Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 7. Страсти (1309-1310). Глава 27. Воскресенье страстей
27
ВОСКРЕСЕНИЕ СТРАСТЕЙ
«Ночь жизни столь длинна и сурова, как покров души»
Жак Бертен
Апрель 1310 года. Пейре Отье, Старший Пейре из Акса, узник Инквизиции, на пути к костру. Он знает, что его Церковь, которую он так старательно собирал, фактически разрушена, а отвоевание душ, которое так терпеливо совершалось в течение десяти лет, серьезно подорвано. В тот момент, когда готовился грандиозный сеанс генерального Сермон в Тулузе, где самым торжественным моментом должен был стать его собственный приговор, он знал, что большинство его бывших товарищей уже исчезли в пламени костров на берегу реки Од в Каркассоне. Из всех своих товарищей Старший остался одним из последних, чтобы претерпеть мученичество. Он знал, что его казнь призвана отметить окончательный триумф Инквизиции, то есть Церкви Римской.
Как и всякое генеральное Сермон, то, которое началось 5 апреля 1309 года, представляло собой новое свидетельство развития механизма расследования: оно в частности санкционировало процесс всех верующих, арестованных на протяжении 1309 года, до и после поимки Старшего, в рамках грандиозной охоты за Добрыми Людьми. Вместе с Пейре Отье, главным ересиархом, почти сотня верующих должна была выслушать свой приговор. Их было так много, что торжественный сеанс в эти предпасхальные дни 1310 года длился несколько дней.
Разрушение Церкви
В Тулузе Пейре Отье не оставляли в неведении. После того, как его сын Жаум был сожжен первым в марте 1309 года, почти каждый из Добрых Людей его команды не избежал репрессий. Сразу же после своего ареста Пейре Отье видел, как прямо из тюрьмы отправился на казнь Амиель из Перль, открывая мрачный список. Возможно, Старший сам был там, возможно, его привели под стражей к кафедральному собору Тулузы в тот четверг 23 октября 1309 года, чтобы выслушать приговор его старого товарища, а потом на старое кладбище или на берега Гаронны, чтобы он мог видеть его казнь на костре. Известно, что эти спектакли отвечали идее поучения страхом, предназначенной наставить христианский народ в отвержении ереси. Но спектакль этот был также направлен на то, чтобы сломать закоренелого еретика. Но это не сработало в случае с Пейре Отье.
Из всей команды Добрых Людей только Амиель из Перль - по причине острой необходимости его сжечь - и Пейре Отье - по причине персональной важности - получили свои приговоры от Бернарда Ги. Поскольку ни один приговор другим Добрым Людям не сохранился в большой книге тулузских Сермон, - а мы знаем, что большинство из них были сожжены - то вполне обоснованно считать, что они получили свои приговоры от Жоффре д’Абли, архивы которого пропали. В этой процедуре нет ничего необычного, потому что все эти люди были родом из Сабартес и Разес. Большинство из них, однако, были пойманы в тулузском Лаурагес.
После ареста Старшего, убежища некоторых Добрых Людей, в том числе и связанных с Амиелем из Перль, по-видимому, были сконцентрированы вокруг Верден-Лаурагес. Во всяком случае, в этом контексте становится лучше понятно, как были схвачены один за другим Раймонд Фабр, а потом Фелип де Талайрак.
Раймонд Фабр был арестован в середине октября 1309 года почти сразу же после Амиеля. В Вердене он в основном жил в доме Пейре Изаба, сын которого, Бернат, постоянно служил ему проводником, а дочь, Раймонда, была ревностной верующей. Через Раймонду юная Гразида Буиль - ей не было еще и семнадцати, когда инквизитор допрашивал ее в феврале 1310 года - установила контакт с Добрым Человеком и часто слушала его проповеди. Это у ее дверей Раймонда арестовали. За несколько дней до дня святого Луки (18 октября 1309 года) подпольщик подошел у хутору, где жила молодая девушка, и постучал в дверь, спрашивая, там ли она: «Гразида…» Но из дома вышли мужчины, которые погнались за ним и арестовали его [1]. Culpa не уточняет, были ли это агенты Инквизиции или же бывшие верующие, возможно, члены семьи Гразиды, пытавшиеся доказать свою лояльность, выдав юного подпольщика.
Его проводник из Верден-Лаурагес, Бернат Изаб, арестованный несколькими неделями спустя, и допрашиваемый Бернардом Ги 24 ноября 1309 года, дает некоторые дополнительные подробности, которые лишний раз демонстрируют ужасающую хрупкость жизни преследуемых. Когда он узнал, что Раймонда Фабра арестовали, то вернулся к верующему, хранившему камзол и капюшон, которые он, Бернат Изаб, сделал для Доброго Человека, а также деньги от продажи кое-какой одежды, завещанной умирающей. Этот камзол и капюшон были совсем новыми, и он сразу же передал их другому Доброму Человеку, который еще находился на свободе, чтобы тот смог их использовать: Фелипу де Талайраку [2].
Добрый Человек Фелип и в самом деле покинул безопасное каталонское убежище, которого он достиг вместе с Гийомом Белибастом, после их бегства из Мура Каркассона в Великий Пост 1309 года. Заботясь о том, чтобы вернуться к своей пастве, как он и должен был сделать, вначале Добрый Человек пересек Пиренеи, добрался до Доннезана, сумел не попасться в Рокфор де Саулт [3], потом добрался до Сабартес - как раз перед облавой в Монтайю. Мы обнаруживаем его следы благодаря проводнику, к которому он привык, старому верующему Дюррану Барро, из Монаструка, жившему в Борне. Без сомнения, Фелип с ним связался, и верный агент присоединился к нему в Сабартес. Он попытался отвести Фелипа в Тулузен, но был арестован по дороге [4]. Фелипу удалось сбежать. Известно, что в октябре он находился в Верден-Лаурагес, где были арестованы, очень быстро и один за другим, Амиель из Перль и Рамонет Фабр.
Очевидно, что в Лаурагес, как и в других местах, положение подпольщиков было отчаянным. Люди, которые давали им приют, были арестованы, а их дома стерты с лица земли. Их ряды сильно поредели, а повсюду их поджидали те, кто жаждал им отомстить или добрые католики «последнего часа». Был ли Фелип одет в камзол и капюшон, которые принадлежали его бывшему послушнику Раймонду Фабру, когда той осенью 1309 года он покидал одно из укрытий вместе с проводником Бернатом Изабом? После трех или четырех дней бегства оба попали в ловушку. Проводника схватили, а Фелип бежал, но ненадолго. Через несколько недель он тоже попадает в Мур Тулузы. Culpa Жаума Пейре, верующего из Ла Гарда, который исповедовался в ноябре 1308 года, содержит печальное упоминание о том, что подозреваемый впоследствии был уличен во лжи, благодаря свидетельствам против него Пейре Отье, Фелипа де Талайрака и Раймонда Фабра, обращенного [5]. Трое Добрых Людей - двое, которые остались тверды в своей вере и тот, кто отрекся - встречались ли они? Вся доступная нам информация содержится в нескольких строках. Тот факт, что Добрый Человек Фелип был узником в Тулузе, подтверждает то, что он был арестован на территории Тулузен. Но мы практически уверены, что этот человек, рожденный в Кустауссе, в Разес, впоследствии был в обычном порядке переправлен к Жоффре д’Абли, который взял на себя ответственность передать его светской власти. Гийом Белибаст и верующие 1320-х годов хранили память о том, что Добрый Человек Фелип был сожжен [6].
Что до Раймонда Фабра, его земляка из Кустауссы и бывшего послушника, которого часто нежно называли Рамонетом, то он по нашей информации был единственным Добрым Человеком маленькой Церкви Пейре Отье, который отрекся из страха огня. Возможно, в одно время с Фелипом его перевезли в Каркассон, где Жоффре д’Абли использовал его в свою очередь как информатора пока не вынес ему приговор «праведного покаяния»: иначе говоря заключение в Муре. Но единственное, в чем мы можем быть уверены, так это в том, что, отрекшись, он избежал костра и спас свою жизнь.
Намного меньше информации у нас о поимке троих Добрых Людей из Сабартес - Гийома Отье, Андрю из Праде и Арнота Марти, о которых мы знаем только, что они тоже были сожжены в Каркассоне между осенью 1309 и весной 1310 года. Только брат Старшего оставил несколько последних следов в Тулузен и в приговорах Бернарда Ги: culpae пары верующих из Лантарес, Понса и Бруны дез Уго, арестованных 2 января 1310 года и исповедовавшихся 14-го, указывают на то, что Добрый Человек Гийом вместе с Добрым Человеком Фелипом много дней жил в их доме неподалеку от Тарабели осенью 1309 года. К обоим подпольщикам присоединился Пейре Санс, который бежал через лес из дома в Марниаке после ареста Пейре Отье. В сентябре он нашел убежище у Уго в гостеприимном доме Понса и Бруны [7]. Последний раз мы видим Гийома Отье на свободе. Затем о нем говорят уже как о сожженном, скорее всего, под конец 1309 года, вместе с Андрю из Праде; что до юного Арнота Марти, то он, кажется, был пойман и сожжен инквизитором Каркассона только весной 1310 года [8].
Но Пейре Санс оставался на свободе. 2 января 1310 года агенты Инквизиции, прочесывавшие район Тарабели, пришли в дом дез Уго. Но мужественные верующие спасли Доброго Человека. Пока солдаты ломились в двери, Понс дез Уго быстро вывел Пейре Санса через черный ход и проводил его за дом. Затем он вернулся и открыл двери эмиссарам Инквизиции. ИЮ несмотря на чрезвычайные усилия Бернарда Ги, Понс и Бруна не сказали ничего, что могло бы выдать беглеца, «хотя тогда Пейре Раймонд дез Уго, брат означенного Понса, содержался узником в Тулузе за преступления ереси и мог бы быть освобожден за выдачу еретиков». Благодаря этому и другим подобным героическим поступкам верных, Добрый Человек Пейре Санс со своим послушником Пейре Фильсом смог сохранить свободу. Отметим также, что от случая к случаю книги приговоров тулузской Инквизиции упоминают о его появлении в домах верующих до зимы 1311-1312 года, после чего он исчезает; а Пейре Фильс был осужден заочно как беглец из-за ереси во время Генерального Сермон 21 апреля 1312 года [9].
Был ли Пейре Отье в эти первые месяцы 1310 года, находясь на пути к костру, который уже пожрал стольких его братьев, уже полностью сосредоточен на Царствии Отца Небесного, которого он надеялся достичь, или все еще обращал свой взор на этот мир, где его старый товарищ и друг, упрямец Пейре Санс, почти один отныне держал открытыми в этом мире узкие врата праведности и истины?
Тулузская Пасха
Лето Господне 1310, в апрельские ноны, в Страстное Воскресенье, во славу всемогущего Бога и святой Церкви Римской, которую возглавляет святейший отец Монсеньор Папа Климент V, благочестивыми братьями Бернардом Ги и Жоффре д’Абли, инквизиторами еретических извращений, уполномоченными в королевстве Франция апостольским престолом, и Монсеньором Этьеном де Порт… викарием почтенного отца во Христе Монсеньора Гайлярда, по божественному провидению епископа Тулузы… [10]
Инквизитор хотел нанести окончательный удар до Пасхи. Третий тулузский генеральный Сермон открылся в кафедральном соборе Сен-Этьен в Страстное Воскресенье, то есть в Вербное Воскресенье 5 апреля. Этот Сермон был еще более массовым и впечатляющим, чем тот, что состоялся весной 1309 года, поскольку, осуждая на более тяжелые наказания ответчиков, которых было значительно больше и которым были выдвинуты более серьезные обвинения. Эта величественная церемония проходила под тройным руководством: двух инквизиторов - Жоффре д’Абли и Бернарда Ги - и епископа Тулузы, представленного своим викарием. Таким образом, церемония носила особо торжественный характер, и должна была создать атмосферу триумфа и победы: на протяжении года Инквизиция смогла поймать и сжечь почти всю команду Добрых Людей, которая сопротивлялась им вот уже много лет. И этот успех должен был завершиться своего род кульминацией - костром их предстоятеля. Чтобы подчеркнуть важность момента, впервые инквизитор Каркассона переехал в другой город, чтобы воссесть со своим собратом, хотя за исключением именитого еретика Пейре Отье, приговор которому будет вынесен через четыре дня, большинство осужденных происходили из региона Тулузен [11].
Как обычно, инквизиторы выступали перед представителями собравшихся гражданских и церковных властей края. Абсолютное превосходство власти инквизитора выявлялось в клятве, которую на месте произносили перед ними королевские офицеры: Понс д’Омеля, верховный судья сенешльства и заместитель королевского сенешаля Тулузы; Жан де Латур, заместитель вигюйе Тулузы и Гийом де Моля, королевский судья обычного трибунала в Тулузе; а после них капитулы Тулузы в количестве шести человек. Кроме того, сама формулировка открытия грандиозной церемонии означает, что латинские приговоры, подготовленные инквизиторской канцелярией, были вначале зачитаны осужденным таким образом, чтобы они могли их понять, то есть на народном языке - мы бы сейчас сказали, на окситан - и чтобы их поняла огромная толпа клириков и светских, собравшихся там.
Как и 25 мая 1309 года, скорее всего огромная толпа не могла вместиться внутри кафедрального собора, но осталась за его стенами вместе с осужденными, в то время как инквизиторы сидели на трибуне, возведенной перед порталом.
Можно судить о материальной составляющей всего этого действа, а также о реальном влиянии подобных церемоний, в частности, благодаря случайно дошедшим до нас счетам, относящимся к генеральному Сермон в Каркассоне от воскресенья 24 апреля 1322 года, причем не столь важной церемонии [12]. Дюжина посланцев Инквизиции [13] прежде всего отправлялись предупредить главные светские и религиозные власти сенешальства. Тяжелая трибуна с навесом и «катафалком» были возведены на городской площади Каркассона. Речь идет о разборном сооружении, которое в течение двух дней и ночей делали двое плотников и четырнадцать помощников, не считая четырех человек, перевозивших дерево для плотников, и троих солдат, охранявших сооружение днем и ночью.
Для сооружения всего этого потребовалось пятнадцать тростей (мера длины, 6 локтей. Прим.пер.) еловых балок, две с половиной трости терновых балок, трое неквадратных стропил длиною в три с половиной трости, а также две с половиной трости квадратных стропил, деревянные ножницы, две сотни гвоздей и, наконец, восемь с половиной ливров (мера веса или римский фунт. Прим.пер.) железных кольев. Кроме того, двадцать шесть солдат обеспечивали безопасность инквизиторов в течение всей церемонии; шестнадцать других вооруженных людей отвечали за сопровождение осужденных из Мура до площади, где происходил Сермон, и за их охрану. Добавим, что дом Инквизиции был щедро обеспечен провизией для всех приглашенных.
Теперь мы можем себе представить со всеми подробностями эту впечатляющую сцену, которая разворачивалась на паперти кафедрального собора Тулузы. Перед порталом инквизиторы восседают на своем катафалке под навесом, защищающим их от солнца, и окруженные вооруженной охраной, оберегающей их от мести толпы; прелаты, сеньоры и королевские офицеры стоят, словно живая изгородь, за судьями; огромное количество кающихся и осужденных, число которых доходило до сотни, окружено и охраняется солдатами (был ли среди них и Пейре Отье?); и вокруг всего этого толпа людей, которым обещано отпущение.
Вначале, пока проходили осужденные, зачитывались culpae и приговоры, из которых можно получить точную информацию о кульминации могущества и технике методов следствия, используемых тулузской Инквизицией после 1305 года. И действительно, начиная с Сермона 1309 года, мы наблюдаем ошеломительный прогресс инквизиционного расследования, до такой степени, что Инквизиция сумела достичь своей главной цели - уничтожения Добрых Людей. Во время Генерального Сермона весны 1310 года еще были объявлены наказания некоторым верующим, арестованным в течение 1308 года. Но подавляющее большинство дел касалось жертв крупных облав и зачисток 1309 года, таких как на Святого Жака или после дня Святого Лаврентия. Однако следует отметить, что весь комплекс этих дел происходил из методической эксплуатации Бернардом Ги реестров первых зачисток 1305 года, жертвы которых, их семьи, их окружение, подвергались систематическим преследованиям, вызовам, допросам и повторным допросам, что, в свою очередь, было источником многочисленных приговоров рецидивистам. О других кругах верующих, о других ответвлениях сложной подпольной сети тоже становилось известно, когда инквизиторы начали эксплуатировать досье периода великой травли Добрых Людей 1309-1310 годов: эти следственные дела предоставили информацию, благодаря огромному количеству новых имен, последующим Генеральным Сермон 1312 и даже 1316 годов… А пока что Инквизиция работала над зачисткой Борна, Верльяка, Прюнет и Верден-Лаурагес…
После нескольких объявлений о снятии крестов и освобождении из Мура, 18 человек были приговорены к ношению крестов. Среди них были двое подростков из каммас Верльяка - Пейре и Себелия Саллес, а также Жоана Маурель, хозяйка хутора в Вердене-на- Гаронне. Но больше 60 осужденных были посланы в Мур. Среди них были: вся семья Бу из Борна; Бернат Сикард, который прятался с Добрым Человеком Пейре Сансом в лесу Марниак в то время, когда поймали Пейре Отье; все, кто принимал Добрых Людей в Бельвезе - Раймонд и Арнода Дюран, их сын Гийом, который смог убежать, чтобы предупредить Пейре Санса, их невестка Бона; Бернард Гаск из Варанн со своей матерью и слугой; Пейре де Клайрак из Верльяка со своей женой Пейроной, в доме которых произошло посвящение Раймонда Фабра; его брат Бернат, его кузен Гийом, его племянница Кастельяна и муж последней Думенк Дюран, каменщик из Рабастена; хозяева хуторов на Теску, Бертран и Видаля Саллес, и многие другие, которых я бы хотела назвать. Форы из Мезена и Ру из Рабастена, Пейре из Ла Гарда и дама Бона Думенк из Сен-Жан Л’Эрм, у которых была арестована Гильельма Маури.
Среди осужденных были семьи Добрых Людей родом из Тулузен: Сансы из Ла Гарда и Меркадье из Борна. Но также Пурсели, Массипы, Луганы, а еще Буррели из Буийака, Сальветаты из Прюнета вместе с несчастным Арнотом Бру, хозяином красивого синего камзола; и Раймонда Маурель, еще одна хозяйка хутора. И Пейре Раймонд дез Уго, из Тарабели, старый верующий, великий проводник Пейре Отье. И женщины из Тулузы - Жоанна де Сен-Фой и Азалаис Марти из Пруад, верные Доброй Женщины Жаметты. И Бернада Герма из Монтегута, племянница диакона Мессера Берната. И Сердана Фор из Верден-Лаурагес, которую в Тулузе называли Эксклармондой, жившая подле Жаметты и муж которой, Пейре Бернье, был сожжен как рецидивист за год до того. А вместе с ней ее сестра Жоанна.
Среди 61 человека, осужденного на Мур 5 апреля 1310 года, трое получили от трибунала самое тяжелое обвинение:
И поскольку ты, Сердана Фор, и ты, Пейре-Раймонд дез Уго, и ты, Раймонд Пейре из Сен-Сюльпис, совершили наиболее тяжелые и серьезные проступки, то за это вы получите более тяжелое наказание, и мы вас осуждаем на вечное заточение в тесный Мур, в самом узком месте, с кандалами на руках и на ногах [14].
Осуждение на простой Мур, возможно, отвечающее тому, что Жак Фурнье называл просторным Муром, означало для заключенных режим «хлеба скорби и воды страданий», без сомнения, в общих залах, с возможностью двигаться, то есть ходить между стенами. Осуждение вечного заточения часто могло быть сокращено до нескольких лет, но осуждение на тесный Мур, которое получили Сердана, Раймонд и Пейре-Раймонд, было намного более жестоким: оно означало для заключенного реальное заточение без возможности двигаться, в оковах, в одиночестве застенков. Но согласно инквизиторской логике, речь шла всего лишь об «исцелительном покаянии», применяющемся к раскаявшимся, исповедавшимся и примиренным с Церковью, которые, как и другие, получили «благодать отпущения», а их единство с католической верой было восстановлено. Проводники Гийом Фалькет и Раймонд из Вердена уже были осуждены на тесный Мур во время Генерального Сермон 25 мая 1309 года.
Согласно заведенному порядку церемонии, когда наказания объявлялись по нарастающей тяжести, последовали приговоры против мертвых и зданий. Шесть верующих были осуждены посмертно, за то, что умерли рецидивистами и утешенными - то есть за то, что они послали к черту свои предыдущие исповеди и вынужденные отречения, чтобы попросить на смертном одре consolament Добрых Людей. Это были две хозяйки из Сен-Сюльпис - Бараньона Пейре, беженка из-за ереси, которой Пейре Отье дал повторное утешение, когда она пряталась у Арнота Мореля в Бопюй, и ее кузина Гильельма, вдова Понса Райна, принятая Амиелем из Перль. Затем Андрева д’Ориак, вдова Адама Фора, которая столь скорбела по поводу ареста ее друга, Доброго Человека Жаума, умершая без утешения, но рецидивисткой. Далее Раймонд Рош, перебежчик из Монтайю, который сбежал от Жоффре д’Абли, чтобы умереть на руках Добрых Людей в Верден-Лаурагес. Еще Раймонд Гаск, о котором нам трудно что-либо сказать, и, наконец, Пейрона Сикард, жена ткача из Борна, которой Пейре Отье, спустившись из Бельвез, дал утешение у нее дома. Шесть трупов следовало эксгумировать, а затем сжечь «если в освященной земле кладбища удастся отличить их кости от останков католиков…» В любом случае, это было сделано в отношении Раймонда Роша, которого чьи-то ревностные руки уже выкопали из-под канавы в Верден-Лаурагес, где было спрятано его тело.
Разрушение домов и проклятие мест, где происходили еретикации. Этот третий акт Генерального Сермон показал, что в ходе следствия были выявлены дома, где происходили посвящения, и эти дома были осуждены. В Бельвез это было жилище Раймонда Дюрана, где Пейре Отье посвятил Пейре Санса как Доброго Человека. В Верльяке - дом Пейре де Клайрака, где Пейре Отье, Филипп де Талайрак и Пейре Санс приняли Раймонда Фабра; а также домохозяйство Бертрана Саллеса на берегах Теску, где Пейре Отье посвятил Санса Меркадье. В Сен-Сюльпис это был дом и каммас Жоана Райна, где его мать Гильельма получила утешение от Доброго Человека Амиеля… Не уцелело ни одно место, где действовали Добрые Люди.
И в заключение прозвучали самые ужасные приговоры. Живые были осуждены на вечное заточение в Муре, мертвые - на посмертный костер, а места, где они жили, должны были быть стерты с лица земли. Однако еще оставались живые, судьбой которых стала смерть в огне. Семнадцать рецидивистов, судьба которых, как мы знаем, до самого конца, до костра, была связана с еретиком Пейре Отье, и которые умрут вместе с ним. Эти семнадцать приговоров, передающих светской власти шестнадцать рецидивистов, а также еретика и рецидивиста - звучали ли они вначале на окситан, а потом на латыни, в это долгое, очень долгое воскресенье Генерального Сермон? Но все это действо будет продолжаться еще четыре дня, до четверга 9 апреля, пока не достигнет своего кульминационного пункта - приговора самому Пейре Отье. Но где Пейре Отье? Мы не знаем, был ли он там весь этот длинный день 5 апреля, этот великий еретик, которого могли показать толпе, привести под усиленной охраной к кафедральному собору Тулузы, чтобы заставить его участвовать вместе с кающимися в разворачивавшемся спектакле Генерального Сермон: чтобы он воочию увидел и услышал эти сто осуждений, санкционирующих покаяния его бывших верующих и окончательное проклятие семнадцати рецидивистам и нераскаявшимся, которые будут первыми на пути к костру. Мы также не знаем, предпочла ли инквизиторская власть выставить перед народом еще до зрелищного финала 9 апреля этого побежденного старого человека, который должен был символизировать ее триумф.
[1] Culpa Гразиды Буиль, Паломничества, B.G.Limb, 115.
[2] Culpa Берната Изаба, Рецидивист, B.G.Limb, 89.
[3] Показания Пейре Маури, J.F. 952.
[4] Culpa Дюррана Барро, Рецидивист, B.G.Limb, 81.
[5] Culpa Жаума Пейре, Мур, B.G.Limb, 58-59. Интересно, что имя Фелипа де Талайрака (Philippus) было неправильно написано переписчиком реестров как Perrotus. Но не стоит сомневаться, что речь идет о Добром Человеке Фелипе. .
[6] Показания Пейре Маури, op.cit..
[7] Culpaе Понса и Бруны дез Уго, Рецидивисты, B.G.Limb, 87-88.
[8] Его младший брат Бернат оставил длинные показания в 1324 году перед Жаком Фурнье. Там он дает некоторые подробности о последних передвижениях Доброго Человека Арнота Марти, особенно вместе с другим его братом Гийомом, между Сабартес и Тулузен, с 1308 по 1310 год, J.F. 1130-1163. Именно Бернат указывает в частности на то, что Арнот был сожжен (Бернат Марти, J.F. 1157). Точно так же из реестров Жака Фурнье мы узнаем о том, что Гийом Отье и Андрю из Праде были сожжены в Каркассоне.
[9] Приговоры беглецам из-за ереси, B.G.Limb, 175.
[10] Открытие Генерального Сермон в апреле 1310 года, B.G.Limb, 38.
[11] Генеральный Сермон в апреле 1310 года, включая приговор Пейре Отье, находится с 38 по 93 страницу издания Limborch, Книги приговоров Бернарда Ги.
[12] Счет Арнота Ассалита, королевского прокурора, за препровождение еретиков сенешальств Каркассона и Безье за год - с 24 июня 1322 по 24 июня 1323 года. Comptes royaux (1314-1328). Tome IV, partie I, 1961, p. 517-519. Счета № № 8648 - 8689.
[13] Интересно, что среди них мы обнаруживаем и знакомое лицо - Гийома-Пейре Кавалье, который в самом деле сделал себе карьеру на службе у Инквизиции - его послали предупредить сеньора де Брюйер (в Пюиверт).
[14] Приговоры осужденным на Мур, B.G.Limb, 78.
ВОСКРЕСЕНИЕ СТРАСТЕЙ
«Ночь жизни столь длинна и сурова, как покров души»
Жак Бертен
Апрель 1310 года. Пейре Отье, Старший Пейре из Акса, узник Инквизиции, на пути к костру. Он знает, что его Церковь, которую он так старательно собирал, фактически разрушена, а отвоевание душ, которое так терпеливо совершалось в течение десяти лет, серьезно подорвано. В тот момент, когда готовился грандиозный сеанс генерального Сермон в Тулузе, где самым торжественным моментом должен был стать его собственный приговор, он знал, что большинство его бывших товарищей уже исчезли в пламени костров на берегу реки Од в Каркассоне. Из всех своих товарищей Старший остался одним из последних, чтобы претерпеть мученичество. Он знал, что его казнь призвана отметить окончательный триумф Инквизиции, то есть Церкви Римской.
Как и всякое генеральное Сермон, то, которое началось 5 апреля 1309 года, представляло собой новое свидетельство развития механизма расследования: оно в частности санкционировало процесс всех верующих, арестованных на протяжении 1309 года, до и после поимки Старшего, в рамках грандиозной охоты за Добрыми Людьми. Вместе с Пейре Отье, главным ересиархом, почти сотня верующих должна была выслушать свой приговор. Их было так много, что торжественный сеанс в эти предпасхальные дни 1310 года длился несколько дней.
Разрушение Церкви
В Тулузе Пейре Отье не оставляли в неведении. После того, как его сын Жаум был сожжен первым в марте 1309 года, почти каждый из Добрых Людей его команды не избежал репрессий. Сразу же после своего ареста Пейре Отье видел, как прямо из тюрьмы отправился на казнь Амиель из Перль, открывая мрачный список. Возможно, Старший сам был там, возможно, его привели под стражей к кафедральному собору Тулузы в тот четверг 23 октября 1309 года, чтобы выслушать приговор его старого товарища, а потом на старое кладбище или на берега Гаронны, чтобы он мог видеть его казнь на костре. Известно, что эти спектакли отвечали идее поучения страхом, предназначенной наставить христианский народ в отвержении ереси. Но спектакль этот был также направлен на то, чтобы сломать закоренелого еретика. Но это не сработало в случае с Пейре Отье.
Из всей команды Добрых Людей только Амиель из Перль - по причине острой необходимости его сжечь - и Пейре Отье - по причине персональной важности - получили свои приговоры от Бернарда Ги. Поскольку ни один приговор другим Добрым Людям не сохранился в большой книге тулузских Сермон, - а мы знаем, что большинство из них были сожжены - то вполне обоснованно считать, что они получили свои приговоры от Жоффре д’Абли, архивы которого пропали. В этой процедуре нет ничего необычного, потому что все эти люди были родом из Сабартес и Разес. Большинство из них, однако, были пойманы в тулузском Лаурагес.
После ареста Старшего, убежища некоторых Добрых Людей, в том числе и связанных с Амиелем из Перль, по-видимому, были сконцентрированы вокруг Верден-Лаурагес. Во всяком случае, в этом контексте становится лучше понятно, как были схвачены один за другим Раймонд Фабр, а потом Фелип де Талайрак.
Раймонд Фабр был арестован в середине октября 1309 года почти сразу же после Амиеля. В Вердене он в основном жил в доме Пейре Изаба, сын которого, Бернат, постоянно служил ему проводником, а дочь, Раймонда, была ревностной верующей. Через Раймонду юная Гразида Буиль - ей не было еще и семнадцати, когда инквизитор допрашивал ее в феврале 1310 года - установила контакт с Добрым Человеком и часто слушала его проповеди. Это у ее дверей Раймонда арестовали. За несколько дней до дня святого Луки (18 октября 1309 года) подпольщик подошел у хутору, где жила молодая девушка, и постучал в дверь, спрашивая, там ли она: «Гразида…» Но из дома вышли мужчины, которые погнались за ним и арестовали его [1]. Culpa не уточняет, были ли это агенты Инквизиции или же бывшие верующие, возможно, члены семьи Гразиды, пытавшиеся доказать свою лояльность, выдав юного подпольщика.
Его проводник из Верден-Лаурагес, Бернат Изаб, арестованный несколькими неделями спустя, и допрашиваемый Бернардом Ги 24 ноября 1309 года, дает некоторые дополнительные подробности, которые лишний раз демонстрируют ужасающую хрупкость жизни преследуемых. Когда он узнал, что Раймонда Фабра арестовали, то вернулся к верующему, хранившему камзол и капюшон, которые он, Бернат Изаб, сделал для Доброго Человека, а также деньги от продажи кое-какой одежды, завещанной умирающей. Этот камзол и капюшон были совсем новыми, и он сразу же передал их другому Доброму Человеку, который еще находился на свободе, чтобы тот смог их использовать: Фелипу де Талайраку [2].
Добрый Человек Фелип и в самом деле покинул безопасное каталонское убежище, которого он достиг вместе с Гийомом Белибастом, после их бегства из Мура Каркассона в Великий Пост 1309 года. Заботясь о том, чтобы вернуться к своей пастве, как он и должен был сделать, вначале Добрый Человек пересек Пиренеи, добрался до Доннезана, сумел не попасться в Рокфор де Саулт [3], потом добрался до Сабартес - как раз перед облавой в Монтайю. Мы обнаруживаем его следы благодаря проводнику, к которому он привык, старому верующему Дюррану Барро, из Монаструка, жившему в Борне. Без сомнения, Фелип с ним связался, и верный агент присоединился к нему в Сабартес. Он попытался отвести Фелипа в Тулузен, но был арестован по дороге [4]. Фелипу удалось сбежать. Известно, что в октябре он находился в Верден-Лаурагес, где были арестованы, очень быстро и один за другим, Амиель из Перль и Рамонет Фабр.
Очевидно, что в Лаурагес, как и в других местах, положение подпольщиков было отчаянным. Люди, которые давали им приют, были арестованы, а их дома стерты с лица земли. Их ряды сильно поредели, а повсюду их поджидали те, кто жаждал им отомстить или добрые католики «последнего часа». Был ли Фелип одет в камзол и капюшон, которые принадлежали его бывшему послушнику Раймонду Фабру, когда той осенью 1309 года он покидал одно из укрытий вместе с проводником Бернатом Изабом? После трех или четырех дней бегства оба попали в ловушку. Проводника схватили, а Фелип бежал, но ненадолго. Через несколько недель он тоже попадает в Мур Тулузы. Culpa Жаума Пейре, верующего из Ла Гарда, который исповедовался в ноябре 1308 года, содержит печальное упоминание о том, что подозреваемый впоследствии был уличен во лжи, благодаря свидетельствам против него Пейре Отье, Фелипа де Талайрака и Раймонда Фабра, обращенного [5]. Трое Добрых Людей - двое, которые остались тверды в своей вере и тот, кто отрекся - встречались ли они? Вся доступная нам информация содержится в нескольких строках. Тот факт, что Добрый Человек Фелип был узником в Тулузе, подтверждает то, что он был арестован на территории Тулузен. Но мы практически уверены, что этот человек, рожденный в Кустауссе, в Разес, впоследствии был в обычном порядке переправлен к Жоффре д’Абли, который взял на себя ответственность передать его светской власти. Гийом Белибаст и верующие 1320-х годов хранили память о том, что Добрый Человек Фелип был сожжен [6].
Что до Раймонда Фабра, его земляка из Кустауссы и бывшего послушника, которого часто нежно называли Рамонетом, то он по нашей информации был единственным Добрым Человеком маленькой Церкви Пейре Отье, который отрекся из страха огня. Возможно, в одно время с Фелипом его перевезли в Каркассон, где Жоффре д’Абли использовал его в свою очередь как информатора пока не вынес ему приговор «праведного покаяния»: иначе говоря заключение в Муре. Но единственное, в чем мы можем быть уверены, так это в том, что, отрекшись, он избежал костра и спас свою жизнь.
Намного меньше информации у нас о поимке троих Добрых Людей из Сабартес - Гийома Отье, Андрю из Праде и Арнота Марти, о которых мы знаем только, что они тоже были сожжены в Каркассоне между осенью 1309 и весной 1310 года. Только брат Старшего оставил несколько последних следов в Тулузен и в приговорах Бернарда Ги: culpae пары верующих из Лантарес, Понса и Бруны дез Уго, арестованных 2 января 1310 года и исповедовавшихся 14-го, указывают на то, что Добрый Человек Гийом вместе с Добрым Человеком Фелипом много дней жил в их доме неподалеку от Тарабели осенью 1309 года. К обоим подпольщикам присоединился Пейре Санс, который бежал через лес из дома в Марниаке после ареста Пейре Отье. В сентябре он нашел убежище у Уго в гостеприимном доме Понса и Бруны [7]. Последний раз мы видим Гийома Отье на свободе. Затем о нем говорят уже как о сожженном, скорее всего, под конец 1309 года, вместе с Андрю из Праде; что до юного Арнота Марти, то он, кажется, был пойман и сожжен инквизитором Каркассона только весной 1310 года [8].
Но Пейре Санс оставался на свободе. 2 января 1310 года агенты Инквизиции, прочесывавшие район Тарабели, пришли в дом дез Уго. Но мужественные верующие спасли Доброго Человека. Пока солдаты ломились в двери, Понс дез Уго быстро вывел Пейре Санса через черный ход и проводил его за дом. Затем он вернулся и открыл двери эмиссарам Инквизиции. ИЮ несмотря на чрезвычайные усилия Бернарда Ги, Понс и Бруна не сказали ничего, что могло бы выдать беглеца, «хотя тогда Пейре Раймонд дез Уго, брат означенного Понса, содержался узником в Тулузе за преступления ереси и мог бы быть освобожден за выдачу еретиков». Благодаря этому и другим подобным героическим поступкам верных, Добрый Человек Пейре Санс со своим послушником Пейре Фильсом смог сохранить свободу. Отметим также, что от случая к случаю книги приговоров тулузской Инквизиции упоминают о его появлении в домах верующих до зимы 1311-1312 года, после чего он исчезает; а Пейре Фильс был осужден заочно как беглец из-за ереси во время Генерального Сермон 21 апреля 1312 года [9].
Был ли Пейре Отье в эти первые месяцы 1310 года, находясь на пути к костру, который уже пожрал стольких его братьев, уже полностью сосредоточен на Царствии Отца Небесного, которого он надеялся достичь, или все еще обращал свой взор на этот мир, где его старый товарищ и друг, упрямец Пейре Санс, почти один отныне держал открытыми в этом мире узкие врата праведности и истины?
Тулузская Пасха
Лето Господне 1310, в апрельские ноны, в Страстное Воскресенье, во славу всемогущего Бога и святой Церкви Римской, которую возглавляет святейший отец Монсеньор Папа Климент V, благочестивыми братьями Бернардом Ги и Жоффре д’Абли, инквизиторами еретических извращений, уполномоченными в королевстве Франция апостольским престолом, и Монсеньором Этьеном де Порт… викарием почтенного отца во Христе Монсеньора Гайлярда, по божественному провидению епископа Тулузы… [10]
Инквизитор хотел нанести окончательный удар до Пасхи. Третий тулузский генеральный Сермон открылся в кафедральном соборе Сен-Этьен в Страстное Воскресенье, то есть в Вербное Воскресенье 5 апреля. Этот Сермон был еще более массовым и впечатляющим, чем тот, что состоялся весной 1309 года, поскольку, осуждая на более тяжелые наказания ответчиков, которых было значительно больше и которым были выдвинуты более серьезные обвинения. Эта величественная церемония проходила под тройным руководством: двух инквизиторов - Жоффре д’Абли и Бернарда Ги - и епископа Тулузы, представленного своим викарием. Таким образом, церемония носила особо торжественный характер, и должна была создать атмосферу триумфа и победы: на протяжении года Инквизиция смогла поймать и сжечь почти всю команду Добрых Людей, которая сопротивлялась им вот уже много лет. И этот успех должен был завершиться своего род кульминацией - костром их предстоятеля. Чтобы подчеркнуть важность момента, впервые инквизитор Каркассона переехал в другой город, чтобы воссесть со своим собратом, хотя за исключением именитого еретика Пейре Отье, приговор которому будет вынесен через четыре дня, большинство осужденных происходили из региона Тулузен [11].
Как обычно, инквизиторы выступали перед представителями собравшихся гражданских и церковных властей края. Абсолютное превосходство власти инквизитора выявлялось в клятве, которую на месте произносили перед ними королевские офицеры: Понс д’Омеля, верховный судья сенешльства и заместитель королевского сенешаля Тулузы; Жан де Латур, заместитель вигюйе Тулузы и Гийом де Моля, королевский судья обычного трибунала в Тулузе; а после них капитулы Тулузы в количестве шести человек. Кроме того, сама формулировка открытия грандиозной церемонии означает, что латинские приговоры, подготовленные инквизиторской канцелярией, были вначале зачитаны осужденным таким образом, чтобы они могли их понять, то есть на народном языке - мы бы сейчас сказали, на окситан - и чтобы их поняла огромная толпа клириков и светских, собравшихся там.
Как и 25 мая 1309 года, скорее всего огромная толпа не могла вместиться внутри кафедрального собора, но осталась за его стенами вместе с осужденными, в то время как инквизиторы сидели на трибуне, возведенной перед порталом.
Можно судить о материальной составляющей всего этого действа, а также о реальном влиянии подобных церемоний, в частности, благодаря случайно дошедшим до нас счетам, относящимся к генеральному Сермон в Каркассоне от воскресенья 24 апреля 1322 года, причем не столь важной церемонии [12]. Дюжина посланцев Инквизиции [13] прежде всего отправлялись предупредить главные светские и религиозные власти сенешальства. Тяжелая трибуна с навесом и «катафалком» были возведены на городской площади Каркассона. Речь идет о разборном сооружении, которое в течение двух дней и ночей делали двое плотников и четырнадцать помощников, не считая четырех человек, перевозивших дерево для плотников, и троих солдат, охранявших сооружение днем и ночью.
Для сооружения всего этого потребовалось пятнадцать тростей (мера длины, 6 локтей. Прим.пер.) еловых балок, две с половиной трости терновых балок, трое неквадратных стропил длиною в три с половиной трости, а также две с половиной трости квадратных стропил, деревянные ножницы, две сотни гвоздей и, наконец, восемь с половиной ливров (мера веса или римский фунт. Прим.пер.) железных кольев. Кроме того, двадцать шесть солдат обеспечивали безопасность инквизиторов в течение всей церемонии; шестнадцать других вооруженных людей отвечали за сопровождение осужденных из Мура до площади, где происходил Сермон, и за их охрану. Добавим, что дом Инквизиции был щедро обеспечен провизией для всех приглашенных.
Теперь мы можем себе представить со всеми подробностями эту впечатляющую сцену, которая разворачивалась на паперти кафедрального собора Тулузы. Перед порталом инквизиторы восседают на своем катафалке под навесом, защищающим их от солнца, и окруженные вооруженной охраной, оберегающей их от мести толпы; прелаты, сеньоры и королевские офицеры стоят, словно живая изгородь, за судьями; огромное количество кающихся и осужденных, число которых доходило до сотни, окружено и охраняется солдатами (был ли среди них и Пейре Отье?); и вокруг всего этого толпа людей, которым обещано отпущение.
Вначале, пока проходили осужденные, зачитывались culpae и приговоры, из которых можно получить точную информацию о кульминации могущества и технике методов следствия, используемых тулузской Инквизицией после 1305 года. И действительно, начиная с Сермона 1309 года, мы наблюдаем ошеломительный прогресс инквизиционного расследования, до такой степени, что Инквизиция сумела достичь своей главной цели - уничтожения Добрых Людей. Во время Генерального Сермона весны 1310 года еще были объявлены наказания некоторым верующим, арестованным в течение 1308 года. Но подавляющее большинство дел касалось жертв крупных облав и зачисток 1309 года, таких как на Святого Жака или после дня Святого Лаврентия. Однако следует отметить, что весь комплекс этих дел происходил из методической эксплуатации Бернардом Ги реестров первых зачисток 1305 года, жертвы которых, их семьи, их окружение, подвергались систематическим преследованиям, вызовам, допросам и повторным допросам, что, в свою очередь, было источником многочисленных приговоров рецидивистам. О других кругах верующих, о других ответвлениях сложной подпольной сети тоже становилось известно, когда инквизиторы начали эксплуатировать досье периода великой травли Добрых Людей 1309-1310 годов: эти следственные дела предоставили информацию, благодаря огромному количеству новых имен, последующим Генеральным Сермон 1312 и даже 1316 годов… А пока что Инквизиция работала над зачисткой Борна, Верльяка, Прюнет и Верден-Лаурагес…
После нескольких объявлений о снятии крестов и освобождении из Мура, 18 человек были приговорены к ношению крестов. Среди них были двое подростков из каммас Верльяка - Пейре и Себелия Саллес, а также Жоана Маурель, хозяйка хутора в Вердене-на- Гаронне. Но больше 60 осужденных были посланы в Мур. Среди них были: вся семья Бу из Борна; Бернат Сикард, который прятался с Добрым Человеком Пейре Сансом в лесу Марниак в то время, когда поймали Пейре Отье; все, кто принимал Добрых Людей в Бельвезе - Раймонд и Арнода Дюран, их сын Гийом, который смог убежать, чтобы предупредить Пейре Санса, их невестка Бона; Бернард Гаск из Варанн со своей матерью и слугой; Пейре де Клайрак из Верльяка со своей женой Пейроной, в доме которых произошло посвящение Раймонда Фабра; его брат Бернат, его кузен Гийом, его племянница Кастельяна и муж последней Думенк Дюран, каменщик из Рабастена; хозяева хуторов на Теску, Бертран и Видаля Саллес, и многие другие, которых я бы хотела назвать. Форы из Мезена и Ру из Рабастена, Пейре из Ла Гарда и дама Бона Думенк из Сен-Жан Л’Эрм, у которых была арестована Гильельма Маури.
Среди осужденных были семьи Добрых Людей родом из Тулузен: Сансы из Ла Гарда и Меркадье из Борна. Но также Пурсели, Массипы, Луганы, а еще Буррели из Буийака, Сальветаты из Прюнета вместе с несчастным Арнотом Бру, хозяином красивого синего камзола; и Раймонда Маурель, еще одна хозяйка хутора. И Пейре Раймонд дез Уго, из Тарабели, старый верующий, великий проводник Пейре Отье. И женщины из Тулузы - Жоанна де Сен-Фой и Азалаис Марти из Пруад, верные Доброй Женщины Жаметты. И Бернада Герма из Монтегута, племянница диакона Мессера Берната. И Сердана Фор из Верден-Лаурагес, которую в Тулузе называли Эксклармондой, жившая подле Жаметты и муж которой, Пейре Бернье, был сожжен как рецидивист за год до того. А вместе с ней ее сестра Жоанна.
Среди 61 человека, осужденного на Мур 5 апреля 1310 года, трое получили от трибунала самое тяжелое обвинение:
И поскольку ты, Сердана Фор, и ты, Пейре-Раймонд дез Уго, и ты, Раймонд Пейре из Сен-Сюльпис, совершили наиболее тяжелые и серьезные проступки, то за это вы получите более тяжелое наказание, и мы вас осуждаем на вечное заточение в тесный Мур, в самом узком месте, с кандалами на руках и на ногах [14].
Осуждение на простой Мур, возможно, отвечающее тому, что Жак Фурнье называл просторным Муром, означало для заключенных режим «хлеба скорби и воды страданий», без сомнения, в общих залах, с возможностью двигаться, то есть ходить между стенами. Осуждение вечного заточения часто могло быть сокращено до нескольких лет, но осуждение на тесный Мур, которое получили Сердана, Раймонд и Пейре-Раймонд, было намного более жестоким: оно означало для заключенного реальное заточение без возможности двигаться, в оковах, в одиночестве застенков. Но согласно инквизиторской логике, речь шла всего лишь об «исцелительном покаянии», применяющемся к раскаявшимся, исповедавшимся и примиренным с Церковью, которые, как и другие, получили «благодать отпущения», а их единство с католической верой было восстановлено. Проводники Гийом Фалькет и Раймонд из Вердена уже были осуждены на тесный Мур во время Генерального Сермон 25 мая 1309 года.
Согласно заведенному порядку церемонии, когда наказания объявлялись по нарастающей тяжести, последовали приговоры против мертвых и зданий. Шесть верующих были осуждены посмертно, за то, что умерли рецидивистами и утешенными - то есть за то, что они послали к черту свои предыдущие исповеди и вынужденные отречения, чтобы попросить на смертном одре consolament Добрых Людей. Это были две хозяйки из Сен-Сюльпис - Бараньона Пейре, беженка из-за ереси, которой Пейре Отье дал повторное утешение, когда она пряталась у Арнота Мореля в Бопюй, и ее кузина Гильельма, вдова Понса Райна, принятая Амиелем из Перль. Затем Андрева д’Ориак, вдова Адама Фора, которая столь скорбела по поводу ареста ее друга, Доброго Человека Жаума, умершая без утешения, но рецидивисткой. Далее Раймонд Рош, перебежчик из Монтайю, который сбежал от Жоффре д’Абли, чтобы умереть на руках Добрых Людей в Верден-Лаурагес. Еще Раймонд Гаск, о котором нам трудно что-либо сказать, и, наконец, Пейрона Сикард, жена ткача из Борна, которой Пейре Отье, спустившись из Бельвез, дал утешение у нее дома. Шесть трупов следовало эксгумировать, а затем сжечь «если в освященной земле кладбища удастся отличить их кости от останков католиков…» В любом случае, это было сделано в отношении Раймонда Роша, которого чьи-то ревностные руки уже выкопали из-под канавы в Верден-Лаурагес, где было спрятано его тело.
Разрушение домов и проклятие мест, где происходили еретикации. Этот третий акт Генерального Сермон показал, что в ходе следствия были выявлены дома, где происходили посвящения, и эти дома были осуждены. В Бельвез это было жилище Раймонда Дюрана, где Пейре Отье посвятил Пейре Санса как Доброго Человека. В Верльяке - дом Пейре де Клайрака, где Пейре Отье, Филипп де Талайрак и Пейре Санс приняли Раймонда Фабра; а также домохозяйство Бертрана Саллеса на берегах Теску, где Пейре Отье посвятил Санса Меркадье. В Сен-Сюльпис это был дом и каммас Жоана Райна, где его мать Гильельма получила утешение от Доброго Человека Амиеля… Не уцелело ни одно место, где действовали Добрые Люди.
И в заключение прозвучали самые ужасные приговоры. Живые были осуждены на вечное заточение в Муре, мертвые - на посмертный костер, а места, где они жили, должны были быть стерты с лица земли. Однако еще оставались живые, судьбой которых стала смерть в огне. Семнадцать рецидивистов, судьба которых, как мы знаем, до самого конца, до костра, была связана с еретиком Пейре Отье, и которые умрут вместе с ним. Эти семнадцать приговоров, передающих светской власти шестнадцать рецидивистов, а также еретика и рецидивиста - звучали ли они вначале на окситан, а потом на латыни, в это долгое, очень долгое воскресенье Генерального Сермон? Но все это действо будет продолжаться еще четыре дня, до четверга 9 апреля, пока не достигнет своего кульминационного пункта - приговора самому Пейре Отье. Но где Пейре Отье? Мы не знаем, был ли он там весь этот длинный день 5 апреля, этот великий еретик, которого могли показать толпе, привести под усиленной охраной к кафедральному собору Тулузы, чтобы заставить его участвовать вместе с кающимися в разворачивавшемся спектакле Генерального Сермон: чтобы он воочию увидел и услышал эти сто осуждений, санкционирующих покаяния его бывших верующих и окончательное проклятие семнадцати рецидивистам и нераскаявшимся, которые будут первыми на пути к костру. Мы также не знаем, предпочла ли инквизиторская власть выставить перед народом еще до зрелищного финала 9 апреля этого побежденного старого человека, который должен был символизировать ее триумф.
[1] Culpa Гразиды Буиль, Паломничества, B.G.Limb, 115.
[2] Culpa Берната Изаба, Рецидивист, B.G.Limb, 89.
[3] Показания Пейре Маури, J.F. 952.
[4] Culpa Дюррана Барро, Рецидивист, B.G.Limb, 81.
[5] Culpa Жаума Пейре, Мур, B.G.Limb, 58-59. Интересно, что имя Фелипа де Талайрака (Philippus) было неправильно написано переписчиком реестров как Perrotus. Но не стоит сомневаться, что речь идет о Добром Человеке Фелипе. .
[6] Показания Пейре Маури, op.cit..
[7] Culpaе Понса и Бруны дез Уго, Рецидивисты, B.G.Limb, 87-88.
[8] Его младший брат Бернат оставил длинные показания в 1324 году перед Жаком Фурнье. Там он дает некоторые подробности о последних передвижениях Доброго Человека Арнота Марти, особенно вместе с другим его братом Гийомом, между Сабартес и Тулузен, с 1308 по 1310 год, J.F. 1130-1163. Именно Бернат указывает в частности на то, что Арнот был сожжен (Бернат Марти, J.F. 1157). Точно так же из реестров Жака Фурнье мы узнаем о том, что Гийом Отье и Андрю из Праде были сожжены в Каркассоне.
[9] Приговоры беглецам из-за ереси, B.G.Limb, 175.
[10] Открытие Генерального Сермон в апреле 1310 года, B.G.Limb, 38.
[11] Генеральный Сермон в апреле 1310 года, включая приговор Пейре Отье, находится с 38 по 93 страницу издания Limborch, Книги приговоров Бернарда Ги.
[12] Счет Арнота Ассалита, королевского прокурора, за препровождение еретиков сенешальств Каркассона и Безье за год - с 24 июня 1322 по 24 июня 1323 года. Comptes royaux (1314-1328). Tome IV, partie I, 1961, p. 517-519. Счета № № 8648 - 8689.
[13] Интересно, что среди них мы обнаруживаем и знакомое лицо - Гийома-Пейре Кавалье, который в самом деле сделал себе карьеру на службе у Инквизиции - его послали предупредить сеньора де Брюйер (в Пюиверт).
[14] Приговоры осужденным на Мур, B.G.Limb, 78.