Голубое сало
И снова об отечественном производстве. Я считаю, что любая зарубежная книга потенциально страдает куда больше в результате перевода, нежели фильм. Хотя и ему достается. О вреде и пользе изучения российской литературы можно рассуждать долго, но главное в этом вопросе - никто не скажет, поправляя пенсне: “А Вы в каком переводе читали?”
На прочтение книги Владимира Сорокина “Голубое сало” меня, в общем-то, сподвигли 2H Company своим треком “Сорокин-trip” с альбома “Дзен и искусство ухода за АК-47”. Внезапно из глубин сознания всплыли какие-то обрывки воспоминаний о том, что книга скандальная и что-то там про гомосексуалистов. Так что, обреченно вздохнув, я решил ознакомиться с оригиналом художественного произведения, дабы поглядеть на то какая она - прогрессивная российская литература.
Без труда найдя текст произведения в Интернете (Сорокин выкладывает все свои книги на личном сайте), я прочитал пару первых страничек и хмыкнул: “Пф. Это же эпигон Берроуза. Я лучше оригиналы старого джанки почитаю”. Но все оказалось не так просто. Дочитав очередную книгу и рыская по флешке своей электронной читалки в поисках следующей, я вдруг с удивлением обнаружил, что “Голубое сало” уже ждет меня. Я загрузил его туда около месяца назад или больше. Так что мне не оставалось ничего, кроме как прочитать книгу.
Я был настроен скептически. Нет ничего хуже отечественного аналога кого-нибудь из зарубежных деятелей, выезжающего на копировании стиля или отдельных идей. С трудом продираясь через первые главы, испещренные китайскими словами и целым градом футуристических терминов, я уже подготавливал почву для разносящей в пух и прах рецензии. Помечал мелкие детали, за которые собирался цепляться в ней.
Но потом, как только в дело вступила первая врезка (это был мой любимый Достоевский), я был вынужден опустить оружие. Потому что понял, что дело не только в Берроузе. Та умелость, с которой Сорокин обплевал Федора Михайловича, его свободное обращение со словом как таковым растопили лед в моей душе. Я понял, что у Сорокина весьма интересное отношение к тексту, как к полотну или материалу. “Это что-то новенькое,” - решил я и начал вчитываться.
Несмотря на то, что больше столь грубого обращения с текстом, как с частью повествования, я не обнаружил, книга мне скорее понравилась, чем нет. Например, я вдруг понял, что несмотря на обилие китайских слов и футуристических терминов, я легко схватываю суть происходящего. Секрет, конечно, прост, но радостного факта это не перечеркивает - листать каждый раз книгу в конец (или в начало) для того, чтобы разобрать что там такое сказал главный герой необязательно.
Книга очень неоднородна. В то же время она не создает впечатления ветрености автора, его потворства собственному настроению. Нет в ней угловатости, с которой Берроуз скачет с темы на тему: все швы зализаны, на углах красуются аккуратные плинтуса. При этом в книге можно выделить как минимум три отдельных куска, почти изолированных друг от друга. Это еще не считая мини-рассказов, вшитых в общую канву повествования.
Есть в этом произведении и что-то шизофреническое. Глубоко укоренившаяся болезнь духа, столь милая мне в произведениях Берроуза. Абстрактные фигуры, которые выписывает повествование, один раз точно ушедшее в рекурсию. Эта же “бредовость” прослеживается и в более верхних пластах многослойного пирога книги. Туча мелких волдырей и язвочек, лопающихся время от времени, смердя и лишая аппетита читателя.
Я не удивлен, что книга оказалась скандальной. Порой начинает казаться, что авторские нигилизм и желчь, направленные на все и вся, являются не более чем актом троллинга. Что Сорокин хотел, чтобы его ненавидели. После публикации книги он получил обвинение в распространении порнографии. Думаю, если бы это было возможно, аналогично поступили бы и по отношению к насилию, которого в книге с избытком.
Как ни крути, а “Голубое сало” все же грязное произведение. Где-то читателя шокируют излишними подробностями, доводящими до приступов рвоты, где-то - обилием деталей производимого насилия, кто-то будет морщиться при прочтении гомосексуальных постельных сцен.
Сорокин пошел дальше Берроуза. Трудно сказать, выиграл ли он от этого. Думаю, споры о книге не прекратятся никогда. Кто-то будет говорить, что это полный бред сумасшедшего, читать который могут только такие же отъявленные имбецилы, как и сам автор; кто-то будет мягче и лишь скажет, что книга его не заинтересовала - в ней слишком много того или этого; найдутся и те, кто обретут в книге глоток свежего воздуха, будут смаковать яркую фантазию автора, съехавшую с катушек, и его независимый подход в вопросе авторитетов. Я, скорее, отношусь к последним. Впрочем, что с меня взять, мне и Берроуз нравится.
На прочтение книги Владимира Сорокина “Голубое сало” меня, в общем-то, сподвигли 2H Company своим треком “Сорокин-trip” с альбома “Дзен и искусство ухода за АК-47”. Внезапно из глубин сознания всплыли какие-то обрывки воспоминаний о том, что книга скандальная и что-то там про гомосексуалистов. Так что, обреченно вздохнув, я решил ознакомиться с оригиналом художественного произведения, дабы поглядеть на то какая она - прогрессивная российская литература.
Без труда найдя текст произведения в Интернете (Сорокин выкладывает все свои книги на личном сайте), я прочитал пару первых страничек и хмыкнул: “Пф. Это же эпигон Берроуза. Я лучше оригиналы старого джанки почитаю”. Но все оказалось не так просто. Дочитав очередную книгу и рыская по флешке своей электронной читалки в поисках следующей, я вдруг с удивлением обнаружил, что “Голубое сало” уже ждет меня. Я загрузил его туда около месяца назад или больше. Так что мне не оставалось ничего, кроме как прочитать книгу.
Я был настроен скептически. Нет ничего хуже отечественного аналога кого-нибудь из зарубежных деятелей, выезжающего на копировании стиля или отдельных идей. С трудом продираясь через первые главы, испещренные китайскими словами и целым градом футуристических терминов, я уже подготавливал почву для разносящей в пух и прах рецензии. Помечал мелкие детали, за которые собирался цепляться в ней.
Но потом, как только в дело вступила первая врезка (это был мой любимый Достоевский), я был вынужден опустить оружие. Потому что понял, что дело не только в Берроузе. Та умелость, с которой Сорокин обплевал Федора Михайловича, его свободное обращение со словом как таковым растопили лед в моей душе. Я понял, что у Сорокина весьма интересное отношение к тексту, как к полотну или материалу. “Это что-то новенькое,” - решил я и начал вчитываться.
Несмотря на то, что больше столь грубого обращения с текстом, как с частью повествования, я не обнаружил, книга мне скорее понравилась, чем нет. Например, я вдруг понял, что несмотря на обилие китайских слов и футуристических терминов, я легко схватываю суть происходящего. Секрет, конечно, прост, но радостного факта это не перечеркивает - листать каждый раз книгу в конец (или в начало) для того, чтобы разобрать что там такое сказал главный герой необязательно.
Книга очень неоднородна. В то же время она не создает впечатления ветрености автора, его потворства собственному настроению. Нет в ней угловатости, с которой Берроуз скачет с темы на тему: все швы зализаны, на углах красуются аккуратные плинтуса. При этом в книге можно выделить как минимум три отдельных куска, почти изолированных друг от друга. Это еще не считая мини-рассказов, вшитых в общую канву повествования.
Есть в этом произведении и что-то шизофреническое. Глубоко укоренившаяся болезнь духа, столь милая мне в произведениях Берроуза. Абстрактные фигуры, которые выписывает повествование, один раз точно ушедшее в рекурсию. Эта же “бредовость” прослеживается и в более верхних пластах многослойного пирога книги. Туча мелких волдырей и язвочек, лопающихся время от времени, смердя и лишая аппетита читателя.
Я не удивлен, что книга оказалась скандальной. Порой начинает казаться, что авторские нигилизм и желчь, направленные на все и вся, являются не более чем актом троллинга. Что Сорокин хотел, чтобы его ненавидели. После публикации книги он получил обвинение в распространении порнографии. Думаю, если бы это было возможно, аналогично поступили бы и по отношению к насилию, которого в книге с избытком.
Как ни крути, а “Голубое сало” все же грязное произведение. Где-то читателя шокируют излишними подробностями, доводящими до приступов рвоты, где-то - обилием деталей производимого насилия, кто-то будет морщиться при прочтении гомосексуальных постельных сцен.
Сорокин пошел дальше Берроуза. Трудно сказать, выиграл ли он от этого. Думаю, споры о книге не прекратятся никогда. Кто-то будет говорить, что это полный бред сумасшедшего, читать который могут только такие же отъявленные имбецилы, как и сам автор; кто-то будет мягче и лишь скажет, что книга его не заинтересовала - в ней слишком много того или этого; найдутся и те, кто обретут в книге глоток свежего воздуха, будут смаковать яркую фантазию автора, съехавшую с катушек, и его независимый подход в вопросе авторитетов. Я, скорее, отношусь к последним. Впрочем, что с меня взять, мне и Берроуз нравится.