Старенький космотрамвайчик

Aug 25, 2020 17:31





Фото Ханса Орлеманса. 1976

В Союзе было много трамваев. Но лучший из них - это трамвай моего детства. Вот такой. Он поэтично назывался КТМ-2/КТП-2. А выпускал его Усть-Катавский вагоностроительный завод.

Видите голубое колесо в кабине слева от водителя? Так вот. Это - тормозной штурвал!



Что-то вроде автомобильного ручника, но в трамвае. Был у водителя обычный тормоз, а было еще и вот такое колесо.

Да и черт бы с ним. Так и уехал бы КТМ-2, громыхая и лязгая, в историю. Забылся бы вместе со своей крутилкой.

Но! Последнее место в каждом вагоне - одиночное, с той стороны, где  двери - в этой серии трамваев было спроектировано для кондуктора. На  заводе спроектировано!
Фишка в том, что перед этим местом росла из пола железная колонка - с таким же штурвалом на конце!

Аварийное торможение: вдруг вагоновожатый в пути ангиной или подагрой  заболеет? Или в запой скоропостижно уйдет, мало ли? А тут кондуктор  хрясь! и затормозит. И спасет жизни трудящихся.

Но и это еще не  все. Главное детское чудо и счастье было в том, что кондукторские  тормозные колонки в одесских трамваях были отключены. Не знаю, почему.  Но при этом не выкорчеваны, а оставлены в вагонах. Зачем - тоже без  понятия.

Мы не размышляли, зачем и почему. Мы знали, что в каждом  вот таком вагоне стоит тормозная колонка. И что кондукторы (которые не  сидели на месте имени себя, а ходили по вагону) не имеют ничего против,  чтобы дети встали за ее обалденный штурвал. Который свободно крутился.  Чтобы встали - и рулили! Рулили трамваем! Или пароходом. Или самолетом.  Или ракетой. Кто чем хочет!

Для полного и окончательного кайфа  внизу из колонки еще торчала маленькая железная педалька. Которая  нажималась ногой! Действительно нажималась!

Мы дрались за честь  встать у штурвала. Мы благородно пропускали к нему без очереди девчонок.  Мы тут же давали им по башке за то, что они рулили не туда,  перехватывали штурвал и в последнюю секунду спасали экипаж космического  корабля от столкновения с фашистским метеоритом.

Однажды осенью  (когда мы в первом классе учились), с боем продравшись к колонке, я  поставил между собой и штурвалом одноклассницу.

Она деликатно,  по-девчоночьи, рулила. Я охранял отвоеванное для нее от поползновений  разбитых в пух и прах врагов место у штурвала. Одноклассницу звали Иля.

Моя победа над хнычущими противниками была так велика, бесспорна и  эпична, что я не мог не влюбиться в Ильку за это. Через пару дней я  объяснился ей в любви. И аж до самого Нового года любил без задних ног.

А когда пришел с зимних каникул - ее уже не было!

Наша учительница сказала, что они переехали. И что Ильку перевели в другую школу. А в какую - она не знает.

Представляете катастрофу? Смысл всей моей жизни - девочку с нежным  именем Иля, таким же нежным, очень бледным личиком, перечеркнутым  голубоватыми жилками, с трогательными косичками - у меня отнял  неумолимый Фатум.

Я поклялся, что верну свою любовь. Сел за телефон, взял телефонный справочник и стал обзванивать по очереди все школы Одессы.

Представьте на секунду, что вы - секретарь. Снимаете трубку и слышите  писклявый детский голосок: "Алло, это говорит директор двадцать девятой  школы (назвать номер не своей школы мне даже в голову не пришло).  Скажите, пожалуйста, у вас в первом классе учится Илина Бортман?"

Как бы вы поступили на месте секретаря?

Тогда был Советский Союз. И все секретарши поступили одинаково. Все!  Странно булькая в трубку (мое исполненное тихой скорби по безвременной  утрате любимой достоинство подсказывало, что они пытаются унять  сочувственные слезы), секретарши лезли в свои амбарные книги и смотрели.  Никто не отказал. Никто. В Союзе люди были людьми и отказывать ребенку  просто так, чтобы лишний раз поговниться, было не принято.

Она нашлась в школе номер сто двадцать два.

Я (сам! в первом классе! нынешних родителей разбил бы паралич и ишиас,  узнай они о таком) сел в этот же 28-ой трамвай - может быть, именно тот,  что на снимке. Приехал к Водному институту под сто двадцать вторую  школу. И стал ждать мою любовь.

Ждал я ее минут десять -  пятнадцать. Мимо ходили школьники. Я стоял дурак дураком. И злился. Я  когда-то завоевал для нее штурвал и возможность рулить этим миром. А  она... она даже не предупредила, что переезжает. Даже не дала нашей  учительнице новый адрес - для меня. Ей на меня наплевать.

Иля  увидела меня первой. Когда она подбежала, радостно улыбаясь, я сказал:  "Ну и катись себе, дура. Уехала - и плевать. Прощай".

Сел на 28-ой трамвай. Может быть, вот этот самый. Что на снимке. И поехал домой.

С тех пор я никогда не видел Илю. И сколько ни катался на трамваях, никогда не рулил тормозным штурвалом. Смысл?

В самом начале восьмидесятых последние трамваи КТМ-2 пошли на слом. Еще  раньше уничтожили Одессу. А там добрались и до Советского Союза.

Сейчас в трамваях не поставят штурвал. И ни за какие коврижки не дадут  рулить неэлитарным детям. Да и как ни крути руль, в ту страну уже не  вернуться. А в эту - на хрен не сдалось.



В раньшее время

Previous post Next post
Up