«Киев», я люблю тебя
«Киев», я люблю тебя
Перенасыщенная память кинокритика - опора ненадежная, и важные эпизоды часто остаются похороненными под толстым илом не всегда нужных, хотя и стойких впечатлений. Поэтому я не помню, когда впервые пришел в кинотеатр «Киев». Сколько лет тогда мне было, какая погода стояла на улице, какой фильм показывали, был ли я сам или делился этим фильмом как особо дорогим мне сновидением с кем-то из друзей. Все распадается на отрывки, синхронизированные той необязательностью воспоминаний, которая удивительным образом уравнивает в значимости любые части опыта.
Возможно, наиболее ранняя картина сложилась из импровизированного визита с приятельницей в «Киев» в один размытый осенний вечер. Вокруг господствовало странное межвременье полного развала, не лишенное некоторых радостей: например, вход во все кинотеатры - конечно, в те, которые не превратились окончательно в казино или мебельные салоны, - был бесплатным. Поэтому мы, следуя спонтанной логике фланерства, зашли, чтобы черт знает в какой раз посмотреть «Криминальное чтиво» Тарантино. Больше всего запомнились двое столь же случайных милиционеров, которые присели в первом ряду и оторопело смотрели на показанный крупным планом момент героиновой инъекции.
Как «Киев» уцелел в те лихие 1990-ые - загадка. Как пережил потом расцвет коммерческого проката, оставшись единственным кинотеатром в районе Хрещатика, где регулярно показывают авторское кино и удерживают умеренные цены на билеты - еще большая тайна. Какое-то время ходить на сеансы приходилось мимо бильярдных столов, установленных прямо в фойе на втором этаже, и в этом, как я понимаю теперь, тоже была своя кинематографичность.
Понемногу сделали ремонт, установили объемный звук, бильярд убрали. В двухтысячные с их призраком стабилизации стало возможным смотреть хорошее кино не только на плохоньких кассетах - однако не в реконструированных лакированных залах, работающих исключительно на прибыль, а в том же старом добром доме на Красноармейской, 19.
Когда сюда переехала «Молодость», у «Киева» как будто появилось дополнительное измерение. Теперь последняя неделя каждого октября превращается здесь в веселое безумие с толпами молодежи, разгоряченными журналистами и разговорами на английском с акцентами десятка стран. За несколько лет здесь побывало столько кинозвезд, что любой столичный мультиплекс может даже не завидовать.
Мне часто бывало здесь смешно. Или страшно. Или грустно. Но в первую очередь и всегда - уютно. Мне и еще многим другим. Я убегаю сюда от жизни, чтобы найти ее по-настоящему.
Красный зал, синий зал, «Синематека». Утром, днем, вечером.
«Киеву» - 60.
С днем рождения, дорогой.
Дмитрий Десятерик
Перенасыщенная память кинокритика - опора ненадежная, и важные эпизоды часто остаются похороненными под толстым илом не всегда нужных, хотя и стойких впечатлений. Поэтому я не помню, когда впервые пришел в кинотеатр «Киев». Сколько лет тогда мне было, какая погода стояла на улице, какой фильм показывали, был ли я сам или делился этим фильмом как особо дорогим мне сновидением с кем-то из друзей. Все распадается на отрывки, синхронизированные той необязательностью воспоминаний, которая удивительным образом уравнивает в значимости любые части опыта.
Возможно, наиболее ранняя картина сложилась из импровизированного визита с приятельницей в «Киев» в один размытый осенний вечер. Вокруг господствовало странное межвременье полного развала, не лишенное некоторых радостей: например, вход во все кинотеатры - конечно, в те, которые не превратились окончательно в казино или мебельные салоны, - был бесплатным. Поэтому мы, следуя спонтанной логике фланерства, зашли, чтобы черт знает в какой раз посмотреть «Криминальное чтиво» Тарантино. Больше всего запомнились двое столь же случайных милиционеров, которые присели в первом ряду и оторопело смотрели на показанный крупным планом момент героиновой инъекции.
Как «Киев» уцелел в те лихие 1990-ые - загадка. Как пережил потом расцвет коммерческого проката, оставшись единственным кинотеатром в районе Хрещатика, где регулярно показывают авторское кино и удерживают умеренные цены на билеты - еще большая тайна. Какое-то время ходить на сеансы приходилось мимо бильярдных столов, установленных прямо в фойе на втором этаже, и в этом, как я понимаю теперь, тоже была своя кинематографичность.
Понемногу сделали ремонт, установили объемный звук, бильярд убрали. В двухтысячные с их призраком стабилизации стало возможным смотреть хорошее кино не только на плохоньких кассетах - однако не в реконструированных лакированных залах, работающих исключительно на прибыль, а в том же старом добром доме на Красноармейской, 19.
Когда сюда переехала «Молодость», у «Киева» как будто появилось дополнительное измерение. Теперь последняя неделя каждого октября превращается здесь в веселое безумие с толпами молодежи, разгоряченными журналистами и разговорами на английском с акцентами десятка стран. За несколько лет здесь побывало столько кинозвезд, что любой столичный мультиплекс может даже не завидовать.
Мне часто бывало здесь смешно. Или страшно. Или грустно. Но в первую очередь и всегда - уютно. Мне и еще многим другим. Я убегаю сюда от жизни, чтобы найти ее по-настоящему.
Красный зал, синий зал, «Синематека». Утром, днем, вечером.
«Киеву» - 60.
С днем рождения, дорогой.
Дмитрий Десятерик