(no subject)
АМБИВАЛЕНТНОСТЬ
Что можно увидеть в течение считанных минут в центре Киева?
Много чего. Я бы сказал даже, много поистине гомогенного.
В вагоне метро - седого, не чуждого легких судорог человека, тихо разговаривающего с собою, в черном костюме, черных туфлях, черной рубашке, с черно-золотыми часами на правой руке и таким же перстнем на той же руке, а еще с непочтительным полиэтиленовым пакетиком в качестве багажа. Продолжая дергаться и бормотать, черный человек достает из внутреннего кармана выкидной нож почти полметра длиной и начинает его протирать платочком. Подростки рядом со мной хихикают и едва ли пальцем не тыкают. Весельчаки, перо им в бок. Ноженосец, однако, вполне вежливо уступает место женщине с младенцем.
Напротив станции «Золотые ворота» - веселого молодца, сидящего на тротуаре с большим картоном, надписанным «Хочу нажраться в хлам», и с меньшей табличкой «На идею».
В нескольких метрах от «нажраться» - другого, более субтильного юношу, вдохновенно поющего Стинга дурным голосом. Не Цоя, а не Бутусова, а Стинга. Но дурным голосом. Но Стинга.
Интересно жить в этом городе, в этой стране.
Это царство сплошного «но», изрядной амбивалентности, вездесущего, как зимний грипп или тополиный пух, дуализма.
Дерганый и с ножом, но стильный и вежливый. И еще с пакетиком, да.
Хочет нажраться в хлам, но собирает на идею.
Поет плохо, но Стинга.
Революцию устроили, но без гильотины.
По всем условиям должны уже исчезнуть, а вместо этого стали как-то необычно заметны.
Ну вот как всю эту хромую диалектику не любить?
Как же ее не любить, свою тень, такую выразительную, такую густую, такую долгую-долгую?
Дмитрий ДЕСЯТЕРИК, «День»
Что можно увидеть в течение считанных минут в центре Киева?
Много чего. Я бы сказал даже, много поистине гомогенного.
В вагоне метро - седого, не чуждого легких судорог человека, тихо разговаривающего с собою, в черном костюме, черных туфлях, черной рубашке, с черно-золотыми часами на правой руке и таким же перстнем на той же руке, а еще с непочтительным полиэтиленовым пакетиком в качестве багажа. Продолжая дергаться и бормотать, черный человек достает из внутреннего кармана выкидной нож почти полметра длиной и начинает его протирать платочком. Подростки рядом со мной хихикают и едва ли пальцем не тыкают. Весельчаки, перо им в бок. Ноженосец, однако, вполне вежливо уступает место женщине с младенцем.
Напротив станции «Золотые ворота» - веселого молодца, сидящего на тротуаре с большим картоном, надписанным «Хочу нажраться в хлам», и с меньшей табличкой «На идею».
В нескольких метрах от «нажраться» - другого, более субтильного юношу, вдохновенно поющего Стинга дурным голосом. Не Цоя, а не Бутусова, а Стинга. Но дурным голосом. Но Стинга.
Интересно жить в этом городе, в этой стране.
Это царство сплошного «но», изрядной амбивалентности, вездесущего, как зимний грипп или тополиный пух, дуализма.
Дерганый и с ножом, но стильный и вежливый. И еще с пакетиком, да.
Хочет нажраться в хлам, но собирает на идею.
Поет плохо, но Стинга.
Революцию устроили, но без гильотины.
По всем условиям должны уже исчезнуть, а вместо этого стали как-то необычно заметны.
Ну вот как всю эту хромую диалектику не любить?
Как же ее не любить, свою тень, такую выразительную, такую густую, такую долгую-долгую?
Дмитрий ДЕСЯТЕРИК, «День»