микрорассказ
Дым над водою
- А вот это моя гордость, - сказал Президент, вынимая из ряда с пластинками, стоящего вертикально на полочке над проигрывателем, конверт черного цвета.
- Первый пробный диск "Deep Purple in rock", отпечатанный в 1970 года их инженером звукозаписи Мартином Бёрчом в количестве 5 экземпляров.
- Ну ни фига себе! - искренне восхитился я.
- Прослушан только один раз. Мною. Вы бы знали, сколько он стоил. Но, впрочем, даже не буду говорить - вы просто не поверите.
- Это точно, - сказал я.
- К нему прилагается сертификат подлинности, заверенный крупнейшей юридической фирмой Лондона! - гордо сказал Президент.
- Вот это да! - сказал я.
Президент поставил диск на место. Сел в кресло, жестом предложил сесть мне. Я так и сделал.
- Что касается выборов, - сказал он. - Мне пришла в голову блестящая мысль.
- Слушаю вас внимательно, - сказал я.
- Нужно, конечно с Игорем Ивановичем и Владиславом Юрьевичем еще помозговать, но идея следующая: нужно включить в кабинет вице-премьером Явлинского. Как вам?
Я подумал немного.
- Интересная мысль, - сказал я неуверенно.
- Да вы что! - воскликнул Президент.- Мы перетащим на свою сторону голоса либералов плюс дадим сигнал нашим друзьям на Западе, что курс будет меняться. Вы понимаете?
- Понимаю, - сказал я.
- Я не сомневался, что вы оцените! - с энтузиазмом сказал Президент.
- Да, сильный ход, - сказал я.
- Обязательно, обязательно поговорите с Владимиром Владимировичем. Я вчера весь вечер размышлял - и думаю, что лучшего варианта не будет.
- Да, господин Президент, поговорю, - сказал я.
Потом посмотрел на часы.
- Мне очень неловко, но мне нужно идти - важное совещание.
- Да, да, конечно! - сказал Президент.
Мы встали, он проводил меня до двери.
- Вот сына не вижу. А ведь он тоже у меня "Deep Purple" любит. Даже поиграл вместе с ними на гитаре в 2011 году, когда они у нас были на гастролях. Представляете - играть на гитаре для самого Яна Гиллана!
- Поразительно! - сказал я.
- К сожалению, у него нет времени. Он директор крупного банка. Такой молодой - а уже управляет финансовыми потоками. Какой талантливый мальчик. Хотя для меня он так и остается ребенком.
- Это уж как обычно, - сказал я.
Мы пожали руки и я вышел из кабинета Президента.
***
- Ну и как? - спросил доктор.
- Без изменений, - сказал я.
- Что я вам и говорил, - сказал доктор, тяжело вздохнув.
- Жаль, - сказал я. - Примерно половину из того, что он украл, мы нашли, но еще на пять миллиардов как минимум где-то лежат. Доллары в общем нас не интересуют - после краха Обамы они разве только на растопку, но вот кое-какие активы на Западе Республике трудящихся пригодились бы.
- Бесполезно, - сказал доктор. - Полная потеря связи с реальностью. После того, что ему пришлось пережить - не удивительно.
- Да, - сказал я . - А, кстати, что случилось с его сыном?
- То же самое, что и с другими, - сказал доктор грустно.
Я представил и тряхнул головой, чтобы отогнать то, что стояло за этими словами.
- Знаете, доктор - а не жалко, - подумав, сказал я и добавил. - Надо бы пожалеть - да вот ни капельки не жалко.
- Я врач, - сказал доктор. - Для меня они просто пациенты. Те, кто уцелел тогда.
- Да, конечно, - сказал я. - Ну ладно, все-таки надо идти. Как помещение больницы? Тут был дворец какого-то олигарха, кажется?
- Нет, резиденция приемов РПЦ, - сказал доктор. - Все в порядке, очень хороший дом.
- Какие-то пожелания есть? Я наркома здравоохранения товарища Иванову завтра-послезавтра увижу - могу передать.
- Нет, все в порядке, - сказал доктор.- Лекарства поступают вовремя, с питанием проблем нет.
- Смута закончилась, товарищ главврач, - сказал я. - Будем идти дальше. Тем не менее - если все-таки будут какие изменения у больного - сообщите нам. Социализм - это учет.
- Обязательно, - сказал доктор. - Хотя шансы на выход из этого состояния у него нулевые. По-моему он и до того, что случилось, был не совсем здоров
Мы пожали руки и я пошел на выход, напевая по дороге свою любимую Anyone's daughter с альбома 1971 года "Комета":
Now I'm getting jail and torture,
'Cause I made the judge's daughter
Yes, I did, it was nice.
(Вот и достались мне тюрьма и пытка,
Потому что я уделал дочку судьи,
Да, уделал, было очень клёво).
Мы с бывшим Президентом почти сверстники. Так что ничего удивительно в совпадении наших музыкальных вкусов нет, как вы понимаете.
- А вот это моя гордость, - сказал Президент, вынимая из ряда с пластинками, стоящего вертикально на полочке над проигрывателем, конверт черного цвета.
- Первый пробный диск "Deep Purple in rock", отпечатанный в 1970 года их инженером звукозаписи Мартином Бёрчом в количестве 5 экземпляров.
- Ну ни фига себе! - искренне восхитился я.
- Прослушан только один раз. Мною. Вы бы знали, сколько он стоил. Но, впрочем, даже не буду говорить - вы просто не поверите.
- Это точно, - сказал я.
- К нему прилагается сертификат подлинности, заверенный крупнейшей юридической фирмой Лондона! - гордо сказал Президент.
- Вот это да! - сказал я.
Президент поставил диск на место. Сел в кресло, жестом предложил сесть мне. Я так и сделал.
- Что касается выборов, - сказал он. - Мне пришла в голову блестящая мысль.
- Слушаю вас внимательно, - сказал я.
- Нужно, конечно с Игорем Ивановичем и Владиславом Юрьевичем еще помозговать, но идея следующая: нужно включить в кабинет вице-премьером Явлинского. Как вам?
Я подумал немного.
- Интересная мысль, - сказал я неуверенно.
- Да вы что! - воскликнул Президент.- Мы перетащим на свою сторону голоса либералов плюс дадим сигнал нашим друзьям на Западе, что курс будет меняться. Вы понимаете?
- Понимаю, - сказал я.
- Я не сомневался, что вы оцените! - с энтузиазмом сказал Президент.
- Да, сильный ход, - сказал я.
- Обязательно, обязательно поговорите с Владимиром Владимировичем. Я вчера весь вечер размышлял - и думаю, что лучшего варианта не будет.
- Да, господин Президент, поговорю, - сказал я.
Потом посмотрел на часы.
- Мне очень неловко, но мне нужно идти - важное совещание.
- Да, да, конечно! - сказал Президент.
Мы встали, он проводил меня до двери.
- Вот сына не вижу. А ведь он тоже у меня "Deep Purple" любит. Даже поиграл вместе с ними на гитаре в 2011 году, когда они у нас были на гастролях. Представляете - играть на гитаре для самого Яна Гиллана!
- Поразительно! - сказал я.
- К сожалению, у него нет времени. Он директор крупного банка. Такой молодой - а уже управляет финансовыми потоками. Какой талантливый мальчик. Хотя для меня он так и остается ребенком.
- Это уж как обычно, - сказал я.
Мы пожали руки и я вышел из кабинета Президента.
***
- Ну и как? - спросил доктор.
- Без изменений, - сказал я.
- Что я вам и говорил, - сказал доктор, тяжело вздохнув.
- Жаль, - сказал я. - Примерно половину из того, что он украл, мы нашли, но еще на пять миллиардов как минимум где-то лежат. Доллары в общем нас не интересуют - после краха Обамы они разве только на растопку, но вот кое-какие активы на Западе Республике трудящихся пригодились бы.
- Бесполезно, - сказал доктор. - Полная потеря связи с реальностью. После того, что ему пришлось пережить - не удивительно.
- Да, - сказал я . - А, кстати, что случилось с его сыном?
- То же самое, что и с другими, - сказал доктор грустно.
Я представил и тряхнул головой, чтобы отогнать то, что стояло за этими словами.
- Знаете, доктор - а не жалко, - подумав, сказал я и добавил. - Надо бы пожалеть - да вот ни капельки не жалко.
- Я врач, - сказал доктор. - Для меня они просто пациенты. Те, кто уцелел тогда.
- Да, конечно, - сказал я. - Ну ладно, все-таки надо идти. Как помещение больницы? Тут был дворец какого-то олигарха, кажется?
- Нет, резиденция приемов РПЦ, - сказал доктор. - Все в порядке, очень хороший дом.
- Какие-то пожелания есть? Я наркома здравоохранения товарища Иванову завтра-послезавтра увижу - могу передать.
- Нет, все в порядке, - сказал доктор.- Лекарства поступают вовремя, с питанием проблем нет.
- Смута закончилась, товарищ главврач, - сказал я. - Будем идти дальше. Тем не менее - если все-таки будут какие изменения у больного - сообщите нам. Социализм - это учет.
- Обязательно, - сказал доктор. - Хотя шансы на выход из этого состояния у него нулевые. По-моему он и до того, что случилось, был не совсем здоров
Мы пожали руки и я пошел на выход, напевая по дороге свою любимую Anyone's daughter с альбома 1971 года "Комета":
Now I'm getting jail and torture,
'Cause I made the judge's daughter
Yes, I did, it was nice.
(Вот и достались мне тюрьма и пытка,
Потому что я уделал дочку судьи,
Да, уделал, было очень клёво).
Мы с бывшим Президентом почти сверстники. Так что ничего удивительно в совпадении наших музыкальных вкусов нет, как вы понимаете.