Роль Египта в становлении римской гегемонии (1-3 из 10)
СПОЙЛЕР К «ГЕОПОЛИТИКЕ ЭПОХИ ЭЛЛИНИЗМА»
Несколько лет назад, в тексте «Ницшеанство мирового гегемона», я затрагивал тему «нестандартного» процесса поглощения Египта Римом, существенно отличавшегося от обычного (для Рима) порядка аннексии крупных эллинистических держав. Эта «аномалия», а также сам факт «подозрительно поздней» аннексии Египта (как будто римлян что-то удерживало), давно являются предметом дискуссий среди антиковедов. Самую революционную версию выдвинул Деметриус Галковский, предположивший в своих недавних лекциях, что это не Рим покорил Египет, а наоборот, Египет подчинил себе Рим (см. *1*, *2*, *3*). Однако поздняя история Египта и Рима это уже финальный «раздел вершков и корешков». Настоящие загадки связаны с более ранними взаимоотношениями этих двух держав, - с моментом, когда, по-видимому, заключалась гипотетическая «сделка о вершках и корешках». Есть основания полагать, что Египет оказал существенную поддержку Риму на решающем этапе его истории, когда тот из региональной державы превратился в претендента на мировую гегемонию. Поскольку Египет в это время сам являлся гегемоном Средиземноморья, то мы получаем любопытную картину: старый гегемон собственноручно выращивает нового, который придет ему на смену. Разбором связанных с этим загадок я изначально и собирался заниматься в сериале «Геополитика эпохи эллинизма», пока не завяз на предварительной стадии «описания декораций». Данный текст - своего рода «спойлер», где я расскажу об одном неясном и многообещающем моменте римско-египетской истории, чтобы ободрить читателей, интересующихся именно античной геополитикой. А заодно мы обсудим сравнительные преимущества двух разных концепций мировой гегемонии, одна из которых принадлежит Галковскому, а вторая создана Иммануилом Валлерстайном в рамках миросистемного анализа. Концепция Валлерстайна лучше подходит для описания взаимоотношений в таких парах, как Голландия-Англия, Британия-США и Египет-Рим.
ОГЛАВЛЕНИЕ:
1. Загадочный финал Первой Пунической войны.
2. Цена вопроса.
3. Египетские козни.
4. Египет, Карфаген и Левант.
5. Молчание источников.
6. «Первая Средиземноморская» вместо «Первой Пунической».
7. Реконструкция событий 281-241 гг.
8. Усложняем картину: гипотеза о «финикийских сообщающихся сосудах».
9. Финал взаимоотношений Египта и Рима.
10. Гегемония по Галковскому и по Валлерстайну.
(Этот текст выложен также на "Самиздате" (единым куском), и ссылки лучше ставить на этот адрес: http://samlib.ru/editors/k/kornew_s/egipetroma.shtml )
1. ЗАГАДОЧНЫЙ ФИНАЛ ПЕРВОЙ ПУНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ
Общий смысл Первой Пунической войны, которая разгорелась между Римом и Карфагеном в 264-241 гг. до н.э., многие помнят еще из школьного курса истории. Рим к началу этой войны был строго сухопутной державой, а Карфаген - морской, но все же римляне, столкнувшись с Карфагеном, не стали сидеть на суше, подобно Наполеону, а внезапно построили мощный флот и дали карфагенянам вполне достойный ответ на море. При этом римляне, в отличие от Наполеона, который прогнал изобретателя парохода и подводной лодки, напротив, поощряли своих «левшей», и те построили для них инновационный тип боевого корабля, подходящий именно для сухопутных бойцов. Специальное устройство, называемое «ворон» (перекидной мост с пробойником на конце), позволяло прочно сцепить корабли во время схватки и обеспечить быструю переброску морских пехотинцев на вражескую палубу. Морская битва, таким образом, превращалась в обычную сухопутную резню, где римляне были сильны. Для морских народов Средиземноморья, греков и финикийцев, была характерна другая манера боя, основанная на искусном маневрировании, которое заканчивалось тараном в борт, или обламыванием весел вражеского корабля (что лишало его подвижности), или просто его окружением несколькими своими. Карфагенские моряки, обескураженные римской манерой боя, проиграли несколько морских сражений. Луций Анней Флор (70-140 гг.), пересказывая Тита Ливия (59 г. до н.э. - 17 г.), восторженно пишет о сокрушительном успехе новой римской тактики:
«Восхищения достойна красота схватки, когда быстрые, как бы летавшие по волнам корабли врагов окружались нашими тяжеловесными и неуклюжими судами. Карфагенянам не помогла морская опытность - умение ломать весла и играючи избегать ростры [тарана]. Ибо железные крючья и мощные сооружения, до схватки многократно осмеянные врагом, заставляли его сражаться, как бы на суше и твердой почве. Римский народ, потопив или обратив в бегство вражеский флот, одержал победу у Липары и отпраздновал тот первый морской триумф. Радость по этому случаю была такова, что победитель Дуиллий не удовлетворился однодневным торжеством, но справлял его всю жизнь, каждодневно, распорядившись, чтобы после обеда перед ним всякий раз несли факелы и играли флейты». [Анней Флор. «Эпитомы римской истории», кн. I, XVIII]
Римляне, окрыленные успехом, даже высадили десант в Африке и собирались штурмовать Карфаген. Но дальше сказка закончилась. С Востока на помощь Карфагену прислали спартанского кондотьера Ксантиппа, который навел у пунийцев дисциплину и «научил их родину любить». Римский десант был уничтожен, а его пленному командиру устроили «эцих с гвоздями». Карфагенские моряки адаптировались к римской морской тактике и стали громить неопытных римских адмиралов. К концу войны, после поражения при Дрепане в 249 г., римляне потеряли господство на море и на целую пятилетку решили отказаться от флота из-за оскудения государственной казны. Однако массированная попытка карфагенян добиться реванша на суше провалилась. Они снова потерпели поражение в Сицилии и потеряли всю свою «бронетехнику» (130 слонов). Обе стороны пришли к истощению, и война в последние годы свелась к осаде Лилибея и Дрепаны, - последних карфагенских оплотов на крайнем западе Сицилии. Обе крепости были неприступны и располагались у моря, и при морском господстве Карфагена могли до бесконечности снабжаться провизией и пополнениями. Все шло к замирению на условиях достигнутого равновесия. Римляне при этом выигрывали по очкам, поскольку смогли захватить большую часть Сицилии, но полного разгрома Карфагена не получилось, их сицилийские владения всегда находились бы под угрозой внезапных ударов из анклавов, а господство на море, как и до войны, принадлежало бы Карфагену. Корсика и Сардиния при этом однозначно остались бы карфагенскими. Ганнибалу в следующей войне не пришлось бы идти долгим окольным путем и перебираться через Альпы, теряя людей и слонов. Он мог бы накопить армию на Корсике и высадиться со свежими силами сразу в Северной Италии или даже прямо под стенами Рима, подгадав момент, когда в окрестностях города не будет крупных римских армий.
Иллюстрация 1. Карта и краткая хронология Первой Пунической войны.
И тут случилось Чудо! По легенде, римские сенаторы сдали государству свои «золотые унитазы», и на эти средства было построено 200 боевых кораблей - пентер. И это были не те неповоротливые «утюги» с «воронами», которыми римляне воевали в начале войны, а новейшие скоростные и маневренные суда родосского типа, построенные по последнему слову науки и техники Восточного Средиземноморья. Более того, этот огромный флот был укомплектован моряками, способными профессионально управляться с этой новейшей техникой. Римляне, таким образом, отказались от своей собственной инновационной тактики, которая сводила морской бой к серии абордажей, и стали воевать на море «по-взрослому», в манере, привычной для прирожденных морских народов Средиземноморья. Карфагенский флот, состоявший из менее быстроходных и притом перегруженных кораблей, был тут же разгромлен. Любопытно, что римские летописцы «перековываются на лету» и буквально через пару страниц после восхищения тяжеловесностью первых римских кораблей, начинают петь дифирамбы легкости и маневренности нового флота:
«Флот врага был перегружен войсковыми обозами, войском, осадными башнями и оружием, словно на нем уместился весь Карфаген; это и принесло ему гибель. Римский флот, удобный, легкий, надежный и в некотором роде походный, вступил как будто в конное сражение: веслами действовали словно поводьями, и на любые удары подвижные ростры отзывались словно живые. В самое короткое время разбитые вражеские суда покрыли своими обломками все море между Сицилией и Сардинией». [Анней Флор. Там же]
Иллюстрация 2. Современное видение морской битвы времен I Пунической войны. Художник пытался изобразить сражающиеся пентеры (квинквиремы) - основной тип боевого корабля в эпоху эллинизма. Название отражает наличие пяти рядов весел с каждого борта (в отличие от трех рядов у триремы, основного корабля более ранней эпохи). Длина около 50 метров, водоизмещение 200 тонн, экипаж 300 моряков и 120 морских пехотинцев.
После битвы при Эгадских островах (241 г. до н.э.) Рим уже окончательно захватил господство на море, и пунийские гарнизоны в Сицилии были обречены. Карфагенянам пришлось полностью очистить Сицилию и согласиться на огромную контрибуцию 3200 талантов серебра (10 камазов, если грузовик «Камаз» считать без прицепа). А когда в Карфагене после этого началась гражданская война, римляне под шумок захватили еще Сардинию с Корсикой и повысили размер контрибуции (еще на 3 камаза с горкой), и карфагенянам пришлось стерпеть.
Получается, что исход 23-летней войны на истощение решил этот чудесно появившийся «из тумана» новый римский флот. Вот как описывает это Полибий (200-120 до н.э.), изучивший мемуары современников событий:
«Так и римляне сохраняли душевную твердость, хотя уже в течение почти пяти лет [248-243 гг. до н.э.] совершенно отказались от моря частью вследствие понесенных неудач, частью потому, что считали для себя возможным кончить войну только сухопутными силами. (2) Теперь они увидели, что расчеты их не оправдались главным образом благодаря отваге военачальника карфагенян и решились в третий раз попытать счастья в морской войне. …(6) То, что римлян наибольше побуждало к войне, был воинственный дух их. Средств для осуществления плана в государственной казне не было; но они были добыты благодаря рвению и любви к отечеству правителей государства. (7) По мере своих средств каждый гражданин сам по себе или вдвоем и втроем с другими обязывался доставить оснащенное пятипалубное судно, причем издержки на это только в случае счастливого исхода предприятия должны были быть возмещены казною. (8) Таким-то способом быстро было заготовлено двести пятипалубных судов; сооружены они были по образцу корабля Родосца». [Полибий. «Всеобщая история», кн. I, 59]
Насколько правдоподобна история о том, что элита государства, ведущая войну уже целое поколение, еще не истощила до нуля свои частные ресурсы? К этому моменту римляне уже несколько раз полностью теряли свой флот (как из-за поражений, так и из-за штормов), и в общей сложности их морские потери за войну оценивались Полибием в 700 кораблей ранга пентеры. При этом пятилетие 248-243 гг. до н.э., когда они остались без флота, должно было дополнительно подорвать экономические ресурсы Италии и ее элиты. Позднеантичный компилятор Павел Орозий (385-420 гг.) пишет, что в это время пунийский флот опустошил многие территории Италии [Орозий, «История против язычников», кн. IV, 10.4]. Византиец Иоанн Зонара (XII в.), пересказывая Диона Кассия (155-235 гг.), отмечает, что остатки римского флота в это время занимались исключительно каперской войной, нанося пунийцам мелкие укусы [Зонара. «Эпитомы истории», кн. VIII, 16]. Очевидно, никто не занимался охраной морской торговли подвластных римлянам греческих городов Южной Италии, и она должна была серьезно пострадать (а значит, сократились и подати этих городов Риму). С точки зрения экономики и финансов, ситуация в 243 г., когда римляне вдруг нашли средства на флот, была, определенно, хуже, чем в 248 г., когда они только что утратили морское господство и уже вынуждены были экономить на флоте. Естественно, возникает подозрение о «ленд-лизе». Напомним, что на Востоке Средиземноморья ранее нашлись силы, которые решили уравновесить римский «суперскилл» в сухопутной войне присылкой спартанского специалиста. Почему бы другим (или тем же самым) силам не уравновесить морскую мощь Карфагена, одолжив римлянам деньги на строительство флота, или даже подарив им готовый современный флот «под ключ»?
Иллюстрация 3. Еще одна современная картина битвы пентер.
2. ЦЕНА ВОПРОСА
Кстати, а какова цена вопроса? Из «Афинской политии» Аристотеля мы знаем, что постройка триремы обходилась в 1 аттический талант серебра (26,2 кг). Пентера, корабль классом повыше, имела примерно вдвое большее водоизмещение. Мы не слишком ошибемся, если оценим строительство пентеры как минимум в 2 таланта. 200 пентер - это 400 талантов серебра (больше 10 тонн). Эта сумма примерно соответствует годовому бюджету Первого Афинского морского союза в его лучшие времена.
Но мало построить флот, его нужно еще содержать. Чтобы приводить пентеру в движение, требуется три сотни моряков, в основном - гребцов. На гребцах экономить нельзя: они, по условиям своей работы, должны получать много калорий и быть в хорошей физической форме. Если у вас на веслах сидят изможденные и ослабленные недоеданием задохлики, то такому кораблю в бою - смерть. Из «Истории» Фукидида мы знаем, что в V веке до н.э. минимальное дневное содержание военного гребца составляло 3 обола в день. 3 обола (ок. 2 г серебра) - это «магическая сумма», которую можно уподобить современному МРОТ. Малоимущие афинские граждане получали столько за выполнение обязанностей присяжных в суде, что должно было компенсировать им дневной заработок. Это значит, что содержание 1 пентеры составляло примерно 0,75 талантов в месяц (в 1 таланте - 36 тыс. оболов). Действующий флот из 200 пентер обходился в 150 талантов в месяц или в 1800 талантов в год. При этом следует учитывать, что это расчеты по минимуму, так как в III веке деньги потеряли часть реальной стоимости, сравнительно с V веком, после инфляции, вызванной массовым выпуском монет из награбленных македонянами персидских сокровищ.
Если сухопутная армия может кормиться натурой, за счет поборов с оккупированной территории (чем римляне всегда пользовались), то экипажи флота приходится снабжать государству. И если у римлян в казне не хватало 400 талантов, необходимых на постройку флота, то откуда они взяли еще 1800 талантов, чтобы этим флотом воевать хотя бы в течение года? Допустим, что античный «МРОТ» рассчитан на прокормление не только самого работника, но и его семьи, и если на флот принудительно призвать бессемейную молодежь из вассальных общин (что римляне и делали), то можно опустить содержание до 1 обола в день. Это индивидуальный прожиточный минимум для III в. до н.э., примерно соответствующий нашему «работать за доширак». Все равно получается приличная сумма - 50 талантов в месяц и 600 талантов в год. Больше, чем стоили сами корабли. И это не считая расходов на содержание еще примерно 100 кораблей, которые уже имелись у римлян до постройки нового флота. (Источники сообщают об общей численности римского флота в 300 пентер на момент решающей битвы). Даже если урезать эту сумму, ссылаясь на то, что в зимнее время года войны тогда не велись, и моряков на несколько месяцев можно было распустить по домам, все равно получается много. И в античную эпоху, и в Новое время военный флот считался весьма дорогим удовольствием.
3. ЕГИПЕТСКИЕ КОЗНИ
История античности знает прецедент Пелопоннесской войны (431-404 гг. до н.э.), когда сухопутная и не обладавшая серьезными финансами Спарта смогла победить Афины на море благодаря золоту Персии. При этом персы на последнем этапе этой войны стремились к равновесию между противниками и попеременно поддерживали то Спарту, то Афины. Они продолжили эту политику и после завершения Пелопоннесской войны, поддержав восстание бывших союзников Спарты («Коринфская война» 395-387 гг. до н.э.), к которым присоединились и Афины. Через десять лет после поражения Афин в Пелопоннесской войне, афинский адмирал Конон добился реванша: возглавил персидский флот и разгромил спартанцев на море. Таким образом, имеется прецедент, когда слабейшая сторона конфликта получила не только финансовую поддержку, но и готовый флот «под ключ». В целом, политика поддержания равновесия и подпитывания затяжных конфликтов среди опасных соседей не была секретом в эллинистическую эпоху. Римляне - вовсе не изобретатели идеи «разделяй и властвуй».
Выше мы упоминали спартанского кондотьера Ксантиппа, но так и не задали вопрос: а кто, собственно, прислал его в Карфаген? Источники не дают ответа на этот вопрос, зато можно понять, куда он потом уехал. Разноречивые приключенческие версии, должные проиллюстрировать «пунийскую неблагодарность», мы при этом рассматривать не будем. Достоверно известно, что Ксантипп не дождался завершения Пунической войны и покинул Карфаген примерно в то время, когда на Востоке собиралась Третья Сирийская война (246-241 гг. до н.э.). Затем другие источники упоминают некоего Ксантиппа, который воевал в этой войне на стороне Египта и даже получил в управление одну из захваченных провинций. Вообще, Птолемеи в течение всего III века традиционно поддерживали хорошие отношения со Спартой, неоднократно используя ее как инструмент в борьбе с Македонией. Они, в частности, поддержали «революцию» царя Клеомена, а после поражения предоставили ему политическое убежище. Не будет натягиванием совы на глобус, если мы предположим, что Ксантипп изначально был доверенным лицом Птолемеев, и его послали для восстановления равновесия, когда показалось, что Карфаген скоро падет. При этом в целом Египет поддерживал ровные отношения с обоими противниками и не становился на сторону кого-то из них открыто и окончательно. Здесь уместно привести отрывок из Диодора Сицилийского:
«Когда и римляне и карфагеняне стали нуждаться в деньгах, то первые, истощенные военными расходами, не стали больше снаряжать флотов, но, набирая пешее войско, они каждый год посылали его в Ливию и Сицилию, карфагеняне же отправили посольство к Птолемею, сыну Птолемея, сына Лага, царю Египта, желая занять у него две тысячи талантов. У Птолемея же была дружба и с римлянами и с карфагенянами, поэтому он попытался примирить их друг с другом. Потерпев неудачу, он сказал, что следует помогать друзьям против врагов, но не против друзей». [Диодор Сицилийский. «Историческая библиотека». Книга V.]
Согласно расчетам, которые были приведены выше, 2000 талантов - это сумма, позволяющая содержать крупный флот в течение года и более. Карфагеняне, возможно, в итоге получили эту сумму у своих соотечественников в Финикии, полисы которой в это время подчинялись Египту, но были достаточно автономны. Они могли обратиться за финансовой помощью и к Селевкидам, которые в это время вели войну с Египтом, обещая им что-то взамен. Если это действительно так, то у Птолемеев была хорошая мотивация тайно передать такую же сумму Риму.
Можно найти любопытный факт у позднеантичного компилятора Флавия Евтропия (310-390 гг.), в распоряжении которого имелись не дошедшие до нас исторические сочинения, мемуары и документы:
«Итак, с окончанием Пунической войны, которая продолжалась 23 года, когда римляне уже приобрели великую славу, направили они послов к Птолемею, царю Египта, обещая ему помощь, ибо царь сирийский Антиох объявил ему войну. Птолемей с благодарностью принял римлян, но от помощи отказался, так как война была уже окончена». [Евтропий. «Краткая история от основания Города», кн. III, 1]
Вам не кажется это странным? Египет публично объявил о своем нейтралитете в римско-карфагенском конфликте, но римляне после победы предлагают ему военную помощь как верному другу. Обычно такие вещи предлагаются в возмещение полученной ранее помощи. Границы Римской державы в то время находились так далеко от театра военных действий, что на непосредственные территориальные приобретения в ходе Сирийской войны она надеяться не могла. Скажем, Сталин в 1945 году включился в американскую войну с Японией не только в благодарность за ленд-лиз и второй фронт, но и потому, что у России с Японией были старые счеты и взаимные претензии, и был мотив вернуть территории, утраченные в 1904-1905 гг. У римлян же в то время никаких претензий к Селевкидам быть не могло, если только не предположить, что это именно Селевкиды профинансировали Карфаген.
В этом месте, пожалуй, следует остановиться на обстоятельствах Третьей Сирийской войны и на месте Карфагена в египетской геополитике.
Продолжение
Несколько лет назад, в тексте «Ницшеанство мирового гегемона», я затрагивал тему «нестандартного» процесса поглощения Египта Римом, существенно отличавшегося от обычного (для Рима) порядка аннексии крупных эллинистических держав. Эта «аномалия», а также сам факт «подозрительно поздней» аннексии Египта (как будто римлян что-то удерживало), давно являются предметом дискуссий среди антиковедов. Самую революционную версию выдвинул Деметриус Галковский, предположивший в своих недавних лекциях, что это не Рим покорил Египет, а наоборот, Египет подчинил себе Рим (см. *1*, *2*, *3*). Однако поздняя история Египта и Рима это уже финальный «раздел вершков и корешков». Настоящие загадки связаны с более ранними взаимоотношениями этих двух держав, - с моментом, когда, по-видимому, заключалась гипотетическая «сделка о вершках и корешках». Есть основания полагать, что Египет оказал существенную поддержку Риму на решающем этапе его истории, когда тот из региональной державы превратился в претендента на мировую гегемонию. Поскольку Египет в это время сам являлся гегемоном Средиземноморья, то мы получаем любопытную картину: старый гегемон собственноручно выращивает нового, который придет ему на смену. Разбором связанных с этим загадок я изначально и собирался заниматься в сериале «Геополитика эпохи эллинизма», пока не завяз на предварительной стадии «описания декораций». Данный текст - своего рода «спойлер», где я расскажу об одном неясном и многообещающем моменте римско-египетской истории, чтобы ободрить читателей, интересующихся именно античной геополитикой. А заодно мы обсудим сравнительные преимущества двух разных концепций мировой гегемонии, одна из которых принадлежит Галковскому, а вторая создана Иммануилом Валлерстайном в рамках миросистемного анализа. Концепция Валлерстайна лучше подходит для описания взаимоотношений в таких парах, как Голландия-Англия, Британия-США и Египет-Рим.
ОГЛАВЛЕНИЕ:
1. Загадочный финал Первой Пунической войны.
2. Цена вопроса.
3. Египетские козни.
4. Египет, Карфаген и Левант.
5. Молчание источников.
6. «Первая Средиземноморская» вместо «Первой Пунической».
7. Реконструкция событий 281-241 гг.
8. Усложняем картину: гипотеза о «финикийских сообщающихся сосудах».
9. Финал взаимоотношений Египта и Рима.
10. Гегемония по Галковскому и по Валлерстайну.
(Этот текст выложен также на "Самиздате" (единым куском), и ссылки лучше ставить на этот адрес: http://samlib.ru/editors/k/kornew_s/egipetroma.shtml )
1. ЗАГАДОЧНЫЙ ФИНАЛ ПЕРВОЙ ПУНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ
Общий смысл Первой Пунической войны, которая разгорелась между Римом и Карфагеном в 264-241 гг. до н.э., многие помнят еще из школьного курса истории. Рим к началу этой войны был строго сухопутной державой, а Карфаген - морской, но все же римляне, столкнувшись с Карфагеном, не стали сидеть на суше, подобно Наполеону, а внезапно построили мощный флот и дали карфагенянам вполне достойный ответ на море. При этом римляне, в отличие от Наполеона, который прогнал изобретателя парохода и подводной лодки, напротив, поощряли своих «левшей», и те построили для них инновационный тип боевого корабля, подходящий именно для сухопутных бойцов. Специальное устройство, называемое «ворон» (перекидной мост с пробойником на конце), позволяло прочно сцепить корабли во время схватки и обеспечить быструю переброску морских пехотинцев на вражескую палубу. Морская битва, таким образом, превращалась в обычную сухопутную резню, где римляне были сильны. Для морских народов Средиземноморья, греков и финикийцев, была характерна другая манера боя, основанная на искусном маневрировании, которое заканчивалось тараном в борт, или обламыванием весел вражеского корабля (что лишало его подвижности), или просто его окружением несколькими своими. Карфагенские моряки, обескураженные римской манерой боя, проиграли несколько морских сражений. Луций Анней Флор (70-140 гг.), пересказывая Тита Ливия (59 г. до н.э. - 17 г.), восторженно пишет о сокрушительном успехе новой римской тактики:
«Восхищения достойна красота схватки, когда быстрые, как бы летавшие по волнам корабли врагов окружались нашими тяжеловесными и неуклюжими судами. Карфагенянам не помогла морская опытность - умение ломать весла и играючи избегать ростры [тарана]. Ибо железные крючья и мощные сооружения, до схватки многократно осмеянные врагом, заставляли его сражаться, как бы на суше и твердой почве. Римский народ, потопив или обратив в бегство вражеский флот, одержал победу у Липары и отпраздновал тот первый морской триумф. Радость по этому случаю была такова, что победитель Дуиллий не удовлетворился однодневным торжеством, но справлял его всю жизнь, каждодневно, распорядившись, чтобы после обеда перед ним всякий раз несли факелы и играли флейты». [Анней Флор. «Эпитомы римской истории», кн. I, XVIII]
Римляне, окрыленные успехом, даже высадили десант в Африке и собирались штурмовать Карфаген. Но дальше сказка закончилась. С Востока на помощь Карфагену прислали спартанского кондотьера Ксантиппа, который навел у пунийцев дисциплину и «научил их родину любить». Римский десант был уничтожен, а его пленному командиру устроили «эцих с гвоздями». Карфагенские моряки адаптировались к римской морской тактике и стали громить неопытных римских адмиралов. К концу войны, после поражения при Дрепане в 249 г., римляне потеряли господство на море и на целую пятилетку решили отказаться от флота из-за оскудения государственной казны. Однако массированная попытка карфагенян добиться реванша на суше провалилась. Они снова потерпели поражение в Сицилии и потеряли всю свою «бронетехнику» (130 слонов). Обе стороны пришли к истощению, и война в последние годы свелась к осаде Лилибея и Дрепаны, - последних карфагенских оплотов на крайнем западе Сицилии. Обе крепости были неприступны и располагались у моря, и при морском господстве Карфагена могли до бесконечности снабжаться провизией и пополнениями. Все шло к замирению на условиях достигнутого равновесия. Римляне при этом выигрывали по очкам, поскольку смогли захватить большую часть Сицилии, но полного разгрома Карфагена не получилось, их сицилийские владения всегда находились бы под угрозой внезапных ударов из анклавов, а господство на море, как и до войны, принадлежало бы Карфагену. Корсика и Сардиния при этом однозначно остались бы карфагенскими. Ганнибалу в следующей войне не пришлось бы идти долгим окольным путем и перебираться через Альпы, теряя людей и слонов. Он мог бы накопить армию на Корсике и высадиться со свежими силами сразу в Северной Италии или даже прямо под стенами Рима, подгадав момент, когда в окрестностях города не будет крупных римских армий.
Иллюстрация 1. Карта и краткая хронология Первой Пунической войны.
И тут случилось Чудо! По легенде, римские сенаторы сдали государству свои «золотые унитазы», и на эти средства было построено 200 боевых кораблей - пентер. И это были не те неповоротливые «утюги» с «воронами», которыми римляне воевали в начале войны, а новейшие скоростные и маневренные суда родосского типа, построенные по последнему слову науки и техники Восточного Средиземноморья. Более того, этот огромный флот был укомплектован моряками, способными профессионально управляться с этой новейшей техникой. Римляне, таким образом, отказались от своей собственной инновационной тактики, которая сводила морской бой к серии абордажей, и стали воевать на море «по-взрослому», в манере, привычной для прирожденных морских народов Средиземноморья. Карфагенский флот, состоявший из менее быстроходных и притом перегруженных кораблей, был тут же разгромлен. Любопытно, что римские летописцы «перековываются на лету» и буквально через пару страниц после восхищения тяжеловесностью первых римских кораблей, начинают петь дифирамбы легкости и маневренности нового флота:
«Флот врага был перегружен войсковыми обозами, войском, осадными башнями и оружием, словно на нем уместился весь Карфаген; это и принесло ему гибель. Римский флот, удобный, легкий, надежный и в некотором роде походный, вступил как будто в конное сражение: веслами действовали словно поводьями, и на любые удары подвижные ростры отзывались словно живые. В самое короткое время разбитые вражеские суда покрыли своими обломками все море между Сицилией и Сардинией». [Анней Флор. Там же]
Иллюстрация 2. Современное видение морской битвы времен I Пунической войны. Художник пытался изобразить сражающиеся пентеры (квинквиремы) - основной тип боевого корабля в эпоху эллинизма. Название отражает наличие пяти рядов весел с каждого борта (в отличие от трех рядов у триремы, основного корабля более ранней эпохи). Длина около 50 метров, водоизмещение 200 тонн, экипаж 300 моряков и 120 морских пехотинцев.
После битвы при Эгадских островах (241 г. до н.э.) Рим уже окончательно захватил господство на море, и пунийские гарнизоны в Сицилии были обречены. Карфагенянам пришлось полностью очистить Сицилию и согласиться на огромную контрибуцию 3200 талантов серебра (10 камазов, если грузовик «Камаз» считать без прицепа). А когда в Карфагене после этого началась гражданская война, римляне под шумок захватили еще Сардинию с Корсикой и повысили размер контрибуции (еще на 3 камаза с горкой), и карфагенянам пришлось стерпеть.
Получается, что исход 23-летней войны на истощение решил этот чудесно появившийся «из тумана» новый римский флот. Вот как описывает это Полибий (200-120 до н.э.), изучивший мемуары современников событий:
«Так и римляне сохраняли душевную твердость, хотя уже в течение почти пяти лет [248-243 гг. до н.э.] совершенно отказались от моря частью вследствие понесенных неудач, частью потому, что считали для себя возможным кончить войну только сухопутными силами. (2) Теперь они увидели, что расчеты их не оправдались главным образом благодаря отваге военачальника карфагенян и решились в третий раз попытать счастья в морской войне. …(6) То, что римлян наибольше побуждало к войне, был воинственный дух их. Средств для осуществления плана в государственной казне не было; но они были добыты благодаря рвению и любви к отечеству правителей государства. (7) По мере своих средств каждый гражданин сам по себе или вдвоем и втроем с другими обязывался доставить оснащенное пятипалубное судно, причем издержки на это только в случае счастливого исхода предприятия должны были быть возмещены казною. (8) Таким-то способом быстро было заготовлено двести пятипалубных судов; сооружены они были по образцу корабля Родосца». [Полибий. «Всеобщая история», кн. I, 59]
Насколько правдоподобна история о том, что элита государства, ведущая войну уже целое поколение, еще не истощила до нуля свои частные ресурсы? К этому моменту римляне уже несколько раз полностью теряли свой флот (как из-за поражений, так и из-за штормов), и в общей сложности их морские потери за войну оценивались Полибием в 700 кораблей ранга пентеры. При этом пятилетие 248-243 гг. до н.э., когда они остались без флота, должно было дополнительно подорвать экономические ресурсы Италии и ее элиты. Позднеантичный компилятор Павел Орозий (385-420 гг.) пишет, что в это время пунийский флот опустошил многие территории Италии [Орозий, «История против язычников», кн. IV, 10.4]. Византиец Иоанн Зонара (XII в.), пересказывая Диона Кассия (155-235 гг.), отмечает, что остатки римского флота в это время занимались исключительно каперской войной, нанося пунийцам мелкие укусы [Зонара. «Эпитомы истории», кн. VIII, 16]. Очевидно, никто не занимался охраной морской торговли подвластных римлянам греческих городов Южной Италии, и она должна была серьезно пострадать (а значит, сократились и подати этих городов Риму). С точки зрения экономики и финансов, ситуация в 243 г., когда римляне вдруг нашли средства на флот, была, определенно, хуже, чем в 248 г., когда они только что утратили морское господство и уже вынуждены были экономить на флоте. Естественно, возникает подозрение о «ленд-лизе». Напомним, что на Востоке Средиземноморья ранее нашлись силы, которые решили уравновесить римский «суперскилл» в сухопутной войне присылкой спартанского специалиста. Почему бы другим (или тем же самым) силам не уравновесить морскую мощь Карфагена, одолжив римлянам деньги на строительство флота, или даже подарив им готовый современный флот «под ключ»?
Иллюстрация 3. Еще одна современная картина битвы пентер.
2. ЦЕНА ВОПРОСА
Кстати, а какова цена вопроса? Из «Афинской политии» Аристотеля мы знаем, что постройка триремы обходилась в 1 аттический талант серебра (26,2 кг). Пентера, корабль классом повыше, имела примерно вдвое большее водоизмещение. Мы не слишком ошибемся, если оценим строительство пентеры как минимум в 2 таланта. 200 пентер - это 400 талантов серебра (больше 10 тонн). Эта сумма примерно соответствует годовому бюджету Первого Афинского морского союза в его лучшие времена.
Но мало построить флот, его нужно еще содержать. Чтобы приводить пентеру в движение, требуется три сотни моряков, в основном - гребцов. На гребцах экономить нельзя: они, по условиям своей работы, должны получать много калорий и быть в хорошей физической форме. Если у вас на веслах сидят изможденные и ослабленные недоеданием задохлики, то такому кораблю в бою - смерть. Из «Истории» Фукидида мы знаем, что в V веке до н.э. минимальное дневное содержание военного гребца составляло 3 обола в день. 3 обола (ок. 2 г серебра) - это «магическая сумма», которую можно уподобить современному МРОТ. Малоимущие афинские граждане получали столько за выполнение обязанностей присяжных в суде, что должно было компенсировать им дневной заработок. Это значит, что содержание 1 пентеры составляло примерно 0,75 талантов в месяц (в 1 таланте - 36 тыс. оболов). Действующий флот из 200 пентер обходился в 150 талантов в месяц или в 1800 талантов в год. При этом следует учитывать, что это расчеты по минимуму, так как в III веке деньги потеряли часть реальной стоимости, сравнительно с V веком, после инфляции, вызванной массовым выпуском монет из награбленных македонянами персидских сокровищ.
Если сухопутная армия может кормиться натурой, за счет поборов с оккупированной территории (чем римляне всегда пользовались), то экипажи флота приходится снабжать государству. И если у римлян в казне не хватало 400 талантов, необходимых на постройку флота, то откуда они взяли еще 1800 талантов, чтобы этим флотом воевать хотя бы в течение года? Допустим, что античный «МРОТ» рассчитан на прокормление не только самого работника, но и его семьи, и если на флот принудительно призвать бессемейную молодежь из вассальных общин (что римляне и делали), то можно опустить содержание до 1 обола в день. Это индивидуальный прожиточный минимум для III в. до н.э., примерно соответствующий нашему «работать за доширак». Все равно получается приличная сумма - 50 талантов в месяц и 600 талантов в год. Больше, чем стоили сами корабли. И это не считая расходов на содержание еще примерно 100 кораблей, которые уже имелись у римлян до постройки нового флота. (Источники сообщают об общей численности римского флота в 300 пентер на момент решающей битвы). Даже если урезать эту сумму, ссылаясь на то, что в зимнее время года войны тогда не велись, и моряков на несколько месяцев можно было распустить по домам, все равно получается много. И в античную эпоху, и в Новое время военный флот считался весьма дорогим удовольствием.
3. ЕГИПЕТСКИЕ КОЗНИ
История античности знает прецедент Пелопоннесской войны (431-404 гг. до н.э.), когда сухопутная и не обладавшая серьезными финансами Спарта смогла победить Афины на море благодаря золоту Персии. При этом персы на последнем этапе этой войны стремились к равновесию между противниками и попеременно поддерживали то Спарту, то Афины. Они продолжили эту политику и после завершения Пелопоннесской войны, поддержав восстание бывших союзников Спарты («Коринфская война» 395-387 гг. до н.э.), к которым присоединились и Афины. Через десять лет после поражения Афин в Пелопоннесской войне, афинский адмирал Конон добился реванша: возглавил персидский флот и разгромил спартанцев на море. Таким образом, имеется прецедент, когда слабейшая сторона конфликта получила не только финансовую поддержку, но и готовый флот «под ключ». В целом, политика поддержания равновесия и подпитывания затяжных конфликтов среди опасных соседей не была секретом в эллинистическую эпоху. Римляне - вовсе не изобретатели идеи «разделяй и властвуй».
Выше мы упоминали спартанского кондотьера Ксантиппа, но так и не задали вопрос: а кто, собственно, прислал его в Карфаген? Источники не дают ответа на этот вопрос, зато можно понять, куда он потом уехал. Разноречивые приключенческие версии, должные проиллюстрировать «пунийскую неблагодарность», мы при этом рассматривать не будем. Достоверно известно, что Ксантипп не дождался завершения Пунической войны и покинул Карфаген примерно в то время, когда на Востоке собиралась Третья Сирийская война (246-241 гг. до н.э.). Затем другие источники упоминают некоего Ксантиппа, который воевал в этой войне на стороне Египта и даже получил в управление одну из захваченных провинций. Вообще, Птолемеи в течение всего III века традиционно поддерживали хорошие отношения со Спартой, неоднократно используя ее как инструмент в борьбе с Македонией. Они, в частности, поддержали «революцию» царя Клеомена, а после поражения предоставили ему политическое убежище. Не будет натягиванием совы на глобус, если мы предположим, что Ксантипп изначально был доверенным лицом Птолемеев, и его послали для восстановления равновесия, когда показалось, что Карфаген скоро падет. При этом в целом Египет поддерживал ровные отношения с обоими противниками и не становился на сторону кого-то из них открыто и окончательно. Здесь уместно привести отрывок из Диодора Сицилийского:
«Когда и римляне и карфагеняне стали нуждаться в деньгах, то первые, истощенные военными расходами, не стали больше снаряжать флотов, но, набирая пешее войско, они каждый год посылали его в Ливию и Сицилию, карфагеняне же отправили посольство к Птолемею, сыну Птолемея, сына Лага, царю Египта, желая занять у него две тысячи талантов. У Птолемея же была дружба и с римлянами и с карфагенянами, поэтому он попытался примирить их друг с другом. Потерпев неудачу, он сказал, что следует помогать друзьям против врагов, но не против друзей». [Диодор Сицилийский. «Историческая библиотека». Книга V.]
Согласно расчетам, которые были приведены выше, 2000 талантов - это сумма, позволяющая содержать крупный флот в течение года и более. Карфагеняне, возможно, в итоге получили эту сумму у своих соотечественников в Финикии, полисы которой в это время подчинялись Египту, но были достаточно автономны. Они могли обратиться за финансовой помощью и к Селевкидам, которые в это время вели войну с Египтом, обещая им что-то взамен. Если это действительно так, то у Птолемеев была хорошая мотивация тайно передать такую же сумму Риму.
Можно найти любопытный факт у позднеантичного компилятора Флавия Евтропия (310-390 гг.), в распоряжении которого имелись не дошедшие до нас исторические сочинения, мемуары и документы:
«Итак, с окончанием Пунической войны, которая продолжалась 23 года, когда римляне уже приобрели великую славу, направили они послов к Птолемею, царю Египта, обещая ему помощь, ибо царь сирийский Антиох объявил ему войну. Птолемей с благодарностью принял римлян, но от помощи отказался, так как война была уже окончена». [Евтропий. «Краткая история от основания Города», кн. III, 1]
Вам не кажется это странным? Египет публично объявил о своем нейтралитете в римско-карфагенском конфликте, но римляне после победы предлагают ему военную помощь как верному другу. Обычно такие вещи предлагаются в возмещение полученной ранее помощи. Границы Римской державы в то время находились так далеко от театра военных действий, что на непосредственные территориальные приобретения в ходе Сирийской войны она надеяться не могла. Скажем, Сталин в 1945 году включился в американскую войну с Японией не только в благодарность за ленд-лиз и второй фронт, но и потому, что у России с Японией были старые счеты и взаимные претензии, и был мотив вернуть территории, утраченные в 1904-1905 гг. У римлян же в то время никаких претензий к Селевкидам быть не могло, если только не предположить, что это именно Селевкиды профинансировали Карфаген.
В этом месте, пожалуй, следует остановиться на обстоятельствах Третьей Сирийской войны и на месте Карфагена в египетской геополитике.
Продолжение