Зимний дембель
В самом начале двухтысячных дело было.
Послала меня тетка одна. Просто так. Вчера трендела про любовь неземную. А сегодня - извольте пройти лесом. Я теперь - верная жена, и ваще надоел.
Главное, как нарочно подгадала. Когда и так черная полоса в разгаре была. Жирная такая: и без работы остался, и кинули меня по крупному, и бандюки искали, а тут еще такая вот радость.
До того почему-то хреново стало!
Пару часов из угла в угол походил, читать что-то попробовал - ещё хуже.
Пробежаться надо. А то сдохну. Точно, сдохну.
Шкаф открыл - шорты взять и футболку какую-то. И вдруг глазами на форму свою армейскую наткнулся. Родную, заношенную эксперименталочку.
Понюхал ее - и взорвалось в башке что-то. Словно проспал черте сколько, а тут проснулся. Запело внутри тоненько.
Форму натянул. Говнодавы высокие, тяжёлые зашнуровал, стикеры прихлопнул.
Крошка - соседский ротвейлер, слон лобастый - в очередной раз у меня жила. Голову подняла: о, гулять? Рядом молча пристроилась.
Всё, народы! Вернулся я. Нет больше математика занудного, собачки дрессированной. Встречайте, суки, Клоуна. Соскучились, небось? Доо-о-оолго меня здесь не видали. Ни черта, наверстаем. Моя очередь развлечься. Теперь точно моя. Долго я терпел. Теперь, сволочи, мой выход.
Глянул в лифте в зеркало...
На кого ж у меня глаза так похожи-то, а?
Точно. Не я один вернулся. Гошка - Муха, это ты так смотрел.
Помню. Всё я помню, Муха. Придурок ты был, Гоша. С ножом на меня прыгнул как-то. Любил я тебя, Маленький Мух. Не зря мы с тобой дружили. Знал: ты не подставишь. С тобой мы все пройдем.
А помнишь, ты же меня Клоуном и прозвал первым. Злой ты был, Муха. Злее нас всех. Потому и остался там.
Ты прости, ладно? Был бы жив - мы бы тебя не бросили. Но живой ты не был, Гоша. Без полбашки даже ты жить не умеешь. Это я точно знаю, так что ты не наезжай, родной. Сам знаешь, что там за цирк был. А до тебя - метров сто, не меньше.
Замполит наш - скотина, мудозвон, ни разу на войну не ходил, в части сидел, тырил по мелочам, даже пайками нашими не брезговал - тогда про тебя выдал, мол, ты свалил просто к духам, а мы ему мозги парим. Так твоим ничего и не отписали.
Только замполита - это не я, Муха. Не знаю, кто. Пошутили мужики: противопехотка в сортире. Все же знали, что он в 19.00, как обычно, наряд проверять потащится, нос свой во все дыры совать вонючие. Любил он нужник трепетно, по всем щелям там лазил. Долазился, мудачина.
Вот ему-то гроб обеспечили. А туда то самое и загрузили, чем он всю жизнь свою был похабную. Точно, Гоша. Я ведь тоже там лопатой ворочал, запашок замполитовский нюхал. Навсегда запомнил, чем суки пахнут.
А хипиша было тогда… Комиссий понаперло. Чуть часть не расформировали. Вот ты, Муха, ласты склеил - так вроде так оно и надо. А мразь эта дерьмом расплылась - ЧП и конец света.
Крррысы, как же вас всех задавить-то, а? Где ж мне на вас противопехоток набраться? Ладно, мы не гордые, мы и ручками могём… Не брезгливые мы, правда, Гоша? Правда...
Хорррошо бежим, а? Слева Крошка зад забрасывает, к ноге жмётся, ровненько так лапы в грязный снег впечатывает. Справа - Муха, как давным-давно было...
А гляди-ка, чуют, родные. Чуют, милые. Чувствуют. Издалека оборачиваются, к обочине жмутся.
Каждый вечер мы тут бегаем, никто внимания не обращал, а тут - надо же... Уважают Клоуна, гы! Давайте, старайтесь. Может, меньше отхватите. Хотя, вряд ли. Рано или поздно, а я вас достану. Каждого. Всех найду.
Хреново мне, Муха. Без стёба хреново. Выть хочется. И ты меня тут не грузи.
Мишку помнишь? Мужик был Мишка. Клал на всё с прибором. Замполита того же во все дыры имел. Нам с тобой до Мишки было...
Тоже там остался. Через месяц где-то после тебя письмо получил от своей. Типа, ты меня прости, я ждать утомилася и нашла свою большую человеческую любовь. Человеческую… Знает шавка, что такое люди!
Мишка тогда нехороший ходил. Думать начал. Дядя Коля наш - золотой мужик - сразу врубился. На войну не ставил. В части держал, по нарядам пустил. Всех предупредил, чтоб оружия Мишке даже на подержать не давали. Говорил с ним вроде как ни о чём всё. На родителей сворачивал, на дембель скорый.
А Мишка подумал-подумал, а через недельку забрал всё-таки пистолет у начкара пьяного - и дуло в рот. Нет Мишки. Из-за мрази дешёвой Мишки нет. Из-за крысы. Давить!
Ага, вот чего бежать труднее стало: это мы уже на берегу, по песку топаем. А я и не заметил.
На пляже снег. От нас пар столбом - холодный февраль выдался.
Чёрт, да что же тяжко так, а?..
Крошка привыкла, что мы тут с ней бесимся, за ногу ухватила… Пшла, не до тебя!
Опять прыгает... Ууу, сука! Рубанул наискось, по лопатке попал в полёте. Взвизгула коротко. Снова... Ногой отбил. Нах тебя! От прыжка ушел, нырнул под неё - на кого хвост подняла? - снизу по рёбрам припаял, ухнуло только.
Кончились игры. У неё глаза кровавые, пена из пасти клочьями...
Ну, давай! Прыгни на Клоуна! Опять приложил - от души, за жизнь испохабленную, за крыс во всём этом грёбаном мире.
Черт, достала всё-таки. Рванула рукав пастякой квадратной. Мяса кусок вырвала.
А мне легче стало почему-то. Будто вся моя злость, бешенство всё в этой чёрной крови.
Макнул руку в песок, чтобы присохло.
Течёт. Да холера с ним, всё не вытечет.
Что я, правда, с тобой-то... Ты ж не крыса.
Вперёд! По песку, чтоб каждый шаг чувствовать, чтоб выложиться, чтоб подохнуть - чем жить так. С ними жить.
Не-на-ви-жу!
Оп-па, а вот и наша крыса! Деятель какой-то выскочил из домика фанерного, ко мне наперерез топает, материт на чем свет... Ага, частный пляж. Ясно.
Ох, зря ты на меня хавало открыл. Ох, не надо бы тебе матом, родной! Ох, материл бы ты маму с папой своих, пальцем деланных, за то, что для встречи со мной в этот мир гадский выродили.
Вот и ты в камуфляжке вроде, да только ты же, чмо, её в магазине купил. Или выдали тебе. Вон она у тебя какая - как раз для крысы. И в форме твоей - дерьма мешок. Ну, вот мы и начнём с тебя, радость моя. Доставь дяде удовольствие. Порадуй дядю, мудачок, ммм?..
Он сам всё понял. Набежал я - глаза у него белые стали.
Ну, это мы помним - как глазки белеют. Это мы любим. Вернулось-таки наше времечко золотое. Верно, Гошка? Вернулось...
За пару шагов я руку поднимать начал.
Медленно так. Не спеша.
И пока он на руку мою пялился да врубался, чего это я - с налёта по яйцам со всей дури говнодавом впечатал.
Ты что думал, я с тобой драться буду? Твою скучную мать, меня же калечить учили, убивать меня учили такую срань, как ты, а не драться.
И я научился, понял ты? Я так научился классно, что мне уроды, вроде тебя, погань, за это медальку дали даже. И на трамвае кататься разрешили бесплатно, слышь ты? Хоть в оба конца, твою мать!
Я вашу медальку похабную домой не донес, по дороге выбросил. Не для того мой дом, чтобы в нём разное говно держать...
Завалился козлина, даже не вякнул. Ч-черт, что же вы, гады, такие нежные, а?
Ногу я отвёл - справа врубить, порвать печёнку. А оно ползает и пищит тоненько. Крыса и есть!
Крошка на меня смотрит - можно догрызть? Сама не лезет, поняла уже своё место.
Глянул я на эту погань, чёрт, кого тут добивать? Оно ж и так не живёт. Не умеет оно жить, это чмо. Не научили его трахнутые мама с папой. Вот оно ползает... Так оно же и по жизни так ползало и ползать будет. Хрен с тобой, ботинки пачкать... Ползай дальше.
Аллея вдоль пляжа - пустая, нет никого.
Крошка по асфальту ляпает когтями, прёт буром. Хор-р-ро-шо! Ах, классно!
Только крысу бы мне новую. Крысу такую, чтоб удовольствие получить, чтоб давить её долго…
Нет, не бывает такого счастья! Попёрло мне сегодня, точно. Два мусорка навстречу - патруль шкандыбает.
Вот кого люто ненавижу. Вот это - всем гадам гады. Воюют с бабками, что семечками торгуют, да из нищих побирушек деньгу вышибают. Ну, мрази...
А как засуетились, суки! Один что-то по рации бормочет, а второй... Нет, правда фарт мне пошёл! Второй кобуру расстёгивает, за пистолет ухватился.
Увидели, не иначе, улыбочку мою развесёлую, за которую меня Клоуном и прозвали.
Ну, давай, гаденыш! Давай, мой хороший. Вот ты сейчас свою пукалку достанешь, и я тебя тут и положу. И даже ваш суд крысиный скажет, что я прав был, а не ты. У меня-то голые руки. И не трогаю никого, тихо-мирно с собакой бегаю, ха! А ты на меня с пистолетом прыгнул, вот я, типа, и перепугался. И в порядке самообороны тебя задавил случайно, верно же? Ннну...
Ах, с-скотина! Чёрт, урод, сучонок мелкий! Даже на это у него духу не хватило! Да какой у него дух может быть - так, вонь одна.
Сдриснули они на обочину, таращатся, так этот задроченый мусорок пистолет и не вытащил. Стоит с рукой на рукоятке, зенки прозрачные выкатил.
Я аж чуть не взвыл с тоски. Суки вы, и тут меня обжулили, прямо как эта мразь, что я любил, которую за человека принял.
Ууу, хреново-то до чего! Вся жизнь - жопа, мля. Прав ты был, Гоша. Жопа и есть. Зря я с тобой всё спорил там. Умный ты, Муха, был. Злой, зато умный.
Что делать, пробежал я мимо, плюнул только. А куда денешься? Ладно, может повезёт ещё. Не может такого быть, чтоб не повезло.
Ещё километра три протопали...
Вот оно!
Уж тут - верняк.
На пляже, на песочке, здоровый такой амбал какого-то шпендрика метелит.
Ха! Есть бог на свете! Ща оторвёмся от души, да ещё и благородными станем в результате. Слабому помогли вроде.
Не, хорошо бы, ясно, и мелкому тоже трендюлей вломить. Но не надо. Лучше так, на случай неприятностей каких-нибудь. Заступился, значит, я, за этого вот. Ага. Ну, переборщил. Ну, бывает...
Амбал меня увидел уже. Говорю ведь, чутьё у них прорезалось сегодня на Клоуна! Понял, чем пахнет, зараза. Дёрнулся, чтобы драпануть...
Давай, мне так ещё больше в кайф! Давай побегаем чуток. Далеко ты по-любому не свалишь. И вот когда мы с тобой пробежимся - ох, до чего в радость тебя рубить будет!.. Всё, попал ты под раздачу. Не твой сегодня день, амбал. Твои - они все кончились.
А он сначала дёрнулся вроде, а потом вдруг мелкого этого ухватил и за себя задвинул. Я на него бегу, а он...
Вот чёрт! Так это он же...
Ну да, прикрыл он его. Всё ведь понял, вон морда - как штукатурка белая, но не удрал. Прикрыл. Вот ведь хрень какая.
А шпендрик... Так это девчонка! Точно, девка! Рыжая - рыжая, прямо солнце конопатое.
Так это они не дрались, а прикалывались на берегу. Чёрт, как она в него вцепилась. А он ведь её защищает!
Ты видишь, Муха?
Умный ты, Гоша, да? Все, говоришь, крысы? Мы с тобой только люди? Эх ты, Муха зеленая...
Я свернул на бегу, к воде рванул: остыть надо, чтоб дурь моя вся паром вышла.
Пробежал по пирсу, и прямо в сизую пленочку льда махнул рыбкой.
Водичка - будь здоров! Вынырнул - и к берегу, пока не окочурился.
Смотрю - сзади Крошка загребает, меня спасать кинулась. По пляжу дедок какой-то чешет со спасательным кругом, матерится - аж сюда слышно...
И до того вдруг хорошо мне на душе стало - не передать!
Меня они спасают, а? Меня, урода злобного! Во как.
Из воды вылез, отряхнулся. Рядом Крошка встала, тоже отряхнулась - и снова весь в воде.
Эх, красота какая! Живём, чёрт!..
Ещё бы ты, дед, так не вопил, меня не поливал...
Пробегая, дедка за плечи обнял, поцеловал в усы вонючие, а он изловчился и по башке меня кругом треснул - аж загудело.
Успел метнувшуюся Крошку поперек пуза поймать, на плечо забросил, побежал в горку.
Люблю тебя, дед! Счастья тебе, дурачина!
Тебе, амбал, счастья. Тебе, девчонка-солнышко. Жить вам... Берегите друг друга, не станьте козлами, дешёвками не станьте пустыми, волками вроде меня. Люблю я вас! Всех вас люблю. А та моя... Кто виноват, что с пустышкой грошовой, балалайкой бесструнной связался?
Не все они такие. Слышишь, Муха? Не все.
И я ещё найду не погремушку, не тарахтелку попугайскую, а человека. Найду! Ты мне не гони.
И вообще, знаешь, Гоша, шёл бы ты лесом. Обратно за свой камушек тот…
Путёвый ты был мужик, Мух мелкий. И по жизни помогал мне валом. Только дальше я без тебя буду. Земля тебе пухом. Спи спокойно. Может, там свидимся ещё.
Домой вернулись - душа поёт.
Крошку вытер насухо, с себя шмотьё мокрое скинул и до того, как в ванну залезть - эксперименталку свою нафиг в мусор отправил.
Кончилась навсегда моя армия. Отслужил. Хватит.
Другу в скайп настучал: "Всё в порядке. Пробежался с Крошкой. Полегчало".
Да так оно, в общем, и было.