竜時, 竜日, 竜月/ Ryūji, ryūhi, ryūgetsu
"В жизни надо попробовать всё!"
Такова доктрина моего товарища по счастью и несчастью, озвученная в то время, как мы и еще один веселый сумасброд отсиживали очередь на сдачу экзамена. Хотя в свете недавних событий более уместно было бы назвать ее sayway ta fukoo-no yoojin, или как-нибудь типа ume-no iro kami-no heishi, "воин с волосами цвета сливы", а можно было бы придумать нечто еще более поэтичное и неуловимое. К сожалению, я пока не силен в японском, поэтому простите меня, знающие люди, если найдете ошибки в построении фраз.
И действительно, чего мне только не пришлось попробовать всего за несколько часов! И сдать экзамен последним из последних, чего раньше не было никогда. И списать (хотя и немного) на том же самом экзамене, что, надо сказать, для меня всегда было делом невозможным. Никогда не удавалось довести дело до конца: как будто у меня на лбу есть такая табличка, которая при малейших поползновениях к заготовленным cheat'ам загорается елочной гирляндой разных цветов, обращая на себя внимание. Удалось вчера и просидеть около четырех часов кряду ничего не делая (самое утомительное, как оказалось, из всего испытанного), и прочитать произведение автора, о котором надо рассказывать экзаменатору, непосредственно на экзамене. И даже успеть задушевно поговорить, сидя на последних партах, пока оставшиеся три калеки осаждали стол с преподавателем и сложенными перед ним аккуратным штабелем зачетками.
Трудно, конечно, назвать вот это "всем". Однако и "ничто" для таких первооткрытий - тоже лейбл неподходящий. К тому же, очередь впечатлений на этом не закончилась. Наоборот, из мира будничного и бутафорского мой путь лежал далее, в сферу чего-то бессознательного, вечного и интуитивного. По крайней мере, так мне захотелось это для себя обозначить. Потому что такой ряд абсолютно фатальных совпадений и случайностей (фатальных не в плохом смысле), которые произошли со мной всего за каких-то десять-двенадцать часов, просто никак нельзя пропустить мимо, посчитав лишь банальным стечением обстоятельств. Ведь "случайности неслучайны"!..
* * *
За пятнадцать часов до уже известного события и за десять до начала первых активных позывных из мира ками - странно, но только так я сейчас могу назвать то, что происходило - я выключил свой компьютер, оставив последнюю надежду еще что-нибудь запомнить перед предстоявшей интеллектуальной встряской. И хотя было известно, что можно будет пользоваться любыми наработками, которые только посмеют оказаться в тетрадях, у меня не было почти ничего, потому что любимый принтер до сих пор отказывается сотрудничать, а писать - дело даже не столько утомительное в данном случае, сколько медлительное и, следовательно, малополезное. (Интересно вот, а есть ли в современной Японии ками оргтехники? Ведь как было бы здорово: зажжешь так лучинку в святилище, прочитаешь заклинание-молитву духу, отвечающему за гармонию в мире современных технологий, и пойдешь себе спокойно в свой офис, не думая о том, что какой-нибудь прибор ни с того ни с сего даст сбой.)
С последним вздохом кулера и с последним морганием компьютерного экрана с ультрамариновой заставкой Windows, я сел на диван и вспомнил о том, что собирался прочитать несколько новелл Рюноскэ Акутагавы, нужных к экзамену. Но... полночь для меня, увы, уже время нерабочее, и даже если бы я попытался начать читать, все равно уснул бы на первых пяти страницах. Поэтому ничего не оставалось, как опрокинуться с шумом на подушку и выбросить все мысли из головы.
Утром в автобусе передо мной встал вопрос: посвятить поездку все тому же Акутагаве или взяться за кое-что другое, о чем я даже в теории ничего не смог найти. Взвешивание плюсов и минусов определило выбор в сторону последнего, и рассказы японского автора снова ушли на задворки сознания.
Было весьма удивительно, зайдя в корпус, не услышать знакомых звуков со второго этажа. Вокруг, внизу и вверху было подозрительно тихо. Ну и еще бы! Ведь все уже, как оказалось, были на передовой, где мест уже больше не оставалось. Однако остаться за закрытой дверью одному мне сегодня было не суждено. Еще парочка людей пришла "не совсем вовремя" и осталась дожидаться продвижения вперед вместе со мной. И вот один из этой парочки (точнее одна) вдруг достала из сумки малиново-бордовый томик, который она еще в пятницу взяла в библиотеке, чтобы чего-нибудь почитать к экзамену. Я думаю, даже не стоит упоминать, что за автор написал этот томик.
* * *
Итак, они встретились. На дороге вне времени и пространства их пути внезапно сошлись, и ни о чем не подозревавшие омский студент и японский новеллист уселись в одну и ту же коляску, вальяжно приказав незримому рикше "трогай!", и двинулись вперед. Получилось так, что, однажды случившись в моей жизни, Акутагава решил, что останавливаться на этом не стоит, и действительно решил сопроводить мою скромную особу немного дальше, чем это обычно бывает.
Пока наш синдикат не-успевших-вовремя со смехом обсуждал какие-то совершенно отстраненные и непонятные вещи, чтобы снять лишнее эмоциональное напряжение (например то, как Маленький Принц из сказки Сента-Экзюпери называл погрязшего в бессмысленных подсчетах дельца грибом), из аудитории, где проходил наш экзамен, постепенно начал просачиваться народ с счастливыми лицами, искаженными впечатлением от полученных хороших оценок. И вот один из очередных сдавших медленно подошел к нам, хохочущим на весь этаж (в это время я уже сидел с томиком Акутагавы в руках, ибо мне необходимо было в этот момент куда-нибудь окунуть взгляд). Рассказав в красках о том, какие вопросы ему достались и как он стоически готовил на них ответ, сдавший успел обмолвиться еще об одном человеке, чья очередь отвечать как раз подошла. В его билете вторым вопросом после "интеллектуального романа" стояла новеллистика Р. Акутагавы.
Надо полагать, что и дурак бы смог просчитать дальнейшую перспективу, особенно если учесть, что опоздавшие не впускались в аудиторию только из-за нехватки билетов. Через двадцать долгих минут человек, дерзко и смело излагавший преподавателю историю о художнике Ёсихидэ, которому пришлось испытать муки ада на земле, смотря, как в карете, зажженной по приказу подлого господина Харикава, заживо сгорает его любимая дочь, вышел, наконец, из аудитории. Акутагава подарил ему четверку, и таким образом медленно, но верно все ближе и ближе подступала моя очередь переступить порог комнаты, в которой находилось все еще около пятнадцати человек. Когда этот момент все-таки настал, я взял свою сумку, спрятал под мышку бордовый томик и вошел внутрь. На столе передо мной лежало два оставшихся билета. Я потянул к себе один из них, перевернул и увидел......
"...И разве не бывает так, что человек, уверенный, будто поборол искушение, неожиданно для себя оказывается его рабом?.."
Примерно через час после того, как я зашел в аудиторию и сел на свое место, держа в руках билет, мой ответ был уже готов и странно вырисован непонятной схемой на тетрадном листке. Вокруг постоянно что-то происходило: некоторые, уже устав ждать своей очереди, мило засыпали, сидя на своих местах, сложив голову на скрещенные руки. Некоторые с жаром обсуждали какие-то вопросы, касавшиеся, видимо, предстоящих ответов преподавателю, и несмотря на то что обсуждение шло шепотом, это сильно мешало сконцентрироваться на работе тем, кому еще нужно было готовиться. Движение шло не прекращаясь. Люди пересаживались с задних парт за передние, ходили туда-сюда, влекомые вибрацией собственных телефонов, или выходили вовсе, чтобы, подышав воздухом, вернуться снова за свой стол. Экзамен тем временем неспешно шел. На столе у меня лежала тетрадь с добытыми недавно полезными распечатками, лист с ответом, билет, о котором я минут двадцать назад был предупрежден, и томик Акутагавы.
Что ж, его-то я и открыл. На глаза мне попался рассказ "В чаще", повествовавший историю убийства одного самурая. Суть новеллы в том, что каждый из участников происшествия считал нужным рассказать эту историю по-своему, в преломлении своего собственного характера и своих моральных устоев. Поэтому каждый раз она обрастала новыми подробностями или показывала совершенно иную расстановку событий. Но вот что странно: и разбойник Тадзёмару, и Масаго, жена убитого, и даже дух погибшего самурая Такэхиро брали вину в убийстве на себя. И последней дается именно точка зрения Такэхиро, призванного предсказательницей из потустороннего мира, чтобы открыть правду. Он утверждал, что, не стерпев оскорбления, которое причинил ему Тадзёмару, обесчестив Масаго у него на глазах, сам вонзил кинжал себе в сердце. И поначалу кажется, что это и есть истинная картина событий. Однако... проходит время, и начинаешь думать: а почему мы доверились умершему и отвергли показания живых? Ведь и духи способны лукавить, а живые хоть и коварны, но иногда говорят правду. И тогда получается, что ответа на поставленный автором вопрос мы не узнаем никогда... Что же может быть глубже и интереснее такого взгляда на мир?
* * *
Еще примерно через час во всеобщую беседу вступил и я. Хотя ничего "всеобщего" к этому моменту уже не существовало: народу в аудитории осталось совсем немного, поэтому оставшиеся сгруппировались на задних рядах большой комнаты, чтобы своими разговорами не мешать отвечающему и слушающему его экзаменатору.
Воин с волосами цвета сливы сидела неподалеку, устав уже не только писать, читать и дремать, но даже, наверное, и разговаривать. А тем временем временная владелица сборника Акутагавы из библиотеки, была несколько опечалена. В тот день ее приглашали на каток, а она, судя по всему, уже не успевала приехать на место вовремя. В конце концов она спросила, не мог бы я взять ее книгу с собой. Библиотека в воскресенье не работает, и тащить обратно немаленький габарит и нелегкий вес не хотелось. Я был не против, и она обрадовалась.
Так Рюноскэ Акутагава, усевшийся вместе со мной на стул перед преподавателем и полноправно выдержавший экзамен, отправился со мной дальше - теперь уже ко мне домой. И вот сейчас этот самый вишневого цвета томик я держу перед собой и думаю, какую новеллу я прочту следующей. Все они потрясающие и все до жути интересные, и прямо глаза разбегаются, когда посмотришь на оглавление, пестрящее различными диковинными и загадочными названиями. Наверное, все-таки мы повстречались не зря. И раз уж это случилось, раз уж этот дерзкий японец, ставший ками, до последнего не оставлял попыток "связаться" со мной, почему бы не ответить ему взаимностью и не поддержать контакт?