные факты. Если пленных тысячи - то слухи увеличивают их цифру в десятки раз. Если разрушения - то аналогично.
И на фоне ужасов войны - не меньшие заботы автора - о пропитании. Нет, наверное, ни одной записи, где бы ни было упоминаний продуктов. Основной рацион автора и его семьи составляют хлеб и рыба. Но и то, и то - не всегда. Иногда получается выменять у немцев и румын на те или иные вещи шоколадки для детворы. Однако - в условиях войны - еда становится ценностью. Интересно, что автор (пока, во всяком случае) - не проводит параллелей с довоенным временем. То есть на фоне военной реальности пока не произошло естественной идеализации жизни до войны. И это во многом удивительно. Т.к. когда становится хуже - обычно и недавнее прошлое свойственно идеализировать, если оно было лучше.
Но Н.Дешкин явно в эту крайность не впадает.
Вообще, по всей видимости, дневник был для него некоторой терапией и способом сохранить равновесие в условиях откровенно экстремальных для себя и своих близких. Попытки сохранить отстраненность, стать наблюдателем там, где мало кто смог бы смотреть на события как бы со стороны. Тем более - имея семью, за которую постоянно переживаешь.