Протокол заседания по расследованию Назинской трагедии краевой комиссии Ковалева от 3 октября 1933 г
Первое заседание краевой комиссии Ковалева по расследованию Назинской катастрофы состоялось 26 сентября 1933 г. В резолютативной части протокола, приведенного мной в прошлом посте, говорилось : " Заявления руководящих работников Округа принять к сведению. Комиссии выехать в Александровский район для ознакомления с делом на месте. Кроме этого
( Read more... )
Это верно, но не надо забывать что
а) от подобного "исправления" погибшим легче не стало.
б)Высокая смертность среди спецконтингента была невыгодна определенной части "хозяйственников" в руководстве ОГПУ, которые понимали, что трудовая эксплуатация мертвых людей невозможна, а заброска новых партий в отдаленные точки страны (где располагалась львиная доля ИТЛ в это время) сопряжена с очередным расходом дефицитных ресурсов. Именно поэтому за смертность выше 5% могли спросить у местного руководства. Однако, не нужно думать, что абсолютно все работники ОГПУ разделяли эту интенцию (я приводил документы с куда более радикальными формулировками) и всех руководителей, допустивших катастрофические коэффициенты смертности, справедливо карали (как нам опять часто пытаются рассказать разные итерации неосталинистов). Далеко не всех- факты демонстрируют обратное, просто их игнорируют из идеологических соображений. Если лагерный начальник из года в год "давал план", а у него погибало по 10% в год, на экстремальную смертность закрывали глаза(cм. Свирьлаг и Темлаг, например). А вот если в его юрисдикции и смертность среди трудпоселенцев/заключенных высокая и производственные индикаторы лагуправления провалены -вот тогда за "нецелевое" расходование рабсилы могли и спросить. Типичная логика тогдашней экономической модели.
Проблема еще в том, что провал детерминировался еще на уровне планирования операции директивными органами на самом высшем уровне политического руководства и ОГПУ (этот нюанс часто предпочитают игнорировать, сваливая вслед за Долгих все на коменданта Цепкова и других низовых исполнителей). Когда Москва металась от 1 миллиона намеченных к выселению к 350 тыс. Циклопический масштаб операции, не подкрепленный кадровыми и логистическими ресурсами апроири предопределял катастрофы, подобные назинской. Дело было не в том, что операция по массовой депортации деклассированного элемента была задумана идеально, но проведена "как-то не так" и негодные администраторы на местах допустили "перегибы"- как часто нам пытаются рассказать разные итерации неосталинистов. А в том, что вся операция и была одним большим "перегибом" - выселить сотни тысяч человек за несколько месяцев или даже год было попросту не под силу тогдашним силовым ведомствам без таких вот "залетов". Ни транспортная сеть, ни квалификация милиции, работников ОГПУ/ ГУЛАГа и органов снабжения, ни инфраструктура на местах не позволяла безболезненно проводить такие авантюрные репрессивные акции гигантского масштаба без катастроф и массовой гибели людей.
Reply
Согласен. Но ведь, переходя на юридический язык, и отличие статьи 'умышленное убийство' от 'убийства по неосторожности' или 'по халатности' никто не отменял.
По пункту б) тоже согласен. Это все пресловутый большевисткий прагматизм (по красивому, меритократия), социальная инженерия и плановое хозяйствование.
Reply
А вот тут следует быть осторожнее- а то мы опять можем пойти в след за официальной пропагандой сталинского времени и современными апологетами "не предвзятого и объективного подхода", которые утверждают, что вот де интенция была прекрасна, но эти злонравные исполнители на местах все портили и творили безобразия, преступления, которые Москва всегда справедливо карала.
На самом деле единого, гомогенного отношения к сосланным в 1930-1933 гг. у властей не было. Если очень упрощать, в высших эшелонах власти и на местах в это время боролись две противостоящие концепции по отношению к судьбе ссыльных-одну можно условно поименовать "радикально-террористической", а другую - "хозяйственно-прагматической".
В конце концов, победила вторая- т.е. за высокую смертность среди спецконтингента стали время от времени карать и наказывать, поскольку спецпереселенцев все же сочли нужным эксплуатировать в экономике страны. Но первое время эти подходы сосуществовали.
Можно процитировать А.Теплякова- "В отличие от созданной летом 1929 г. системы ГУЛАГа, которая должна была прибыльно функционировать за счёт бесплатного труда заключённых, крестьянская ссылка в начале 1930-х гг. носила характер репрессивный и имела главной целью основательную чистку деревни от «кулацких элементов»; организация жизни этой стремительно возникшей массовой политссылки была относительно второстепенной задачей. Новые источники дают сведения о том, что партийные верхи с самого начала коллективизации были готовы к откровенно террористическим мерам в отношении репрессированных «кулаков» и не торопились с организацией рационального использования их труда в ссылке. На одном из закрытых московских совещаний в феврале 1930 г. В. М. Молотов, рассуждая о судьбах «раскулаченных», сначала высказал мысль о целесообразности их массовых утоплений и расстрелов, затем упомянул о заключении в сибирские «концентрационные лагеря, если у [секретаря Сибкрайкома ВКП (б) Р. И.] Эйхе они имеются», и только затем предложил «подумать, на какие работы мы их отправим, возможно, на лесоповал»[1].
Подобные настроения были распространены и у местных руководителей: в одной из сводок ОГПУ, адресованных в 1930 г. Сибкрайкому ВКП (б), отмечалось, что «у ряда районных работников и особенно низовых сложилось мнение, что выселение в данное время кулачества является началом их физического уничтожения, и на последовавшие директивы смотрели как на прикрытие, маскировку вышестоящими органами проводимой расправы с кулачеством»[2]. Аналогичные мнения высказывались низовыми работниками в 1933 г., когда, например, начальник сформированного в Пятигорске с помощью облав эшелона «трудпоселенцев» заявил узникам, отправленным на север без каких-либо съестных припасов: «Жаль в вас пустить пули», а врачи (!) объясняли вымиравшим от голода 6 тыс. ссыльным, попавшим на нарымский «остров смерти» Назино: «Вас привезли сюда для того, чтобы вы все здесь померли»[3].
Reply
Мне кажется, вы сами себя опровергаете.
Вs констатировали неоднородность большевисткого правительства. Но это соверенно общее положение, применимое к любым политическим движениям, и вам оно, размумеется, известно.
Всегда есть более умеренные и более радикальные. В нашем случае борьба между умеренными и радикалами закончилась в пользу первых. А значит применима "статья
неосторожность/халатность".
Т.е. мы просто ОБЯЗАНЫ пойти "в след за официальной пропагандой сталинского времени и современными апологетами "не предвзятого и объективного подхода", которые утверждают, что вот де интенция была прекрасна, но эти злонравные исполнители на местах все портили и творили безобразия, преступления, которые Москва всегда справедливо карала."
Да и с общеисторической (есть такая?) точки зрения: чего хотели большевики? Социальной справедливости. Допускали они насилие для достижения своей цели? Безусловно. Абсольтно достоевская ситуация: для достижения благой цели надо совершить очень одиночное, очень локальное насилие над явно зловредным элементом. Раскольников совершил и мучался. Большевики совершили и не мучались. Но цели у обоих были действительно благородными (что резко отличает большевиков от нацистов).
>В. М. Молотов, рассуждая о судьбах «раскулаченных»,
Очень интересный факт. Не могли бы дать ссылку [1] в явном виде?
Reply
Ничуть.
Всегда есть более умеренные и более радикальные. В нашем случае борьба между умеренными и радикалами закончилась в пользу первых. А значит применима "статья
неосторожность/халатность".---
Очень странный вывод. Борьба закончилась где-то к 1934-1935 гг., когда условия в спецпоселках стали более менее нормальными. Т.е. и коллективизация и депортация 1933 г.(эпизодом коей и была Назинская трагедия) проходила в этой атмосфере противоречия, о которой я говорю.
Все что происходило в эти годы характеризовалось причудливым сочетанием очень противоречивых векторов- с одной стороны карали "перегбищиков", а с другой призывали "нажать и углубить борьбу".
В политике Центра по отношению к "исправлению перегибов" было очень много взаимоисключающих импульсов. Даже после 1933-1934 гг. принцип справедливости в наказаниях за высокую смертность никогда не был универсальным. Как наказали начальника СевВостЛага Карпа Павлова за 12% смертности в 1938 г.? А никак. Получал в этот же год поздравительные телеграммы от т.Сталина за выполнение плана, хотя этот коэффициент был прекрасно известен Центру.Довольно много лагерных начальников, ответственных за экстремальные коэффициенты смертности, никогда не привлекались к ответственности, а продолжали спокойно себе работать в системе.
Reply
Все это двоение, противоречивость, разнонаправленние векторы и взаимоисключающие векторы имели место от низов вплоть до самой большевисткой верхушки.
Вы принципиально не хотите рассуждать насчет историософских целей большевиков и больше интересуетесь фактографией. Тоже понятно. Но ведь фактография нужна ДЛЯ ЧЕГО-ТО. Ведь после сбора фактографии мы так или иначе должны перейти к оценкам и вынести свое историографическое и моральное суждение.
Что же такое большевизм?
Я для себя соорудил некую формулу и мне сдается, никакая фактография ее уже не изменит (все-таки мы уже знаем достаточно много). Формула же такова: святые сволочи.
То, что большевики творили жуткого, достаточно полно описано у вас. Но и их базовую интенцию - установление социальной справедливости - отрицать невозможно, и на этом пути они тоже достигли определенных успехов.
Reply
По крайней мере, часть cредней администрации Сиблага утверждала буквально следующее : "Повышенная смертность явится неизбежной и в проводимой операции (весны 1933 г.- прим.мое) и должна быть отнесена к категории явлений нормального порядка."
Это весьма подкупающая откровенность довольно неплохо коррелирует с уже цитировавшимся мной докладом о хозяйственном освоении Нарыма спецпереселенцами 1931-1932 гг. начальника Сиблага ОГПУ И.М.Биксона, где высокопоставленный сотрудник ОГПУ подчеркивал: "Принимая за исходное положение состояние населения спецпереселенцев на 1 сентября, момент, когда операция по вселению была совершенно законченной, оказывается, что за год число спецпереселенцев уменьшилось на 15,3%. В свете задачи колонизации громадной территории Нарыма, проведенной в минимальный промежуток времени, эта величина убыли населения за год не должна считаться особенно большой."
А в Спецсводке № 3 СПО ОГПУ о состоянии кулацкой ссылки от 9 августа 1931 г. говорилось, что "многие из хозяйственников смотрят на спецпереселенцев как на мускульную силу, подлежащую безжалостной эксплуатации. Уверенность некоторых из них в том, что «кулак - бесправный, защищать его некому», привели к ряду безобразных явлений. Многочисленные случаи издевательства, работа сверх меры и т.д. - в некоторых районах области стали рядовым явлением и некоторые хозяйственники открыто заявляли, что их политика преследует физическое уничтожение спецпереселенцев. Отсюда - исключительная эксплуатация спецпереселенцев, поощряемая ответственными руководящими работниками."(ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 9. Д. 539. Л. 279-288. Заверенная копия.)
По сути, приведенный выше скан содержит прямое доказательство того, что, воперки расхожим апологетическим сентенциями о "перегибах на местах", среди партийного и советского руководства, а также в самом ОГПУ не фиксировалось единообразного отношения к судьбе депортированных 1930-1933 гг. Существовало, как минимум, несколько точек зрения, которые менялись в зависимости от очень противоречивой политики Центра и разнообразных местных условий. Одна из этих точек зрения представляется предельно жестокой и антигуманной. Другая, по контрасту, включала в себя более мягкое отношение к высланным, аргументируя его хозяйственно-производственными интересами и сохранением "рабсилы" ради экономической выгоды.
Иначе говоря, сама по себе четкая дефиниция "произвола", "перегиба" и "преступлений" в контексте массовых репрессивных акций 1930-1933 гг. могла иметь чрезвычайно широкое и неопределенное смысловое наполнение, в зависимости от позиции конкретных руководителей, которые отнюдь не всегда были "низовыми" администраторами (традиционными "козлами отпущения" еще со времен статьи Сталина о головокружении от успехов). Как мы видим, даже после этой статьи несколько лет спустя в 1933 г. часть руководящих работников ОГПУ продолжала крайне радикально (назовем это так) относится к трудпоселенцам. Безусловно, подобное отношение сыграло определенную пагубную роль и в Назинской трагедии, и в других менее известных гуманитарных катастрофах первого этапа существования системы спецпоселков.
очень одиночное, очень локальное насилие---
Никогда за всю историю пенитенциарной системы у нас в стране за два года не погибало 200 тыс. человек, как в 1930-1931 гг. при коллективизации. Совсем не тянет на "локальное насилие". Тоже самое можно сказать и про масштабы казней в 1937-1938 гг. и смертность в ГУЛАГе вообще. В 1938 г. погибло заключенных больше, чем за 25 лет существования всех царских тюрем ( которые тоже совсем не были приятными местами). Насчет историософских целей большевиков рассуждать не очень хочется, мне больше интересна фактография.
Очень интересный факт. Не могли бы дать ссылку [1] в явном виде?---
http://corporatelie.livejournal.com/142753.html
Тепляков ссылается на Кип Дж., Литвин А. Эпоха Иосифа Сталина в России. Современная историография. М., 2009. С. 145., которые в свою очередь ссылаются на статью Й.Баберовского. Баберовский ссылается на РГАСПИ- Ф. 82. Оп. 2. Д. 60. Л. 139-141. Слова Молотова цит. по: Там же.Л. 129-130, 134, 139-141, 152-153.
Reply
Leave a comment