Анн Бренон. Катарские женщины. Ч.5. 22. Последняя Церковь. Скала Пьера Отье
22
Последняя Церковь
От тулузских кварталов и острова рабочих Тунис до пиренейских пастбищ. От карнавалов Лиму до полей Керси. От Лаурагэ до Акс-ле-Терм, от Рабастена до Монтайю - такова была эта последняя катарская Церковь, практически без Совершенных Женщин [1], без епископа, без открытого религиозного дома, зато без территориальных ограничений. Первое десятилетие XIV века там действовала маленькая группа Совершенных, решившаяся на безумную евангельскую реконкисту практически по всей бывшей территории пяти окситанских катарских епископств.
Скала Пьера Отье
Прежде всего, была почти весна. Мартовский день, как в Монсегюре. В горах снег на крышах таял под солнцем, и барвинок распускался на берегу ручья. Это деревня Ларнат, нависшая на горном хребте над долиной Сабартес, как раз напротив массива Святого Варфаломея. Несколько выстроившихся в ряд домиков, маленьких, красивых, деревянных горных домиков без возраста, с расписными ставнями, со слюдяными крышами, с церковью, которая должна была быть романской, и вездесущим звуком струящейся воды, где смешивается голос тающих на крыше снегов и лепетание ручья. Над деревней, на пологом склоне, находятся луга, а выше - леса. Достаточно перейти ручей, красиво обрамленный большими камнями и пересекающий всю деревню, и вот вы уже на лесной опушке у начала старой дороги, тоже красиво вписанной между двумя рядами огромных, поросших мхом камней. Старая, извилистая дорога, пересекающая террасы лугов и поднимающаяся к перевалу, по направлению к Миглосу и Викдессус.
Слова поют и стучат у меня в голове. Camin ferrat, дорога к рудникам, дорога без возраста, разумеется, средневековая дорога, дорога, где стучали посохи, хранящие эхо неустанных шагов. Дорога достаточно крутая, которая, по-видимому, идет вверх без серпантинов, по самому дну глубокого яра. Несколько весенних полян, несколько ежевичников, но она и дальше идет меж двух стеночек, достигая снежных проталин. Жордана, которой только четыре года, и она еще никогда не видела снега, испускает крик радости и запускает руки в эту белую обжигающую мягкость. И она не интересовалась ничем другим, пока не нашла и не сунула в рот подснежник. Но вот, наконец, мы у цели, на высоте лугов Prade lonc, дорога исчезает, линия каменных блоков искривляется, ограничив маленькую площадку, нависающую прямо над крышами деревни, вокруг большого округлого валуна, в который вбит небольшой железный кованный крест.
Наши друзья останавливаются, положив руки на валун. Это действительно место, где стоит остановиться и, конечно же, поговорить. Это место находится близко от деревни, но достаточно на отшибе. И сразу же всплывает слово, читанное-перечитанное в разных книгах: может быть, это «скала Пьера Отье»? Андре Дельпеш снова говорит нам, что несколько лет назад, сорока метрами выше, была другая скала, разрушенная динамитом во время строительства новой дороги для пастухов, и которая перерезала старую дорогу к перевалу на Миглос. Эта другая скала была больше и выше. Что говорит нам текст?
«Пьер Отье говорил мне, нахваливая свою секту и свою веру, что Эсперта д’Эн Баби, из Миглоса, и ее сын Раймон, часто приходили к Филиппу де Ларнат, переходя через перевал между Миглосом и Ларнатом, и они говорили о секте и вере еретиков с Сибиллой, матерью этого Филиппа, которая была одной из их добрых верующих. И эта Эсперта и ее сын так желали узнать побольше о вере еретиков, что они приходили с этой Сибиллой под caire или скалу над Ларнатом в место, называемое Prado lonc…» [2]
Под скалой… Она приземистая, округлая, к ней можно прислониться, опереться о нее, чтобы удобнее побеседовать, но она недостаточно высокая, чтобы можно было находиться «под ней». Скала, под которой старый Совершенный Пьер Отье приходил проповедовать для Эсперты д’Эн Баби, Сибиллы де Ларнат и их сыновей, возможно, была взорвана. Но нет сомнений в том, что все они шли слушать его по этой старой дороге к перевалу между Миглосом и Ларнатом, по которой и мы сейчас пробуем пробираться этой весной. Они вдыхали тот же горный воздух, их пробирала та же сырость горных снегов, и их взгляду открывался тот же амфитеатр каменных и ледяных гор. Пьер Отье и его подпольные товарищи, наверное, смотрели на крыши деревни Ларнат со смешанным чувством опасения и решимости.
Сам престарелый Совершенный, внезапно заболев, почти месяц лечился в Ларнате, пока не выздоровел, в доме семьи Изаура. В 1300 или 1301 году, тоже в Ларнате, он посвятил своего сына Жака Отье и его друга, Понса из Акс-ле-Терм. В Ларнате он уделил утешение на смертном одре Гильельме Катала, Гийому Сабатье, а также даме Уге, молодой жене владельца этих мест, и многим другим добрым верующим. Он знал, что в Ларнате, в молчании гор, многие дома хранили не только жизнь и тепло, но и дружбу. В других же нельзя было быть столь уверенным.
Мы все собрались возле этой скалы. Это было хорошее место, чтобы остановиться и поговорить. А может быть, это все-таки эта скала, а не та, что взорвали? Я мысленно все спрашивала себя об этом. Почему еще в давние времена вбили крест именно в эту скалу? Не было ли это знаком того, что место это чем-то отличается, чем-то беспокоит? Первая гипотеза: местный кюре знал, что еретики имели обыкновение останавливаться здесь и проповедовать; крест был водружен сюда в качестве экзорцизма, искупительного жеста. Потом в течение многих лет, разумеется, забыли, почему на этом месте стоит крест, просто благочестиво заботились о том, чтобы вовремя заменять кресты, пришедшие в негодность. Вторая гипотеза, более безумная: старики в деревне рассказывали по вечерам о том, что, как говорили им их бабушки, святые Божьи приходили собираться в этом месте. И дело кончилось тем, что следовало как-то отметить эти благочестивые воспоминания, эту религиозную атмосферу, единственным христианским знаком, доступным крестьянскому и средневековому воображению - крестом. Третья гипотеза, более правдоподобная: этот крест был возведен по какой-то другой причине, как и множество других крестов.
Какая разница? Ведь я, действуя только во имя чистого рационализма, свободы совести и свободы мысли, и не видя в реликвиях и других чудесах ничего, кроме проявления предрассудков, старалась карабкаться по булыжникам и камням только потому, что, возможно, семь столетий назад здесь ступала нога Пьера Отье. А потом мы спустились по длинному лугу, Prado lonc, вдоль поросшего барвинком ручья, в который все погружались руки маленькой девочки. Ручья, вокруг которого все эти века кипела и кипит жизнь Ларната.
[1] Мы знаем, что там была одна Совершенная, но она была исключением, которое только подтверждает правило.
[2] Показания Сибиллы Пейре из Арка. Jean DUVERNOY, le Registre d’Inquisition de Jacques Fournier, op.cit., t..2, p.384. По поводу истории катаров в деревне Ларнат см. статью Андре Дельпеш «les Issaurat de Larnat Heresis, n 16, juin 1991, p.1-20.
Последняя Церковь
От тулузских кварталов и острова рабочих Тунис до пиренейских пастбищ. От карнавалов Лиму до полей Керси. От Лаурагэ до Акс-ле-Терм, от Рабастена до Монтайю - такова была эта последняя катарская Церковь, практически без Совершенных Женщин [1], без епископа, без открытого религиозного дома, зато без территориальных ограничений. Первое десятилетие XIV века там действовала маленькая группа Совершенных, решившаяся на безумную евангельскую реконкисту практически по всей бывшей территории пяти окситанских катарских епископств.
Скала Пьера Отье
Прежде всего, была почти весна. Мартовский день, как в Монсегюре. В горах снег на крышах таял под солнцем, и барвинок распускался на берегу ручья. Это деревня Ларнат, нависшая на горном хребте над долиной Сабартес, как раз напротив массива Святого Варфаломея. Несколько выстроившихся в ряд домиков, маленьких, красивых, деревянных горных домиков без возраста, с расписными ставнями, со слюдяными крышами, с церковью, которая должна была быть романской, и вездесущим звуком струящейся воды, где смешивается голос тающих на крыше снегов и лепетание ручья. Над деревней, на пологом склоне, находятся луга, а выше - леса. Достаточно перейти ручей, красиво обрамленный большими камнями и пересекающий всю деревню, и вот вы уже на лесной опушке у начала старой дороги, тоже красиво вписанной между двумя рядами огромных, поросших мхом камней. Старая, извилистая дорога, пересекающая террасы лугов и поднимающаяся к перевалу, по направлению к Миглосу и Викдессус.
Слова поют и стучат у меня в голове. Camin ferrat, дорога к рудникам, дорога без возраста, разумеется, средневековая дорога, дорога, где стучали посохи, хранящие эхо неустанных шагов. Дорога достаточно крутая, которая, по-видимому, идет вверх без серпантинов, по самому дну глубокого яра. Несколько весенних полян, несколько ежевичников, но она и дальше идет меж двух стеночек, достигая снежных проталин. Жордана, которой только четыре года, и она еще никогда не видела снега, испускает крик радости и запускает руки в эту белую обжигающую мягкость. И она не интересовалась ничем другим, пока не нашла и не сунула в рот подснежник. Но вот, наконец, мы у цели, на высоте лугов Prade lonc, дорога исчезает, линия каменных блоков искривляется, ограничив маленькую площадку, нависающую прямо над крышами деревни, вокруг большого округлого валуна, в который вбит небольшой железный кованный крест.
Наши друзья останавливаются, положив руки на валун. Это действительно место, где стоит остановиться и, конечно же, поговорить. Это место находится близко от деревни, но достаточно на отшибе. И сразу же всплывает слово, читанное-перечитанное в разных книгах: может быть, это «скала Пьера Отье»? Андре Дельпеш снова говорит нам, что несколько лет назад, сорока метрами выше, была другая скала, разрушенная динамитом во время строительства новой дороги для пастухов, и которая перерезала старую дорогу к перевалу на Миглос. Эта другая скала была больше и выше. Что говорит нам текст?
«Пьер Отье говорил мне, нахваливая свою секту и свою веру, что Эсперта д’Эн Баби, из Миглоса, и ее сын Раймон, часто приходили к Филиппу де Ларнат, переходя через перевал между Миглосом и Ларнатом, и они говорили о секте и вере еретиков с Сибиллой, матерью этого Филиппа, которая была одной из их добрых верующих. И эта Эсперта и ее сын так желали узнать побольше о вере еретиков, что они приходили с этой Сибиллой под caire или скалу над Ларнатом в место, называемое Prado lonc…» [2]
Под скалой… Она приземистая, округлая, к ней можно прислониться, опереться о нее, чтобы удобнее побеседовать, но она недостаточно высокая, чтобы можно было находиться «под ней». Скала, под которой старый Совершенный Пьер Отье приходил проповедовать для Эсперты д’Эн Баби, Сибиллы де Ларнат и их сыновей, возможно, была взорвана. Но нет сомнений в том, что все они шли слушать его по этой старой дороге к перевалу между Миглосом и Ларнатом, по которой и мы сейчас пробуем пробираться этой весной. Они вдыхали тот же горный воздух, их пробирала та же сырость горных снегов, и их взгляду открывался тот же амфитеатр каменных и ледяных гор. Пьер Отье и его подпольные товарищи, наверное, смотрели на крыши деревни Ларнат со смешанным чувством опасения и решимости.
Сам престарелый Совершенный, внезапно заболев, почти месяц лечился в Ларнате, пока не выздоровел, в доме семьи Изаура. В 1300 или 1301 году, тоже в Ларнате, он посвятил своего сына Жака Отье и его друга, Понса из Акс-ле-Терм. В Ларнате он уделил утешение на смертном одре Гильельме Катала, Гийому Сабатье, а также даме Уге, молодой жене владельца этих мест, и многим другим добрым верующим. Он знал, что в Ларнате, в молчании гор, многие дома хранили не только жизнь и тепло, но и дружбу. В других же нельзя было быть столь уверенным.
Мы все собрались возле этой скалы. Это было хорошее место, чтобы остановиться и поговорить. А может быть, это все-таки эта скала, а не та, что взорвали? Я мысленно все спрашивала себя об этом. Почему еще в давние времена вбили крест именно в эту скалу? Не было ли это знаком того, что место это чем-то отличается, чем-то беспокоит? Первая гипотеза: местный кюре знал, что еретики имели обыкновение останавливаться здесь и проповедовать; крест был водружен сюда в качестве экзорцизма, искупительного жеста. Потом в течение многих лет, разумеется, забыли, почему на этом месте стоит крест, просто благочестиво заботились о том, чтобы вовремя заменять кресты, пришедшие в негодность. Вторая гипотеза, более безумная: старики в деревне рассказывали по вечерам о том, что, как говорили им их бабушки, святые Божьи приходили собираться в этом месте. И дело кончилось тем, что следовало как-то отметить эти благочестивые воспоминания, эту религиозную атмосферу, единственным христианским знаком, доступным крестьянскому и средневековому воображению - крестом. Третья гипотеза, более правдоподобная: этот крест был возведен по какой-то другой причине, как и множество других крестов.
Какая разница? Ведь я, действуя только во имя чистого рационализма, свободы совести и свободы мысли, и не видя в реликвиях и других чудесах ничего, кроме проявления предрассудков, старалась карабкаться по булыжникам и камням только потому, что, возможно, семь столетий назад здесь ступала нога Пьера Отье. А потом мы спустились по длинному лугу, Prado lonc, вдоль поросшего барвинком ручья, в который все погружались руки маленькой девочки. Ручья, вокруг которого все эти века кипела и кипит жизнь Ларната.
[1] Мы знаем, что там была одна Совершенная, но она была исключением, которое только подтверждает правило.
[2] Показания Сибиллы Пейре из Арка. Jean DUVERNOY, le Registre d’Inquisition de Jacques Fournier, op.cit., t..2, p.384. По поводу истории катаров в деревне Ларнат см. статью Андре Дельпеш «les Issaurat de Larnat Heresis, n 16, juin 1991, p.1-20.