Звёздный десант
Недавно в очередном перерыве между чтением технической литературы перечитал "Звёздный десант" Хайнлайна. Кажется, уже в третий раз. Ещё до первого чтения этой книги несколько раз пересмотрел одноимённый фильм (т.е. оригинальный, первую часть) режиссёра Пола Верховена. Как и ожидалось, фильм и книга существенно различаются сюжетными деталями, но, что интереснее, существенный пласт различия заключается в другом: в отличие от книги, в фильме Верховена явственно проглядывают намёки на антиутопическое устройство общества, в котором высшую власть имеют военные. Возможно, для кого-то те же самые намёки явственно видны и в книге, но мне это неочевидно.
Вот, наверное, самый очевидный пример различия из этого пласта: и в книге, и в фильме первая атака людей на Клендату, планету жуков, завершилась катастрофической неудачей. В фильме говорилось, что потери людей только за первый час кампании составили более ста тысяч. В фильме генерал, разработавший план операции, просто сложил с себя полномочия ответственного за кампанию. В книге же об этом говорится буквально следующее:
Я не собираюсь критиковать генерала Диенна. Не знаю, правда или нет, что он требовал для операции большей концентрации войск и поддержки, но все-таки уступил Главнокомандующему. В конце концов, не мое дело. Я также сомневаюсь, что даже самые ушлые "специалисты", которые горазды только после драки кулаками махать, смогут восстановить ход событий и определить, что к чему.
Знаю только, что генерал выбросился вместе с нами и командовал прямо там, на планете, а когда нас приперли к стенке, возглавил отвлекающую атаку, и это позволило некоторым из нас (и мне в том числе) убраться живыми. А он остался и получил свое. Остался в радиоактивном хаосе на Клендату, и потому уже слишком поздно вызывать его на трибунал. И значит, нечего об этом и говорить.
Хайнлайн в своей книге описал что-то, гораздо более похожее на утопию, нежели на антиутопию, на мой взгляд. Гражданством со всеми его правами, включая избирательное и политические, обладает лишь небольшая часть населения, но это право не является привилегией какого-нибудь аристократического круга, а приобретается единственно возможным путём - добровольным прохождением тяжёлой даже в мирное время военной службы.
Облеченных властью всегда было немного при всех предшествующих политических системах. Еще одно замечание: на разных планетах люди, получившие статус гражданина, составляют разный процент в общем числе населения - от восьмидесяти на Искандере до трех на некоторых других планетах Федерации. Так в чем разница между нашими избирателями и избирателями прошлого? Мы тут много думали да гадали, так что я позволю себе высказать суждение, которое, на мой взгляд, является очевидным и объективным. При нашей политической системе каждый голосующий и каждый государственный чиновник - это человек, который тяжелой добровольной службой доказал, что интересы группы, коллектива он ставит выше интересов собственных. Это чрезвычайно важное отличие. Человек может быть не таким уж умным, мудрым, он может ошибаться. Но в целом его деятельность будет во сто крат полезнее для общества, чем деятельность любого класса или правителя в прошлом.
С одной стороны, чрезвычайно наивная модель, особенно если вспомнить о прошлом господина П., с мотивами нынешней деятельности которого не всё так уж ясно, мягко говоря. С другой стороны, в реальности (особенно в нашей, российской и стран СНГ) последнее, о чём беспокоится командование армии, так это о моральном облике простых солдат. В мирное время, насколько повезёт, можно обойтись подметанием плаца железным ломом, а можно существовать в рабско-животном состоянии в слепой надежде на освобождение к концу срока срочной службы. В военное время приходится рисковать жизнью, исполняя приказы того, кому нет доверия. Аспекты добровольности службы и тщательного отсева неподходящих кандидатур действительно чрезвычайно важны для того, чтобы судить о моральном облике прошедшего военную службу человека. Модель Хайнлайна не является меритократией, милитократией её тоже сложно назвать, потому что она непохожа на традиционное понимание этого термина, означающее диктатуру. Однако в подобном общественном устройстве нет очевидной обратной связи, и предполагается, что человек, прошедший военную службу, сохранит свой моральный облик до конца жизни, что вовсе не обязательно. Потому она и утопия, что идеализированная модель действительности.
Я человек далёкий как от военной тематики, так и от общественной жизни вообще, но пожить в социуме, где действительно руководили бы те, для кого выше всего интересы группы, очень хотелось бы. При этом я сам вовсе не был бы нацелен на руководство и, скорее всего, даже не пытался бы проходить военную службу в общественной модели Хайнлайна. Мне вполне хватило бы просто ощущения и понимания того, что обществом руководит группа людей, искренне заинтересованных в его прогрессе, и я как часть этого общества могу просто хорошо работать, чтобы тем самым делать в этот прогресс свой вклад. Увы, сейчас такого понимания и ощущения не наблюдается.