о романе «Братья Карамазовы»
Ещё недавно прочёл роман Достоевского «Братья Карамазовы»
Ранее я читал у Фёдора Михайловича только «Преступление и наказание», как и все, в школе. Нельзя сказать, что тогда меня сильно заинтересовало его творчество, но данный роман выгодно отличался от многих прочих произведений, что мы проходили по программе. Была в нём какая-то особенность, изюминка, благодаря которой даже непростой, в общем-то, язык классика не составлял больших трудностей для восприятия сюжета.
Однако в те далёкие времена у меня с Достоевским всё же не сложилось. Читать его было приятно, но вместе с тем и трудно, а трудностей мне тогда и без того хватало.
А около полутора месяцев назад, заинтересовавшись философией экзистенциализма, я прочёл небольшую работу французского писателя Альбера Камю, «Эссе об абсурде», в которой тот исследовал проблему абсурда как столкновения разумного человека и неразумного мира. Особое внимание Камю уделил творчеству Достоевского, проанализировав образы Кириллова и Ставрогина из «Бесов», князя Мышкина из «Идиота» и Ивана Карамазова, сделав вывод, что Ф.М. Достоевский - “писатель-экзистенциалист”.
Припомнив, что «Преступление и наказание» в своё время показалось мне интересным, я решил, что пришло время поближе познакомиться с творчеством нашего великого классика. Возможно, стоило начать не с «Карамазовых», а, например, с «Бесов», но что сделано, то сделано. Просто прочитанная мной книга была последним романом Достоевского, в котором он подытожил многие поставленные ранее вопросы и предложил на них ответы. Например, касаемо главного вопроса всего творчества и всей жизни Фёдора Михайловича о существовании Божием в романе «Братья Карамазовы» ответ даётся непреложный:
…на заключительных страницах своего последнего романа, под занавес титанической борьбы с богом, дети спрашивают у Алёши: “Карамазов, неужели и взаправду религия говорит, что все мы встанем из мёртвых и оживём и увидим опять друг друга?” И Алёша отвечает: “Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу всё, что было”.
Итак, Кириллов, Ставрогин и Иван побеждены. «Братья Карамазовы» дают ответ «Бесам». И речь идёт об окончательном выводе. В случае Алёши нет двусмысленности, как это было с князем Мышкиным. Князь болен, он постоянно живёт в настоящем (воспринимаемом с безразличной улыбкой), и это блаженное состояние могло бы сойти за ту жизнь вечную, о которой он сам говорит. Алёша, напротив, говорит вполне определённо:
“Непременно увидим друг друга”. Вопросы о самоубийстве и безумии исчезают. С какой стати им появляться у того, кто уверен в бессмертии и его радостях? Человек обменял божественность на счастье: “Радостно расскажем друг другу все, что было”.
(А. Камю)
Особыми и выдающимися главами романа я считаю сцену беседы Алёши и штабс-капитана Снегирёва, повествующей о страданиях последнего и его сына, ненаписанную повесть Ивана о Великом Инквизиторе, беседу братьев Ивана и Алёши о страданиях и неприятии мира (одна только фраза “Я думаю, что если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, то создал он его по своему образу и подобию”, на мой взгляд, великолепна), сон брата Дмитрия о страданиях дитя и, разумеется, кошмар Ивана Фёдоровича, его разговор в белой горячке с чёртом. Последняя сцена была лучшим образцом богоборчества изо всех, что я когда-либо видел. Что характерно, Достоевский сам признавался, что “благочестивые” главы давались ему с гораздо большим трудом, нежели писавшиеся влёт богоборческие.
Из других плоскостей романа выделяется детективная история убийства отца семейства Фёдора Павловича, но, если честно, эта часть книги была для меня самой неинтересной и скучной. Я с трудом продирался через историю предварительного следствия и суда. Кроме того, в романе очень хорошо, на мой взгляд, показана типизированная русская действительность тех времён, мрачная, как и всегда у Достоевского. Читая историю сына Снегирёва, Илюшеньки, можно заплакать. Фёдор Михайлович справедливо сказал устами брата Ивана: “О больших я и потому ещё говорить не буду, что, кроме того, что они отвратительны и любви не заслуживают, у них есть и возмездие: они съели яблоко и познали добро и зло и стали «яко бози». Продолжают и теперь есть его. Но деточки ничего не съели и пока ещё ни в чём не виноваты… Если они на земле тоже ужасно страдают, то уж, конечно, за отцов своих, наказаны за отцов своих, съевших яблоко, − но ведь это рассуждение из другого мира, сердцу же человеческому здесь на земле непонятное. Нельзя страдать неповинному за другого, да ещё такому неповинному!”
Вообще в «Братьях Карамазовых» очень много различных интересных столкновений, философских, психологических, моральных противоречий. Жанр романа можно определить как «духовная драма» − нескончаемые битвы между верой и сомнением, разумом и свободой воли.
Подводя итог, скажу, что прочёл великое произведение великого писателя. Перечитывать непременно буду, но, наверное, теперь уже через несколько лет. А в ближайшее же время возьмусь за «Бесов».
Ранее я читал у Фёдора Михайловича только «Преступление и наказание», как и все, в школе. Нельзя сказать, что тогда меня сильно заинтересовало его творчество, но данный роман выгодно отличался от многих прочих произведений, что мы проходили по программе. Была в нём какая-то особенность, изюминка, благодаря которой даже непростой, в общем-то, язык классика не составлял больших трудностей для восприятия сюжета.
Однако в те далёкие времена у меня с Достоевским всё же не сложилось. Читать его было приятно, но вместе с тем и трудно, а трудностей мне тогда и без того хватало.
А около полутора месяцев назад, заинтересовавшись философией экзистенциализма, я прочёл небольшую работу французского писателя Альбера Камю, «Эссе об абсурде», в которой тот исследовал проблему абсурда как столкновения разумного человека и неразумного мира. Особое внимание Камю уделил творчеству Достоевского, проанализировав образы Кириллова и Ставрогина из «Бесов», князя Мышкина из «Идиота» и Ивана Карамазова, сделав вывод, что Ф.М. Достоевский - “писатель-экзистенциалист”.
Припомнив, что «Преступление и наказание» в своё время показалось мне интересным, я решил, что пришло время поближе познакомиться с творчеством нашего великого классика. Возможно, стоило начать не с «Карамазовых», а, например, с «Бесов», но что сделано, то сделано. Просто прочитанная мной книга была последним романом Достоевского, в котором он подытожил многие поставленные ранее вопросы и предложил на них ответы. Например, касаемо главного вопроса всего творчества и всей жизни Фёдора Михайловича о существовании Божием в романе «Братья Карамазовы» ответ даётся непреложный:
…на заключительных страницах своего последнего романа, под занавес титанической борьбы с богом, дети спрашивают у Алёши: “Карамазов, неужели и взаправду религия говорит, что все мы встанем из мёртвых и оживём и увидим опять друг друга?” И Алёша отвечает: “Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу всё, что было”.
Итак, Кириллов, Ставрогин и Иван побеждены. «Братья Карамазовы» дают ответ «Бесам». И речь идёт об окончательном выводе. В случае Алёши нет двусмысленности, как это было с князем Мышкиным. Князь болен, он постоянно живёт в настоящем (воспринимаемом с безразличной улыбкой), и это блаженное состояние могло бы сойти за ту жизнь вечную, о которой он сам говорит. Алёша, напротив, говорит вполне определённо:
“Непременно увидим друг друга”. Вопросы о самоубийстве и безумии исчезают. С какой стати им появляться у того, кто уверен в бессмертии и его радостях? Человек обменял божественность на счастье: “Радостно расскажем друг другу все, что было”.
(А. Камю)
Особыми и выдающимися главами романа я считаю сцену беседы Алёши и штабс-капитана Снегирёва, повествующей о страданиях последнего и его сына, ненаписанную повесть Ивана о Великом Инквизиторе, беседу братьев Ивана и Алёши о страданиях и неприятии мира (одна только фраза “Я думаю, что если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, то создал он его по своему образу и подобию”, на мой взгляд, великолепна), сон брата Дмитрия о страданиях дитя и, разумеется, кошмар Ивана Фёдоровича, его разговор в белой горячке с чёртом. Последняя сцена была лучшим образцом богоборчества изо всех, что я когда-либо видел. Что характерно, Достоевский сам признавался, что “благочестивые” главы давались ему с гораздо большим трудом, нежели писавшиеся влёт богоборческие.
Из других плоскостей романа выделяется детективная история убийства отца семейства Фёдора Павловича, но, если честно, эта часть книги была для меня самой неинтересной и скучной. Я с трудом продирался через историю предварительного следствия и суда. Кроме того, в романе очень хорошо, на мой взгляд, показана типизированная русская действительность тех времён, мрачная, как и всегда у Достоевского. Читая историю сына Снегирёва, Илюшеньки, можно заплакать. Фёдор Михайлович справедливо сказал устами брата Ивана: “О больших я и потому ещё говорить не буду, что, кроме того, что они отвратительны и любви не заслуживают, у них есть и возмездие: они съели яблоко и познали добро и зло и стали «яко бози». Продолжают и теперь есть его. Но деточки ничего не съели и пока ещё ни в чём не виноваты… Если они на земле тоже ужасно страдают, то уж, конечно, за отцов своих, наказаны за отцов своих, съевших яблоко, − но ведь это рассуждение из другого мира, сердцу же человеческому здесь на земле непонятное. Нельзя страдать неповинному за другого, да ещё такому неповинному!”
Вообще в «Братьях Карамазовых» очень много различных интересных столкновений, философских, психологических, моральных противоречий. Жанр романа можно определить как «духовная драма» − нескончаемые битвы между верой и сомнением, разумом и свободой воли.
Подводя итог, скажу, что прочёл великое произведение великого писателя. Перечитывать непременно буду, но, наверное, теперь уже через несколько лет. А в ближайшее же время возьмусь за «Бесов».