Рецензия Тамары Бергман на роман "Собаке - собачья смерть"
О художественном романе российского автора Алана Кристиана
(в сети его тексты под именем Дубинин Антон) "Собаке - собачья смерть" -
заключительная часть Эпопеи.
1.Вроде бы странное название, да и в нашем языке - обидное, но как выясняется - величественное: ибо доминиканцы - Domini cans - типа "псы Господа".
Навевает сразу автор тревогу... но и мысль: инквизиторам - то, наконец, привалило!
2. По сюжету снова два инквизитора случаем попадают в родную деревню младшего из них. А он ни кто иной как Антуан де на Рика - тот самый, что в 1 части романа сдал своего отчима - ткача приехавшим в его деревню инквизиторам. Теперь парень сам - почти инквизитор.
Чувствуется, да, будущий накал событий? Деревня-то сплошняком еретическая - как была, так и осталась.
Тем более, что мы встречаем не только его... Все - знакомые по 1 части лица. Например, Гильеметта - бывшая катарская верующая, которую так смачно муж уговаривал сдать сидевшего в лесу гипнотизера Доброго Человека, помните? Теперь она - строго католичка, разумеется.
3. В том числе, и по этим признакам, наконец-то, очень заметно, из какого источника автор черпает имена и истории... Несмотря на изрядное видоизменение и подгонку под «как надо» - это, как ни крути, Ле Руа Ладюри «Монтайю. Окситанская деревня».
Ибо деревня, в которой разворачиваются события 3 части, прямо 1 в 1. Через одну - еретические семьи, но типа ходят на мессу и делают вид. Да и место действия выбрано неслучайное -Сабартес.
4. Диалоги, монологи и конструкция речи - все те же. Только простонародным языком болтают уже не только крестьяне, но и сами доминиканцы:
- [тамошние нравы]
-[впотьмах]
- [Всамделишным клириком сделался?]
-[Обхватив башку руками]
Из нового: в диалогах доминиканцев между собой все подряд почему-то уменьшительно-ласкательным стало… То ли это признак такого - через силу уже - добродушия говорящего? [«крутенькое место»], [«костерок»]
5.Деревенские по-прежнему любят монахов, но любовь их какая-то то ли с отвращением, то ли со страхом. Автор намекает, что видать - еретики, раз не искренне служителей Церкви любят.
Кстати, возможно, все они коллективно несчастны по причине того, что уже несколько лет (как выясняется по ходу) не слышали месс!
И так они напечалились за эти годы, что насильно денег засовывают монахом в благодарность за мессу:
[Аймеру едва удалось отбиться от щедрых денежных подношений трактирщицы, никак не желавшей понимать, что проповедникам в миссии уставом запрещено носить с собой деньги. "Так на монастырь же ваш, чего ж грешного?" - твердила она раз за разом в святой непрошибаемости…]
6. Снова находим классический набор мифов о катарах. Но распространяется он теперь не только на Добрых Людей, но и на их верующих (почему-то):
- катарские верующие бездетны и на пушечный выстрел к противоположному полу не подходя. Секс был? Беременная, родившая? Стал отцом? Точно - католики!
[...в жене среднего Антуан с удивлением узнал Брюну Катала, небогатую хорошенькую соседку Брюниссанды. Когда-то она гуляла с Раймоном-пастухом и увлекалась его ересями, вспомнилось некстати Антуану; но те времена давно минули - и Брюна, располневшая и свежая, как бутон, держала за руку вертлявого парнишку лет трех, да и живот у нее был весьма недвусмысленно круглый]
- катарские верующие просто взбешиваются от крестов и крушат их, где непопадя.
[На беду, Жак еще распятие заметил. Ужасное лицо его скривилось на сторону, все поехало, как в дурном сне, и он рванул на себя цепь четок с такой силой, что едва не свалил Аймера на его собрата.
- Вот чему поклоняешься, бесово семя! Пыточному столбу! Переломать бы их всех, да по всему миру!
Знаем-знаем такое богословие, еще со времен Безумного Пьера, кажется, из Брюи! Церковь это отрицание спасительного смысла Страстей не раз встречала - и столько же раз побеждала, не ему уничижить победу, на кресте вершившуюся...]
- катарские верующие не употребляют мясо, а всех, кто употребляет - ненавидят, в том числе доминиканцев называют не иначе, как «трупоеды».
[О чем спор? Выбор у нас будто есть? С каких пор ты к трупоедам такой добренький - с тех пор, как батьку в тюрьме сгноили?]
Можно я два последних пункта даже комментировать не стану?
Это уже давно не смешно, и даже не прикольно. Стереотипное мышление нужно поднять из-под плинтуса и немного взбодрить научными исследованиями.
7.Огромный отрывок, повествующий о мыслях умирающего старого Гальярда - инквизитора из 1 части романа, навивает много всего.
В основном смысл его размышлений в том, как же нужны этому миру инквизиторы, и как сильно он старался в проповедниках и инквизиторах… Сравнивает себя со святым Бернардом - тоже не слишком ласковым к ереси. Под конец, он уже и почти с Богом разговаривает, опять вступают экзистенциальные нотки.
[И снова скажу - не печалься. Там, где я живу и где по Милости будешь жить ты, все мы пребываем КАК БЫ ОБНЯВШИСЬ. Большего я не могу тебе открыть, твой плотский разум не сможет этого воспринять. Только запомни - КАК БЫ ОБНЯВШИСЬ друг с другом и с Тем, Кто есть все во всем].
Назовите меня черствым пряником, но я не вдохновилась. Даже не впечатлилась. И вообще не прослезилась.
Все, кто понимает, что инквизиторы не тюльпаны дивным майским утром раздавали, фантазировать, что именно этот был отличный, добрый малый - нет резона.
А кто там с кем в обнимку - это спорный вопрос.
Несмотря на это, уверена, что довольно многих читателей сильно поразил этот пассаж - жалостливо и вдохновенно написан! Только надо всегда помнить - о ком.
8.И сразу же после трагической сцены о том, как нужны инквизиторы - сюжет подтверждения этой мысли: инквизиторов в деревне той, насквозь еретической, изловили и чего сотворят с ними - секретная пока информация.
Кажется, сцена сконструирована опять довольно умело - сразу начинаешь думать: «Ага! Вот, брат Гальярд был прав!». Плюс без нагнетания никуда - сидя в пещере, не зная, что дальше с ними будет, оба доминиканца то и делают, что молятся.
Слушайте, ну прямо Павла из Деяний напоминает, который в тюрьме сидя одним только занят был - что вслух молился! Все - к одному… Всяческие плюсы - героям -доминиканцам, а катарские верующие уже без вариантов - антигерои.
К тому же тупые они. эти антигерои - непроходимо. И кроме как про баб и [Оракул - в штаны накакал... Ты чего заливаешь? Про баб давай, как договорено] ничего и сказать не способны слитно.
Странное дело… Как до жен своих - то (как мы помним по ткачу из 1 части) половая жизнь им - низя, а как про баб рассказы - так требуют аж! Это такой средневековый вариант порно журналов что ли? (кстати, да, а порно журналы -то хотя бы катарским верующим можно, если секс никак нельзя?)
Особо разъярился там этот самый ткач Бермон - мало того, довел жену до самоубийства и уморил голодом девочку Жакотту, так теперь от «еретической заразы» совсем ума лишился.
9. Да, и не один Бермон такой.
Автор снова постарался сверх силы!
Сцена, где ребята -доминиканцы хотели от сердечной доброты соборовать дедушку умирающего, а тот погнал их погаными тряпками потому, что катарским верующим был - оставляет ощущение: «WTF?»…
Ну, и чего бы случилось, соборуй они его? Загорелся он бы что ли?
Вообще, к дедушке должны были Доброго Человека позвать - но никто приходить вообще не собирался, не ждали никого... Забыли что ли?
Есть, конечно, вариант, что Добрых Людей в то время вообще не осталось. Но! Буквально через 2 страницы мы узнаем, что их - навалом! Только за горами - в Каталонии.
И тут уж или родственники у дедушки какие-то странные, не заботливые (хотя все - еретики), или Добрые Люди вообще ленятся через горы ходить и некачественно работу выполняют.
Вероятнее, вариант первый, ибо когда открылось, что дедушка не католиком хотел умереть, вся его многочисленная родня зардела от стыда и даже откупиться от монахов хотела, в роде «Мы заплатим сколько надо». Им позорно стало за дедушку? Или эти монахи тут же доложат, куда следует, и за всей деревней «придут»?
Мораль катарская здесь выписана автором изрядно: люди лицемерные, притаиваются, взяточничеством промышляют, но трусы каких мало.
10. Дальше веселее! Опять молодого инквизитора (которого местные поймали -то) женщина хотела изнасиловать! Уже и руки к нему везде запускала и говорила: «Люби меня, и я тебя спасу».
Да, что ж такое!
Всякий раз кто-то, да зарится на него, то ли он Ален Делон? Или жены катарских верующих просто уже на стены лезут? Секса ж охота, а мужья примерно не исполняют долг! Типа не положено такого. Только почему не положено - не объясняется: может бездетными надо оставаться, а может обеты какие…
Как представлю эту сцену - хохот накатывает. Бедный мальчик, насильницы его за каждым углом поджидают, как не заедут в деревню какую - так, только прячься!
Давайте еще раз: обеты безбрачия давали только Добрые Люди. Их верующие жили обычной семейной жизнью - от них не требовалось ни отказываться от мяса, ни отказываться от половых отношений, ни бездетности.
Жены катарских верующих показаны на протяжении всех 3х книг как идиотки с психоневрологическими расстройствами на фоне слабой половой активности. А их мужья - как примерные психи: кушать мясо значит нельзя, а избивать жену - можно! Чего там она еще захотела? Никакого мяса, секса - и да, распятие тоже выброси!
Автор на полном серьезе так и представляет их или это типа тонкий стеб, плавно переходящий в недалекую пропаганду?
11. Без выпивки таки не обошлось.
Что предыдущие двое, что эти - пьют монахи снова, и много:
[Желая подбодрить друга, Аймер крепко хлопнул его по спине - вернее, по дорожному мешку, в котором призывно булькнула фляга.
- Что, брате, будем как отец наш Доминик, утолявший жажду перед входом в город? Прикончим это бедное вино прямо здесь, чтобы не смущать мирян - да я, признаться, хочу и живот заставить замолчать, что-то он с полудня стал слишком разговорчивый! Слабенькое вино неожиданно согрело пустые желудки…].
А после выпивки - молятся:
[Чтобы малость сбить хмель, - не подобает в таком виде выходить на жатву, Гальярд бы отнюдь не одобрил! - Аймер велел товарищу умыться и пожевать терпких иголок пинии; потом оба они, не сговариваясь, опустились на колени для краткой молитвы - и со смехом переглянулись. Аймер как священник повел молитву - 50-й псалом за себя, 129-й за жителей селения]
Более того, в фантазиях младшего монаха, когда старший станет приором - наступит потрясающе счастливая жизнь. А заключается она в том, что пьянки будут постоянными:
[- Жду не дождусь, когда тебя выберут приором, - подмигнул Антуан, вроде даже становясь из сабартесского прежним, тулузским. - Вот тогда начнется в Жакобене сладкая жизнь! Диспенсации от всего... Общие пьянки каждый день и частные - по желанию...].
Но здесь уже автор делает «ход конем» (ибо не пристало уже так бухать, что молиться пьяными) и предлагает даже рецептик избавления от алкогольной зависимости:
[- Уговорил, - Аймер, уже и вставая на молитву, не мог перестать улыбаться. - [ …]С завтрашнего дня бросаем есть и пить и бичуемся по три раза за все грехи Мон-Марселя и Тулузы, чтобы ты проникся мыслью, какой я скверный буду приор].
Другими словами, если не помогает кодироваться и все такое, и даже диспансер не справляется наркологический, есть верное средство - голодовка и самоистязание. Видать, отменно помогает!
Для чего автор делает всю дорогу такой упор на "не просыхающих" инквизиторов - загадка планетарного масштаба! Ближе к народу что ли они, таким образом? Если доминиканцы задумывались как идеальные герои, то вряд ли алкоголизм - такая уж положительная черта. Молиться пьяным никому еще святости не прибавляло.
Хотя, возможно, в сравнении со страшными еретиками - это тьфу, не тема.
В тоже время, логика поступков монахов,а также трактовка ими своих обетов, бывают сильно не ясны.
Например, пьяными читать псалмы - это ничего страшного, а сильно покушать и выпить перед Вечерей - позорище…
[Позорище - вечерню шли читать с плотно набитыми желудками. Подзабыл Антуан, что такое сабартесские праздничные посиделки: начинаются за полдень - а кончиться могут и на закате долгого весеннего дня. Сладкое вино побулькивало в животе при каждом радостном шаге].
12. Конец трагичен просто, как никогда. И еще сильнее -
по-сериальному - оставляет ждать новых сезонов.
Еретики - изверги, которые не ясно даже кого и защищают (возможно, просто им издеваться над монахами нравилось), не могли сами решить - чего с инквизиторами делать-то?
Оказалось, к тому же, что один из самых рьяных извергов - сын Доброго Человека, который сам где-то прячется. Да, и таких - верующих-то - по округе множество, они через горы в Каталонию прятаться ходят, вот туда же, где Добрые Люди "засели".
И тут доминиканцы дорвались до помучится - чего они, собственно, так долго хотели. Удовольствия получили массу. Только даже подрасстроились - их сначала пороть хотели, а потом чего-то - расхотели…
В пылу - то ли ненависти, то ли просто все они такие - один из еретиков убивает старшего инквизитора, а женщина, что до того приставала к младшему, спасает парнишку.
Чуть позже один их деревенских придет еще в монастырь каяться:
намек прозрачный - не все еще так плохо, инквизиторы и проповедники по-прежнему очень нужны + чудо Петра Веронского снова повторилось (то есть раскаяние человека после совершенного им зла; в роде без вмешательства Петра это не выйдет никак).
Апофеоз: От находящегося при смерти Гайларда спасшийся монах узнает тайну: его мать не умерла (вообще-то ее довел до самоубийства муж-еретик еще в 1 части романа).
И… продолжение следует?
_________________
Зная, что продолжения этой эпопеи нет (или пока - нет) в целом скажу следующее:
1.Таки методы не изменились.
Давным -давно перед Альбигойским крестовым походом жителей севера настраивали против катаров и их верующих рассказывая небывалые басни про расправы над святынями, монахами и крестами... Про ужасные мерзости, что творят эти люди - очередные поедания детей, свальных грех и инцесты. Про то, что они - хуже сарацинов и гораздо хуже любых преступников - католиков...
Логика проста: пока они не показали себя нужно заранее настроить население - что от них ждать.
Что-то поменялось?
Кто такие катары в нашей стране понятия не имеет 98% населения. 1% мельком читал Вики. И 1% (а может и меньше) - доводил себя до научной литературы. Да, до огромной этой массы почти невыносимо достучаться серьезным научным исследованиям, а вот таким романам (в роде бы не сложного, в роде как развлекательно - познавательного жанра) - за милую душу!
2.В этом цикле романов всё как по нотам - разнообразный набор мифов и откровенного бреда, разбавленный сценами, от которых воротит...
Ясно понятно, что автор это - специально.
Специально и тонкая подача "под научный дискурс", и в роде как почти все настоящие имена использованы, и "фишечки" развлекательные - мелодраматические тоже.
Но стоит это открыть человеку, кто хоть слегка в теме - и основной посыл сразу ясен: анти-пропаганда в действии.
Вероятно, автор мнит себя одним из той когорты уважаемых анти-еретических авторов средневекового католического мира, которые писали Суммы против катаров? Ах, нет, они бы его даже перо макать в чернильницу для себя не взяли!
3. Однако, на войне как на войне.
И если кто решил, что война эта закончилась 800 лет назад, то увы - для автора она идет полным ходом. Поддерживать пиар-компанию "катары - идиоты" можно было как-то по-продуманнее, не? Ибо топорно, местами отвратительно, очень видны слабая подготовка и огрехи - некачественный какой-то пиар... Смею предположить, что святой Доминик не взял бы с собой проповедовать.
(в сети его тексты под именем Дубинин Антон) "Собаке - собачья смерть" -
заключительная часть Эпопеи.
1.Вроде бы странное название, да и в нашем языке - обидное, но как выясняется - величественное: ибо доминиканцы - Domini cans - типа "псы Господа".
Навевает сразу автор тревогу... но и мысль: инквизиторам - то, наконец, привалило!
2. По сюжету снова два инквизитора случаем попадают в родную деревню младшего из них. А он ни кто иной как Антуан де на Рика - тот самый, что в 1 части романа сдал своего отчима - ткача приехавшим в его деревню инквизиторам. Теперь парень сам - почти инквизитор.
Чувствуется, да, будущий накал событий? Деревня-то сплошняком еретическая - как была, так и осталась.
Тем более, что мы встречаем не только его... Все - знакомые по 1 части лица. Например, Гильеметта - бывшая катарская верующая, которую так смачно муж уговаривал сдать сидевшего в лесу гипнотизера Доброго Человека, помните? Теперь она - строго католичка, разумеется.
3. В том числе, и по этим признакам, наконец-то, очень заметно, из какого источника автор черпает имена и истории... Несмотря на изрядное видоизменение и подгонку под «как надо» - это, как ни крути, Ле Руа Ладюри «Монтайю. Окситанская деревня».
Ибо деревня, в которой разворачиваются события 3 части, прямо 1 в 1. Через одну - еретические семьи, но типа ходят на мессу и делают вид. Да и место действия выбрано неслучайное -Сабартес.
4. Диалоги, монологи и конструкция речи - все те же. Только простонародным языком болтают уже не только крестьяне, но и сами доминиканцы:
- [тамошние нравы]
-[впотьмах]
- [Всамделишным клириком сделался?]
-[Обхватив башку руками]
Из нового: в диалогах доминиканцев между собой все подряд почему-то уменьшительно-ласкательным стало… То ли это признак такого - через силу уже - добродушия говорящего? [«крутенькое место»], [«костерок»]
5.Деревенские по-прежнему любят монахов, но любовь их какая-то то ли с отвращением, то ли со страхом. Автор намекает, что видать - еретики, раз не искренне служителей Церкви любят.
Кстати, возможно, все они коллективно несчастны по причине того, что уже несколько лет (как выясняется по ходу) не слышали месс!
И так они напечалились за эти годы, что насильно денег засовывают монахом в благодарность за мессу:
[Аймеру едва удалось отбиться от щедрых денежных подношений трактирщицы, никак не желавшей понимать, что проповедникам в миссии уставом запрещено носить с собой деньги. "Так на монастырь же ваш, чего ж грешного?" - твердила она раз за разом в святой непрошибаемости…]
6. Снова находим классический набор мифов о катарах. Но распространяется он теперь не только на Добрых Людей, но и на их верующих (почему-то):
- катарские верующие бездетны и на пушечный выстрел к противоположному полу не подходя. Секс был? Беременная, родившая? Стал отцом? Точно - католики!
[...в жене среднего Антуан с удивлением узнал Брюну Катала, небогатую хорошенькую соседку Брюниссанды. Когда-то она гуляла с Раймоном-пастухом и увлекалась его ересями, вспомнилось некстати Антуану; но те времена давно минули - и Брюна, располневшая и свежая, как бутон, держала за руку вертлявого парнишку лет трех, да и живот у нее был весьма недвусмысленно круглый]
- катарские верующие просто взбешиваются от крестов и крушат их, где непопадя.
[На беду, Жак еще распятие заметил. Ужасное лицо его скривилось на сторону, все поехало, как в дурном сне, и он рванул на себя цепь четок с такой силой, что едва не свалил Аймера на его собрата.
- Вот чему поклоняешься, бесово семя! Пыточному столбу! Переломать бы их всех, да по всему миру!
Знаем-знаем такое богословие, еще со времен Безумного Пьера, кажется, из Брюи! Церковь это отрицание спасительного смысла Страстей не раз встречала - и столько же раз побеждала, не ему уничижить победу, на кресте вершившуюся...]
- катарские верующие не употребляют мясо, а всех, кто употребляет - ненавидят, в том числе доминиканцев называют не иначе, как «трупоеды».
[О чем спор? Выбор у нас будто есть? С каких пор ты к трупоедам такой добренький - с тех пор, как батьку в тюрьме сгноили?]
Можно я два последних пункта даже комментировать не стану?
Это уже давно не смешно, и даже не прикольно. Стереотипное мышление нужно поднять из-под плинтуса и немного взбодрить научными исследованиями.
7.Огромный отрывок, повествующий о мыслях умирающего старого Гальярда - инквизитора из 1 части романа, навивает много всего.
В основном смысл его размышлений в том, как же нужны этому миру инквизиторы, и как сильно он старался в проповедниках и инквизиторах… Сравнивает себя со святым Бернардом - тоже не слишком ласковым к ереси. Под конец, он уже и почти с Богом разговаривает, опять вступают экзистенциальные нотки.
[И снова скажу - не печалься. Там, где я живу и где по Милости будешь жить ты, все мы пребываем КАК БЫ ОБНЯВШИСЬ. Большего я не могу тебе открыть, твой плотский разум не сможет этого воспринять. Только запомни - КАК БЫ ОБНЯВШИСЬ друг с другом и с Тем, Кто есть все во всем].
Назовите меня черствым пряником, но я не вдохновилась. Даже не впечатлилась. И вообще не прослезилась.
Все, кто понимает, что инквизиторы не тюльпаны дивным майским утром раздавали, фантазировать, что именно этот был отличный, добрый малый - нет резона.
А кто там с кем в обнимку - это спорный вопрос.
Несмотря на это, уверена, что довольно многих читателей сильно поразил этот пассаж - жалостливо и вдохновенно написан! Только надо всегда помнить - о ком.
8.И сразу же после трагической сцены о том, как нужны инквизиторы - сюжет подтверждения этой мысли: инквизиторов в деревне той, насквозь еретической, изловили и чего сотворят с ними - секретная пока информация.
Кажется, сцена сконструирована опять довольно умело - сразу начинаешь думать: «Ага! Вот, брат Гальярд был прав!». Плюс без нагнетания никуда - сидя в пещере, не зная, что дальше с ними будет, оба доминиканца то и делают, что молятся.
Слушайте, ну прямо Павла из Деяний напоминает, который в тюрьме сидя одним только занят был - что вслух молился! Все - к одному… Всяческие плюсы - героям -доминиканцам, а катарские верующие уже без вариантов - антигерои.
К тому же тупые они. эти антигерои - непроходимо. И кроме как про баб и [Оракул - в штаны накакал... Ты чего заливаешь? Про баб давай, как договорено] ничего и сказать не способны слитно.
Странное дело… Как до жен своих - то (как мы помним по ткачу из 1 части) половая жизнь им - низя, а как про баб рассказы - так требуют аж! Это такой средневековый вариант порно журналов что ли? (кстати, да, а порно журналы -то хотя бы катарским верующим можно, если секс никак нельзя?)
Особо разъярился там этот самый ткач Бермон - мало того, довел жену до самоубийства и уморил голодом девочку Жакотту, так теперь от «еретической заразы» совсем ума лишился.
9. Да, и не один Бермон такой.
Автор снова постарался сверх силы!
Сцена, где ребята -доминиканцы хотели от сердечной доброты соборовать дедушку умирающего, а тот погнал их погаными тряпками потому, что катарским верующим был - оставляет ощущение: «WTF?»…
Ну, и чего бы случилось, соборуй они его? Загорелся он бы что ли?
Вообще, к дедушке должны были Доброго Человека позвать - но никто приходить вообще не собирался, не ждали никого... Забыли что ли?
Есть, конечно, вариант, что Добрых Людей в то время вообще не осталось. Но! Буквально через 2 страницы мы узнаем, что их - навалом! Только за горами - в Каталонии.
И тут уж или родственники у дедушки какие-то странные, не заботливые (хотя все - еретики), или Добрые Люди вообще ленятся через горы ходить и некачественно работу выполняют.
Вероятнее, вариант первый, ибо когда открылось, что дедушка не католиком хотел умереть, вся его многочисленная родня зардела от стыда и даже откупиться от монахов хотела, в роде «Мы заплатим сколько надо». Им позорно стало за дедушку? Или эти монахи тут же доложат, куда следует, и за всей деревней «придут»?
Мораль катарская здесь выписана автором изрядно: люди лицемерные, притаиваются, взяточничеством промышляют, но трусы каких мало.
10. Дальше веселее! Опять молодого инквизитора (которого местные поймали -то) женщина хотела изнасиловать! Уже и руки к нему везде запускала и говорила: «Люби меня, и я тебя спасу».
Да, что ж такое!
Всякий раз кто-то, да зарится на него, то ли он Ален Делон? Или жены катарских верующих просто уже на стены лезут? Секса ж охота, а мужья примерно не исполняют долг! Типа не положено такого. Только почему не положено - не объясняется: может бездетными надо оставаться, а может обеты какие…
Как представлю эту сцену - хохот накатывает. Бедный мальчик, насильницы его за каждым углом поджидают, как не заедут в деревню какую - так, только прячься!
Давайте еще раз: обеты безбрачия давали только Добрые Люди. Их верующие жили обычной семейной жизнью - от них не требовалось ни отказываться от мяса, ни отказываться от половых отношений, ни бездетности.
Жены катарских верующих показаны на протяжении всех 3х книг как идиотки с психоневрологическими расстройствами на фоне слабой половой активности. А их мужья - как примерные психи: кушать мясо значит нельзя, а избивать жену - можно! Чего там она еще захотела? Никакого мяса, секса - и да, распятие тоже выброси!
Автор на полном серьезе так и представляет их или это типа тонкий стеб, плавно переходящий в недалекую пропаганду?
11. Без выпивки таки не обошлось.
Что предыдущие двое, что эти - пьют монахи снова, и много:
[Желая подбодрить друга, Аймер крепко хлопнул его по спине - вернее, по дорожному мешку, в котором призывно булькнула фляга.
- Что, брате, будем как отец наш Доминик, утолявший жажду перед входом в город? Прикончим это бедное вино прямо здесь, чтобы не смущать мирян - да я, признаться, хочу и живот заставить замолчать, что-то он с полудня стал слишком разговорчивый! Слабенькое вино неожиданно согрело пустые желудки…].
А после выпивки - молятся:
[Чтобы малость сбить хмель, - не подобает в таком виде выходить на жатву, Гальярд бы отнюдь не одобрил! - Аймер велел товарищу умыться и пожевать терпких иголок пинии; потом оба они, не сговариваясь, опустились на колени для краткой молитвы - и со смехом переглянулись. Аймер как священник повел молитву - 50-й псалом за себя, 129-й за жителей селения]
Более того, в фантазиях младшего монаха, когда старший станет приором - наступит потрясающе счастливая жизнь. А заключается она в том, что пьянки будут постоянными:
[- Жду не дождусь, когда тебя выберут приором, - подмигнул Антуан, вроде даже становясь из сабартесского прежним, тулузским. - Вот тогда начнется в Жакобене сладкая жизнь! Диспенсации от всего... Общие пьянки каждый день и частные - по желанию...].
Но здесь уже автор делает «ход конем» (ибо не пристало уже так бухать, что молиться пьяными) и предлагает даже рецептик избавления от алкогольной зависимости:
[- Уговорил, - Аймер, уже и вставая на молитву, не мог перестать улыбаться. - [ …]С завтрашнего дня бросаем есть и пить и бичуемся по три раза за все грехи Мон-Марселя и Тулузы, чтобы ты проникся мыслью, какой я скверный буду приор].
Другими словами, если не помогает кодироваться и все такое, и даже диспансер не справляется наркологический, есть верное средство - голодовка и самоистязание. Видать, отменно помогает!
Для чего автор делает всю дорогу такой упор на "не просыхающих" инквизиторов - загадка планетарного масштаба! Ближе к народу что ли они, таким образом? Если доминиканцы задумывались как идеальные герои, то вряд ли алкоголизм - такая уж положительная черта. Молиться пьяным никому еще святости не прибавляло.
Хотя, возможно, в сравнении со страшными еретиками - это тьфу, не тема.
В тоже время, логика поступков монахов,а также трактовка ими своих обетов, бывают сильно не ясны.
Например, пьяными читать псалмы - это ничего страшного, а сильно покушать и выпить перед Вечерей - позорище…
[Позорище - вечерню шли читать с плотно набитыми желудками. Подзабыл Антуан, что такое сабартесские праздничные посиделки: начинаются за полдень - а кончиться могут и на закате долгого весеннего дня. Сладкое вино побулькивало в животе при каждом радостном шаге].
12. Конец трагичен просто, как никогда. И еще сильнее -
по-сериальному - оставляет ждать новых сезонов.
Еретики - изверги, которые не ясно даже кого и защищают (возможно, просто им издеваться над монахами нравилось), не могли сами решить - чего с инквизиторами делать-то?
Оказалось, к тому же, что один из самых рьяных извергов - сын Доброго Человека, который сам где-то прячется. Да, и таких - верующих-то - по округе множество, они через горы в Каталонию прятаться ходят, вот туда же, где Добрые Люди "засели".
И тут доминиканцы дорвались до помучится - чего они, собственно, так долго хотели. Удовольствия получили массу. Только даже подрасстроились - их сначала пороть хотели, а потом чего-то - расхотели…
В пылу - то ли ненависти, то ли просто все они такие - один из еретиков убивает старшего инквизитора, а женщина, что до того приставала к младшему, спасает парнишку.
Чуть позже один их деревенских придет еще в монастырь каяться:
намек прозрачный - не все еще так плохо, инквизиторы и проповедники по-прежнему очень нужны + чудо Петра Веронского снова повторилось (то есть раскаяние человека после совершенного им зла; в роде без вмешательства Петра это не выйдет никак).
Апофеоз: От находящегося при смерти Гайларда спасшийся монах узнает тайну: его мать не умерла (вообще-то ее довел до самоубийства муж-еретик еще в 1 части романа).
И… продолжение следует?
_________________
Зная, что продолжения этой эпопеи нет (или пока - нет) в целом скажу следующее:
1.Таки методы не изменились.
Давным -давно перед Альбигойским крестовым походом жителей севера настраивали против катаров и их верующих рассказывая небывалые басни про расправы над святынями, монахами и крестами... Про ужасные мерзости, что творят эти люди - очередные поедания детей, свальных грех и инцесты. Про то, что они - хуже сарацинов и гораздо хуже любых преступников - католиков...
Логика проста: пока они не показали себя нужно заранее настроить население - что от них ждать.
Что-то поменялось?
Кто такие катары в нашей стране понятия не имеет 98% населения. 1% мельком читал Вики. И 1% (а может и меньше) - доводил себя до научной литературы. Да, до огромной этой массы почти невыносимо достучаться серьезным научным исследованиям, а вот таким романам (в роде бы не сложного, в роде как развлекательно - познавательного жанра) - за милую душу!
2.В этом цикле романов всё как по нотам - разнообразный набор мифов и откровенного бреда, разбавленный сценами, от которых воротит...
Ясно понятно, что автор это - специально.
Специально и тонкая подача "под научный дискурс", и в роде как почти все настоящие имена использованы, и "фишечки" развлекательные - мелодраматические тоже.
Но стоит это открыть человеку, кто хоть слегка в теме - и основной посыл сразу ясен: анти-пропаганда в действии.
Вероятно, автор мнит себя одним из той когорты уважаемых анти-еретических авторов средневекового католического мира, которые писали Суммы против катаров? Ах, нет, они бы его даже перо макать в чернильницу для себя не взяли!
3. Однако, на войне как на войне.
И если кто решил, что война эта закончилась 800 лет назад, то увы - для автора она идет полным ходом. Поддерживать пиар-компанию "катары - идиоты" можно было как-то по-продуманнее, не? Ибо топорно, местами отвратительно, очень видны слабая подготовка и огрехи - некачественный какой-то пиар... Смею предположить, что святой Доминик не взял бы с собой проповедовать.