Воспоминания генерала Владислава Андерса
Фольксдойче и лютеранин, он воевал против Германии на стороне РИ, Польши, и Англии в обе мировые войны. Любопытны психологические полонизмы:
- Польше все должны помогать просто из любви к ней
- иррициональная ненависть к немцам, побеждающим в честном бою
- готовность сотрудничать со Сталиным, бьющим в спину и тайно уничтожающим пленных
- безудержная страсть к нахваливанию себя и всего польского
Заглавия мои - cmpax-u-pagocmb
Великий перелом и очищение от немцев (на 21 год)
Вскоре наступил великолепный перелом 1918 года и возрождение польского государства. После Кракова, Львова и Варшавы пришел черед Великопольши, где сигналом к изгнанию немцев стал приезд Щдеревского в Познань. Как начальник штаба Познаньской армии я пережил триумф участия в очищении от немцев древних польских земель.
Доочищались
Уже весной 1939-го мы знали, что война с немцами неизбежна. Концентрация немецких войск на плацдарме в Восточной Пруссии, а также в Чехословакии свидетельствовала о том, что немецкие клещи сжимаются вокруг Польши. Мучительное ожидание. Меня привел в ярость запрет приближаться к границе даже небольшим отрядам, а также запрет на строительство оборонных укреплений. Казалось, что верховные власти колеблются и не знают, будет война или нет. Только в июле принялись рыть окопы, тянуть заграждения из колючей проволоки, готовить дзоты для пулеметов и противотанковых орудий. Надо было, чтобы солдат проявил высочайшее мужество, выстоял и дал возможность союзникам оказать нам помощь.
Общая мобилизация, назначенная на 29 августа, отменена. Поймите: буквально за три дня до войны. Сегодня мы знаем, что это произошло вследствие демарша послов - британского, Кеннарда, и французского, Ноэля.
Приходит известие, что бомбили не только Варшаву, но и города и местечки в глубоком тылу. Железнодорожные коммуникации разрушены во многих местах.
Мы заезжаем в тылы 20-й пехотной дивизии. Дороги забиты автоколоннами, орудиями, повозками с пулеметами и полевыми кухнями. Сотни вражеских самолетов бомбят не только колонны, но и отдельные группы солдат, уходящих по полям. Это уже нельзя назвать организованным отступлением.
Холокост с воздуха
В Гарволине, повятовом центре, было несколько кожевенных мастерских, большинство населения составляли бедные евреи. Немецкая авиация стерла этот городок с лица земли за день до нашего прихода.
Советские выборы
22 октября 1939 года (во Львове) прошли так называемые выборы. Можно было голосовать лишь за назначенных властями кандидатов, Лучше всех охарактеризовал ситуацию старый еврей из Вишнёвца:
- Я вам скажу. У нас в местечке велели нам голосовать за двух кандидатов-коммунистов, которых никто не знал. Я договорился со всей моей семьей и со многими знакомыми, что бросим белые карточки. Может, они забоялись, но я-то точно бросил белую. А оба кандидата были выбраны единогласно. В урне не нашли ни одной белой карточки.
Евреи приветствовали
В городе был арестован весь городской совет и все члены общественных организаций. Аресты производились ночью в квартирах и на улицах; жертвами их стали, прежде всего, государственные служащие. В тюрьмы были брошены также судьи, а затем врачи, адвокаты, католические священники. Часть евреев, особенно молодежь, которая с самого начала демонстративно и радостно приветствовала наступающее советское войско, начала сотрудничать с НКВД.
Тайные организации поляков
Ко мне приходило много людей - друзей, знакомых, а часто и вовсе не знакомых. Я получал информацию о создании подпольных организаций.
В первых числах ноября я получил известие, что один из моих соратников, генерал Мечислав Борута-Спехович, находится во Львове, что он принадлежит к тайной организации и хочет увидеться со мной. Он рассказал о положении дел в подполье, а также сообщил, что идет курьером через Венгрию в Париж, чтобы встретиться с генералом Сикорским и получить указания.
Внезапно потянуло к немцам
Большевики несколько раз открывали ненадолго границу. Кроме того, распространились слухи, что все тяжелораненые, родившиеся на территориях, оккупированных немцами, могут вернуться туда. В первых числах декабря 1939 года нас отправили в Перемышль под немногочисленным конвоем. В Перемышле отъезд наш откладывался со дня на день. Я почуял что-то недоброе; всюду полно НКВД, усиленные патрули. Через некоторое время явились энкаведешники и объявили, что все офицеры обязаны еще раз заполнить свои формуляры в городской комендатуре, причем дали честное слово, что через час мы вернемся.
Блицкриг
Я просидел в Бутырке в одиночке до сентября 1940 года. Вхожу в общую камеру на Лубянке, новости: немцы заняли Данию, Норвегию, Голландию, Бельгию, Париж взят! Франция капитулировала! Италия вступила в войну на стороне Германии! Впечатление было столь сильным, что у меня ноги подкосились. Что случилось? Неужели Германия настолько всемогуща, что никто не может устоять перед ней? Значит, напрасны были жертвы Польши? Ведь мобилизация во Франции уже закончилась, и нападение немцев никак не могло застать ее врасплох. Ведь в предыдущей войне миллионы французов героически сражались под Верденом и по всему фронту. Я знал на собственном опыте, как идеально вышколены французские офицеры. Должно было случиться что-то сверхъестественное.
Состав заключённых
Три четверти заключенных было членами коммунистической партии. Почти все евреи - а было их очень много - сидели по обвинению в симпатии к троцкизму.
Сотрудничество с большевиками
(1939)
Комендант города генерал Иванов с группой энкаведешников. Имела место длинная политическая беседа. Он предложил создать польское правительство под покровительством советских властей. Суть дела выглядела туманно. Я не мог понять, почему Советы думают о создании польского правительства, потому что не знал тогда, что, согласно первому советско-немецкому договору, Советы получали польские земли до Вислы.
(август 1941)
- С кем имею честь?- спрашиваю я.
- Я Берия,- отвечают они по очереди.- А я Меркулов.
Начался длинный разговор о том, как вероломны немцы, как они предательски напали на Советский Союз, и что теперь надо жить в дружбе, забыть прошлое, потому что самое важное - это разбить немцев. Поэтому заключен союз с англичанами и подписан договор с поляками. Все поляки будут «амнистированы», и, согласно договору, будет создана польская армия; причем, с согласия советского правительства, я назначен польскими властями командующим этой армией. Для меня приготовлена отдельная квартира. Мне дали большую сумму денег. Я выехал в лимузине самого наркома внутренних дел.
Я был потрясен теми жалкими цифрами бывших пленных, которые назвал мне генерал Панфилов: 20 000 рядовых, 1 000 офицеров. А что с остальными? Газета «Красная звезда» сообщила 17 сентября 1940 года, что в боях на украинском фронте, на Волыни, около Люблина, Гродно и т. д. в плен взято 12 генералов, более 8000 офицеров и более 200 000 рядовых.
Советское население
Часами просиживал на балконе, наблюдал за жизнью улицы. Не только бедная и потрепанная одежда останавливала мой взгляд, но и медленные движения, как будто никто и никуда не спешил, угрюмые, злые лица. Ни тени улыбки и радости, даже дети - во всем мире такие беззаботные - здесь были тихими и задумчивыми. Меня возили на прогулки в городские сады, но и там толпа была все та же: молчаливая и грустная.
Бросалась в глаза чудовищная, нигде более не встречавшаяся разница в жизни чиновников и офицеров, которые ни в чем себе не отказывали, и голодавшего народа. В сущности, ничего нельзя было купить, а то, что было в магазинах, отличалось крайне низким качеством.
Сколько раз наши солдаты выслушивали возмущенные речи от крестьян, рабочих и даже советских интеллигентов:
- Зачем вы идете помогать Сталину в борьбе с немцами? Мы надеемся, что война, наконец, освободит нас от большевизма.
Мы летели довольно низко, можно было подробно рассмотреть все, что происходило на земле. Больше половины хлеба не убрано. Коней и скота почти не видно. Картофель никто не выкапывает. Не видать ни стогов, ни дров, запасенных на зиму, нет даже заборов вокруг изб.
Завоевание расположения
В Куйбышеве принимали меня необыкновенно богато - море водки и горы икры. Это вечный способ завоевывать симпатии заграничных гостей, казалось бы, примитивный, но я убедился, что, к сожалению, многие приезжающие в Россию ловятся на показное богатство.
Польское командование разместилось в большом каменном здании. Я был глубоко тронут, увидев, что над ним уже развевается польский флаг.
Обезглавливание наций
Москва реализовала план «обезглавливания» народа, земли которого захватила. Потому что это «обезглавливание» является необходимым условием советизации народа, то есть превращения его в безвольную и бесформенную человеческую массу.
В первые дни оккупации под арест попадали видные политические и общественные деятели. Их брали по спискам, заранее приготовленным НКВД. К этой категории принадлежали послы и сенаторы, бургомистры, владельцы крупных фабрик и поместий, выдающиеся общественные деятели, судьи, ксендзы, прокуроры и полицейские, не исключая и обычных постовых. По мере того как советская полиция входила в курс дела и осматривалась на месте, к ним присоединяли все новых и новых людей, имеющих какое-либо влияние. Таким образом, круг «бесследных исчезновений» становился все шире, волна репрессий катилась из верхов общества вниз, из больших городов в глубокую провинцию.
Дата бегства Сталина из Москвы
Около 20 октября 1941 года из Москвы в Куйбышев переехало вместе с другими дипломатическими представительствами польское посольство, возглавляемое профессором Котом.
«Можно мне сапоги убитого?»
Советское правительство на основании декрета от 8 сентября 1941 года постановило вывезти в Сибирь около 300 000 немцев - советских граждан, проживавших в так называемой автономной республике немцев Поволжья. Осенью 1941 года в этот район был сброшен батальон парашютистов НКВД в немецкой форме. Когда немцы проявили некую симпатию к «немецким солдатам», энкаведешники начали резню. Немецкая республика играла немалую роль в экономике СССР: на ее территории находились крупнейшие фабрики мясных консервов. Немецкие поселения были самыми зажиточными и отличались относительно комфортабельными постройками. Я поехал в Саратов, чтобы на месте посмотреть, нельзя ли получить согласие властей на размещение там польских граждан, освобожденных из тюрем и концлагерей.
Генерал Сикорский
- Генерал, кое-кто считает вас моим конкурентом. Скажите, вы - мой человек? Ваши люди - мои люди?
Далее генерал Сикорский отметил, что условия, в которых я работаю, дают мне слишком большую самостоятельность, что формирующаяся армия полностью мне подчиняется, и это вызывает у него опасение, как бы я не перерос его. Он подчеркнул, что в армии его должны принимать с соответствующими почестями.
Убежали в Манчжурию
СИКОРСКИЙ: Я безмерно рад, что могу приветствовать одного из настоящих творцов современной истории и руководителя героической русской армии. Как солдат я выражаю восхищение мужественной обороной Москвы, которой вы лично столь эффективно руководили, находясь в столице. В то же время я благодарю господина президента за необычайное гостеприимство, которое чувствую с первых минут пребывания на советской земле.
СТАЛИН: Благодарю господина премьера за добрые слова и рад видеть вас в Москве. СИКОРСКИЙ: Я никогда не поддерживал политики, проводимой против советской России в двадцатые годы. Мои давние политические противники и сейчас мешают мне.
Я заявляю вам, господин президент, что ваше распоряжение об амнистии не выполняется. Большое количество наших людей, причем наиболее ценных для армии, находится еще в лагерях и тюрьмах.
СТАЛИН (записывает): Это невозможно, поскольку амнистия касалась всех и все поляки освобождены. (Последние слова адресованы Молотову. Молотов поддакивает.)
АНДЕРС: В лагерях освобождали сначала евреев, затем украинцев, а потом, наконец, наиболее физически слабых поляков. Сильных задерживали, освобождая лишь немногих из них. У меня в армии есть люди, они утверждают, что в некоторых лагерях остаются еще сотни и даже тысячи наших соотечественников.
СИКОРСКИЙ: У меня с собой список, где значится около 4 000 офицеров, вывезенных насильно и находящихся в данный момент в тюрьмах и лагерях, и даже этот список неполон, потому что содержит лишь те фамилии, которые названы по памяти. Я поручил проверить, нет ли их в Польше, с которой у нас постоянная связь. Оказалось, что там нет ни одного из них; так же, как и в лагерях военнопленных в Германии. Эти люди находятся здесь. Ни один из них не вернулся.
СТАЛИН: Это невозможно. Они убежали.
АНДЕРС: Куда они могли убежать?
СТАЛИН: Ну, в Маньчжурию.
АНДЕРС: Невозможно, чтобы все смогли убежать, тем более что с момента отправки их из лагерей военнопленных в исправительно-трудовые лагеря и тюрьмы полностью прекратилась их переписка с семьями. Я совершенно точно знаю от тех, кто вернулся с Колымы, что там находится много наших офицеров, известны даже их фамилии. Я знаю, что эшелоны с поляками, готовыми к освобождению и отправке, в последнюю минуту оказались задержанными. У меня есть информация, что наши люди находятся даже на Новой Земле.
СТАЛИН: Наверняка их уже освободили, просто они еще не прибыли. Знайте, что у советского правительства нет никаких причин задерживать хотя бы одного поляка; я выпустил даже агентов Соснковского, которые устраивали нападения на нас и убивали наших людей.
АНДЕРС: Однако у меня есть информация от верных людей с названиями тюрем и номерами камер, в которых содержатся поляки.
МОЛОТОВ: Мы задержали только тех, которые после начала войны совершили преступления, организовывали диверсии, устанавливали рации и т. д. Этих вы наверняка не будете отстаивать. Я думаю, вряд ли в лагерях еще остаются ваши люди.
АНДЕРС: Однако я со всей ответственностью заявляю, что это так, повторяю, задерживают самых сильных, потому что нуждаются в рабочей силе. И таким образом вредят нашему общему делу.
СТАЛИН: Это будет сделано. Исполнительные органы получат специальные указания, однако надо понять, что мы ведем войну.
СИКОРСКИЙ: И хорошо ее ведете.
СТАЛИН: Ну, нет, средне. Транспорт наш был страшно перегружен. Мы вывозили раненых, эвакуировали население, мы переместили 70 крупных заводов. Поляки должны понять огромные трудности, какие у нас были. Но дела пойдут лучше.
100 миллионов могут спасти отца польской демократии
СИКОРСКИЙ: Что касается займа, то я считаю, что 100 миллионов рублей устроили бы нас на достаточно долгое время, и вам не пришлось бы слышать упреки, что вы чините препятствия по пустякам.
МОЛОТОВ: Но ведь мы уже дали 65 миллионов.
КОТ: Но это на армию.
СИКОРСКИЙ: Гитлер научил всех, как без золота, одной только работой можно добиваться великих целей. Господин комиссар, не подражайте западным министрам финансов, которые сначала спорили из-за каждого миллиона.
СТАЛИН (соглашаясь): Хорошо.
Сталин не хочет отпускать
АНДЕРС: Мы хотим воевать на континенте за независимость Польши.
СИКОРСКИЙ: В Польше мы имеем сильную военную организацию, строго законспирированную, потому что там расстреливают за каждое слово.
(Сталин кивает)
В Великобритании мы имеем корпус, который нуждается в пополнении. У нас есть военный флот, который действует великолепно. У нас 17 авиационных эскадрилий, которые получают новейшие английские самолеты и храбро воюют. 20% потерь немецкой авиации над Англией - это заслуга польских пилотов.
Я предлагаю вывод всей армии и всего людского резерва, способного к несению военной службы, например, в Иран, где климат, даст людям за короткое время прийти в себя. Армия эта затем вернется сюда на фронт, чтобы занять на нем свое место.
АНДЕРС: Это жалкое существование, при котором все усилия людей направлены только на то, чтобы просто выжить.
СТАЛИН (тоном раздраженным и явно недовольным): Я человек опытный и старый. Я знаю, что если вы выйдете в Иран, то сюда уже не вернетесь. Вижу, у Англии полно работы, и она нуждается в польских солдатах.
Если поляки не хотят воевать, пусть уходят. Мы их держать не станем. Если хотят, пусть уходят.
СТАЛИН: Если поляки не хотят воевать, пусть прямо скажут: да или нет. Мне 62 года, и я знаю: где армия формируется, там она и остается.
СИКОРСКИЙ (более резким тоном): В таком случае, прошу указать мне другое решение, потому что здесь нет условий для организации нашей армии, а я не хочу, чтобы люди гибли понапрасну.
АНДЕРС: Мы затем и формируемся, чтобы сражаться, причем я имею в виду именно бои на континенте. По моим расчетам, я могу иметь 150000 солдат, то есть 8 дивизий. А тем временем у меня всего две дивизии, этим все и ограничивается. Мы не получаем необходимого продовольствия, а обещания не выполняются.
СТАЛИН (с оттенком иронии): Я вижу, что англичане нуждаются в хорошей армии.
(раздраженный): Это значит, что мы дикари и ничего уже не можем исправить. Выходит, что русский может только душить поляка, но сделать для него ничего не способен. Но обойдемся и без вас. Можем всех отдать. Сами справимся. Освободим Польшу и тогда отдадим вам ее. Но что на это люди скажут? Весь мир насмешим тем, что не можем договориться об этом.
СИКОРСКИЙ: Я не получил ответа - где я должен создавать армию, чтобы она могла принять участие в войне, а не гибнуть в страшных климатических условиях. Мы хотим биться за Польшу плечом к плечу с вами.
СТАЛИН: Если вы пойдете в Иран, вам придется воевать в Турции против немцев; если завтра в войну вступит Япония, тогда против Японии. Как прикажут англичане. Может быть, в Сингапуре. Если вы так уж хотите, один корпус, 2-3 дивизии могут уйти. А если хотите, могу дать место и средства на формирование 7 дивизий. И все-таки я вижу, что англичане нуждаются в польских солдатах. Ведь и Гарриман, и Черчилль согласились на эвакуацию польской армии.
АНДЕРС: Я категорически утверждаю, что мы не получаем полагающегося нам предовольствия и фуража для лошадей. Дивизии не получили ни всех обещанных продуктов питания, ни столь необходимого снаряжения, как печки для палаток. С тех пор как мне обещали прислать трактора, прошло уже несколько месяцев, а они все еще не пришли. Все наши просьбы остаются без ответа, а обещания советских военных властей не выполняются. У меня в частях сыпной тиф, а я не могу допроситься санитарного поезда. Солдаты уже несколько месяцев не получают мыла, строительных инструментов, досок, гвоздей, совершенно не видят овощей. Многих дополнительных продуктов питания нам вообще не доставляют. Транспортных средств катастрофически не хватает, а те, что есть, в очень плохом состоянии. Пару недель назад количество пайков вдруг уменьшили с 44 000 до 30 000 и, несмотря на то, что президент Сталин обещал нашему послу вернуть прежнее количество пайков - 44 000, до сих пор это не сделано. На 1 декабря весь лагерь в Тоцком вообще не получил продовольствия.
СТАЛИН (очень резко Панфилову): Кто в этом виноват?
ПАНФИЛОВ: Были соответствующие инструкции, приказ отдал генерал Хрулев.
СТАЛИН: Когда я распорядился увеличить количество пайков?
ПАНФИЛОВ: Две с половиной недели назад.
СТАЛИН: Так почему же приказ до сих пор не выполнен? Они что, должны питаться вашими инструкциями? (Эту часть разговора Сталин ведет в очень резком тоне. Генерал Панфилов стоит навытяжку, краснеет и бледнеет.)
СТАЛИН: Мы можем обеспечить польской армии те условия, в которых находится Красная Армия.
СИКОРСКИЙ: В тех условиях, которые были до сих пор, не удастся организовать даже корпус.
СТАЛИН: Я понимаю, что условия плохие. Наши части формируются в лучших условиях. Ну что ж, если в Иране вам обещают обеспечить лучшие условия... Что касается нас, то мы можем дать вам лишь то, что имеет наша армия. А питание советского солдата лучше, чем немецкого.
Подсунули евреев
АНДЕРС: Я рассчитывал на 150 000 человек, но среди них много евреев, которые в армии служить не хотят. 250 евреев дезертировали из Бузулука из-за слухов (которые оказались ложными), будто бомбили Куйбышев. Более 60 дезертировали из 5-й дивизии накануне объявленного дня раздачи оружия.
СТАЛИН: Евреи - плохие солдаты.
СТАЛИН: Лучшие и храбрейшие летчики - это славяне. Они действуют стремительно, потому что это молодая раса, которая не растратила своих сил.
СИКОРСКИЙ: Эта война омолодит англосаксов. Британцы - это не французы, с которыми практически все кончено.
СТАЛИН: Я с этим не согласен.
Как обиделись Владислав Евгеньевич и Иосиф Виссарионович
(продолжение разговора на следующий день)
СИКОРСКИЙ: Когда я вчера предложил перевести всю польскую армию для формирования в Персию, я предполагал, что вы не хотите иметь действительно сильную польскую армию. Признаю, что в этом я ошибался. Мне важно было создать такие условия, в которых армия может быть сформирована как можно скорее.
СТАЛИН: Это меня оскорбило, вы не верили в нашу добрую волю.
СИКОРСКИЙ: Но я также был обижен тем, что вы не хотите отпустить из Красной Армии и трудовых батальонов всех польских граждан, мобилизованных вами на оккупированных территориях в 1939 году.
СТАЛИН: Но ведь мы их отпускаем.
АНДЕРС: Только начали, и то лишь одних поляков. В то же время нас официально уведомили, что белорусов, украинцев и евреев освобождать не будут, а ведь они были и фактически не переставали быть польскими гражданами, поскольку вы расторгли все договоры с Германией.
СТАЛИН: Зачем вам белорусы, украинцы и евреи? Вам нужны поляки, это самые лучшие солдаты.
СИКОРСКИЙ: Я не могу в принципе принять подобную ситуацию, намекающую на нестабильность польских границ. Те, кто в 1939 году были польскими гражданами, ими и остались. Нельзя силой ставить перед свершившимися фактами. Этого никто на Западе не признает.
СТАЛИН: Они приняли участие в голосовании и стали советскими гражданами.
Убитый медведь хочет участвовать в дележе шкуры
СТАЛИН: Мы, конечно же, не станем ссориться из-за границ.
СИКОРСКИЙ: Разве вы сами не говорили, что Львов, например,- это польский город.
СТАЛИН: Да, но из-за Львова вам придется ссориться с украинцами.
АНДЕРС: Многие украинцы были и остались германофилами, поэтому у нас было много неприятностей из-за них, а потом и у вас тоже.
СТАЛИН: Да, но это были ваши украинцы, не наши. Мы их, общими силами, уничтожим.
СИКОРСКИЙ: Я говорю не об украинцах, а о территории.
СТАЛИН: Мы с вами должны сами установить общую границу еще до мирной конференции, как только польская армия вступит в бои. А сейчас не будем говорить об этом. Не беспокойтесь, мы вас не обидим.
СИКОРСКИЙ: Границы 1939 года не могут быть подвергнуты никаким сомнениям. Я, с вашего позволения, еще вернусь к этому вопросу.
СТАЛИН: Пожалуйста. С удовольствием.
»Я хачу выпить за польский народ»
В конце обеда были подняты многочисленные тосты. Начал комиссар Молотов тостом в честь генерала Сикорского.
Сталин выступил с речью, как мне тогда казалось, весьма дружелюбной по отношению к Польше. Он подчеркнул, что Польша должна быть великой и сильной. Затем заявил:
- В былые времена вы дважды покоряли Москву. Русские несколько раз были в Варшаве. Мы постоянно сражались друг с другом. Пора кончать драку между русскими и поляками.
Он говорил об общих усилиях и борьбе с Германией до победного конца. Закончил пожеланием совместной победы над фашистским агрессором. После обеда велась светская беседа в дружеской атмосфере.
Как Сталин дебоширил в польском ресторане
Сталин рассказывал о своем пребывании в Польше перед первой мировой войной; он отправился туда с поручением к Ленину, жившему около Закопане. На одной станции, уже за границей, он пошел в привокзальный ресторан и заказал обед. Поезд должен был скоро отойти, поэтому он с нетерпением наблюдал, как подали обед его соседям - с той и с другой стороны. Потом заметил, что обслужили тех, кто пришел после него. Перед самым отходом официант поставил перед ним тарелку горячего супа. Оскорбленный явной насмешкой, Сталин, тогда молодой и вспыльчивый, перевернул тарелку с супом на скатерть и вышел из ресторана. Когда он потом рассказал Ленину о выходке официанта, тот сразу же спросил:
- На каком языке ты заказал обед?
- Конечно, по-русски,- ответил Сталин.
- В таком случае не удивляйся,- объяснил ему Ленин,- что к тебе так отнеслись. Поляки вытерпели столько обид от России, что пользуются всяким удобным случаем, чтобы отомстить.
Как Сталин обманул жандармов
В другой раз Сталин пробирался к Ленину через границу нелегально. К несчастью, люди, которые должны были помочь ему при переходе границы, подвели. Он оказался один в чужом приграничном городе, обращая на себя всеобщее внимание своим характерным внешним видом. Несколько евреев предложили ему свои услуги.
-Но я,- рассказывал Сталин,- не доверял этим евреям. Я видел по их физиономиям, что за деньги они готовы отдать меня в руки русских жандармов. Наконец я нашел поляка с честным лицом и к нему обратился за помощью. Этот поляк, совершенно посторонний человек, бескорыстно приютил его, накормил, а потом помог перейти границу.
Затем нас пригласили в кинозал, где во время показа военного фильма Сталин вел добродушную, иногда даже сердечную беседу с генералом Сикорским и со мной.
- Польше все должны помогать просто из любви к ней
- иррициональная ненависть к немцам, побеждающим в честном бою
- готовность сотрудничать со Сталиным, бьющим в спину и тайно уничтожающим пленных
- безудержная страсть к нахваливанию себя и всего польского
Заглавия мои - cmpax-u-pagocmb
Великий перелом и очищение от немцев (на 21 год)
Вскоре наступил великолепный перелом 1918 года и возрождение польского государства. После Кракова, Львова и Варшавы пришел черед Великопольши, где сигналом к изгнанию немцев стал приезд Щдеревского в Познань. Как начальник штаба Познаньской армии я пережил триумф участия в очищении от немцев древних польских земель.
Доочищались
Уже весной 1939-го мы знали, что война с немцами неизбежна. Концентрация немецких войск на плацдарме в Восточной Пруссии, а также в Чехословакии свидетельствовала о том, что немецкие клещи сжимаются вокруг Польши. Мучительное ожидание. Меня привел в ярость запрет приближаться к границе даже небольшим отрядам, а также запрет на строительство оборонных укреплений. Казалось, что верховные власти колеблются и не знают, будет война или нет. Только в июле принялись рыть окопы, тянуть заграждения из колючей проволоки, готовить дзоты для пулеметов и противотанковых орудий. Надо было, чтобы солдат проявил высочайшее мужество, выстоял и дал возможность союзникам оказать нам помощь.
Общая мобилизация, назначенная на 29 августа, отменена. Поймите: буквально за три дня до войны. Сегодня мы знаем, что это произошло вследствие демарша послов - британского, Кеннарда, и французского, Ноэля.
Приходит известие, что бомбили не только Варшаву, но и города и местечки в глубоком тылу. Железнодорожные коммуникации разрушены во многих местах.
Мы заезжаем в тылы 20-й пехотной дивизии. Дороги забиты автоколоннами, орудиями, повозками с пулеметами и полевыми кухнями. Сотни вражеских самолетов бомбят не только колонны, но и отдельные группы солдат, уходящих по полям. Это уже нельзя назвать организованным отступлением.
Холокост с воздуха
В Гарволине, повятовом центре, было несколько кожевенных мастерских, большинство населения составляли бедные евреи. Немецкая авиация стерла этот городок с лица земли за день до нашего прихода.
Советские выборы
22 октября 1939 года (во Львове) прошли так называемые выборы. Можно было голосовать лишь за назначенных властями кандидатов, Лучше всех охарактеризовал ситуацию старый еврей из Вишнёвца:
- Я вам скажу. У нас в местечке велели нам голосовать за двух кандидатов-коммунистов, которых никто не знал. Я договорился со всей моей семьей и со многими знакомыми, что бросим белые карточки. Может, они забоялись, но я-то точно бросил белую. А оба кандидата были выбраны единогласно. В урне не нашли ни одной белой карточки.
Евреи приветствовали
В городе был арестован весь городской совет и все члены общественных организаций. Аресты производились ночью в квартирах и на улицах; жертвами их стали, прежде всего, государственные служащие. В тюрьмы были брошены также судьи, а затем врачи, адвокаты, католические священники. Часть евреев, особенно молодежь, которая с самого начала демонстративно и радостно приветствовала наступающее советское войско, начала сотрудничать с НКВД.
Тайные организации поляков
Ко мне приходило много людей - друзей, знакомых, а часто и вовсе не знакомых. Я получал информацию о создании подпольных организаций.
В первых числах ноября я получил известие, что один из моих соратников, генерал Мечислав Борута-Спехович, находится во Львове, что он принадлежит к тайной организации и хочет увидеться со мной. Он рассказал о положении дел в подполье, а также сообщил, что идет курьером через Венгрию в Париж, чтобы встретиться с генералом Сикорским и получить указания.
Внезапно потянуло к немцам
Большевики несколько раз открывали ненадолго границу. Кроме того, распространились слухи, что все тяжелораненые, родившиеся на территориях, оккупированных немцами, могут вернуться туда. В первых числах декабря 1939 года нас отправили в Перемышль под немногочисленным конвоем. В Перемышле отъезд наш откладывался со дня на день. Я почуял что-то недоброе; всюду полно НКВД, усиленные патрули. Через некоторое время явились энкаведешники и объявили, что все офицеры обязаны еще раз заполнить свои формуляры в городской комендатуре, причем дали честное слово, что через час мы вернемся.
Блицкриг
Я просидел в Бутырке в одиночке до сентября 1940 года. Вхожу в общую камеру на Лубянке, новости: немцы заняли Данию, Норвегию, Голландию, Бельгию, Париж взят! Франция капитулировала! Италия вступила в войну на стороне Германии! Впечатление было столь сильным, что у меня ноги подкосились. Что случилось? Неужели Германия настолько всемогуща, что никто не может устоять перед ней? Значит, напрасны были жертвы Польши? Ведь мобилизация во Франции уже закончилась, и нападение немцев никак не могло застать ее врасплох. Ведь в предыдущей войне миллионы французов героически сражались под Верденом и по всему фронту. Я знал на собственном опыте, как идеально вышколены французские офицеры. Должно было случиться что-то сверхъестественное.
Состав заключённых
Три четверти заключенных было членами коммунистической партии. Почти все евреи - а было их очень много - сидели по обвинению в симпатии к троцкизму.
Сотрудничество с большевиками
(1939)
Комендант города генерал Иванов с группой энкаведешников. Имела место длинная политическая беседа. Он предложил создать польское правительство под покровительством советских властей. Суть дела выглядела туманно. Я не мог понять, почему Советы думают о создании польского правительства, потому что не знал тогда, что, согласно первому советско-немецкому договору, Советы получали польские земли до Вислы.
(август 1941)
- С кем имею честь?- спрашиваю я.
- Я Берия,- отвечают они по очереди.- А я Меркулов.
Начался длинный разговор о том, как вероломны немцы, как они предательски напали на Советский Союз, и что теперь надо жить в дружбе, забыть прошлое, потому что самое важное - это разбить немцев. Поэтому заключен союз с англичанами и подписан договор с поляками. Все поляки будут «амнистированы», и, согласно договору, будет создана польская армия; причем, с согласия советского правительства, я назначен польскими властями командующим этой армией. Для меня приготовлена отдельная квартира. Мне дали большую сумму денег. Я выехал в лимузине самого наркома внутренних дел.
Я был потрясен теми жалкими цифрами бывших пленных, которые назвал мне генерал Панфилов: 20 000 рядовых, 1 000 офицеров. А что с остальными? Газета «Красная звезда» сообщила 17 сентября 1940 года, что в боях на украинском фронте, на Волыни, около Люблина, Гродно и т. д. в плен взято 12 генералов, более 8000 офицеров и более 200 000 рядовых.
Советское население
Часами просиживал на балконе, наблюдал за жизнью улицы. Не только бедная и потрепанная одежда останавливала мой взгляд, но и медленные движения, как будто никто и никуда не спешил, угрюмые, злые лица. Ни тени улыбки и радости, даже дети - во всем мире такие беззаботные - здесь были тихими и задумчивыми. Меня возили на прогулки в городские сады, но и там толпа была все та же: молчаливая и грустная.
Бросалась в глаза чудовищная, нигде более не встречавшаяся разница в жизни чиновников и офицеров, которые ни в чем себе не отказывали, и голодавшего народа. В сущности, ничего нельзя было купить, а то, что было в магазинах, отличалось крайне низким качеством.
Сколько раз наши солдаты выслушивали возмущенные речи от крестьян, рабочих и даже советских интеллигентов:
- Зачем вы идете помогать Сталину в борьбе с немцами? Мы надеемся, что война, наконец, освободит нас от большевизма.
Мы летели довольно низко, можно было подробно рассмотреть все, что происходило на земле. Больше половины хлеба не убрано. Коней и скота почти не видно. Картофель никто не выкапывает. Не видать ни стогов, ни дров, запасенных на зиму, нет даже заборов вокруг изб.
Завоевание расположения
В Куйбышеве принимали меня необыкновенно богато - море водки и горы икры. Это вечный способ завоевывать симпатии заграничных гостей, казалось бы, примитивный, но я убедился, что, к сожалению, многие приезжающие в Россию ловятся на показное богатство.
Польское командование разместилось в большом каменном здании. Я был глубоко тронут, увидев, что над ним уже развевается польский флаг.
Обезглавливание наций
Москва реализовала план «обезглавливания» народа, земли которого захватила. Потому что это «обезглавливание» является необходимым условием советизации народа, то есть превращения его в безвольную и бесформенную человеческую массу.
В первые дни оккупации под арест попадали видные политические и общественные деятели. Их брали по спискам, заранее приготовленным НКВД. К этой категории принадлежали послы и сенаторы, бургомистры, владельцы крупных фабрик и поместий, выдающиеся общественные деятели, судьи, ксендзы, прокуроры и полицейские, не исключая и обычных постовых. По мере того как советская полиция входила в курс дела и осматривалась на месте, к ним присоединяли все новых и новых людей, имеющих какое-либо влияние. Таким образом, круг «бесследных исчезновений» становился все шире, волна репрессий катилась из верхов общества вниз, из больших городов в глубокую провинцию.
Дата бегства Сталина из Москвы
Около 20 октября 1941 года из Москвы в Куйбышев переехало вместе с другими дипломатическими представительствами польское посольство, возглавляемое профессором Котом.
«Можно мне сапоги убитого?»
Советское правительство на основании декрета от 8 сентября 1941 года постановило вывезти в Сибирь около 300 000 немцев - советских граждан, проживавших в так называемой автономной республике немцев Поволжья. Осенью 1941 года в этот район был сброшен батальон парашютистов НКВД в немецкой форме. Когда немцы проявили некую симпатию к «немецким солдатам», энкаведешники начали резню. Немецкая республика играла немалую роль в экономике СССР: на ее территории находились крупнейшие фабрики мясных консервов. Немецкие поселения были самыми зажиточными и отличались относительно комфортабельными постройками. Я поехал в Саратов, чтобы на месте посмотреть, нельзя ли получить согласие властей на размещение там польских граждан, освобожденных из тюрем и концлагерей.
Генерал Сикорский
- Генерал, кое-кто считает вас моим конкурентом. Скажите, вы - мой человек? Ваши люди - мои люди?
Далее генерал Сикорский отметил, что условия, в которых я работаю, дают мне слишком большую самостоятельность, что формирующаяся армия полностью мне подчиняется, и это вызывает у него опасение, как бы я не перерос его. Он подчеркнул, что в армии его должны принимать с соответствующими почестями.
Убежали в Манчжурию
СИКОРСКИЙ: Я безмерно рад, что могу приветствовать одного из настоящих творцов современной истории и руководителя героической русской армии. Как солдат я выражаю восхищение мужественной обороной Москвы, которой вы лично столь эффективно руководили, находясь в столице. В то же время я благодарю господина президента за необычайное гостеприимство, которое чувствую с первых минут пребывания на советской земле.
СТАЛИН: Благодарю господина премьера за добрые слова и рад видеть вас в Москве. СИКОРСКИЙ: Я никогда не поддерживал политики, проводимой против советской России в двадцатые годы. Мои давние политические противники и сейчас мешают мне.
Я заявляю вам, господин президент, что ваше распоряжение об амнистии не выполняется. Большое количество наших людей, причем наиболее ценных для армии, находится еще в лагерях и тюрьмах.
СТАЛИН (записывает): Это невозможно, поскольку амнистия касалась всех и все поляки освобождены. (Последние слова адресованы Молотову. Молотов поддакивает.)
АНДЕРС: В лагерях освобождали сначала евреев, затем украинцев, а потом, наконец, наиболее физически слабых поляков. Сильных задерживали, освобождая лишь немногих из них. У меня в армии есть люди, они утверждают, что в некоторых лагерях остаются еще сотни и даже тысячи наших соотечественников.
СИКОРСКИЙ: У меня с собой список, где значится около 4 000 офицеров, вывезенных насильно и находящихся в данный момент в тюрьмах и лагерях, и даже этот список неполон, потому что содержит лишь те фамилии, которые названы по памяти. Я поручил проверить, нет ли их в Польше, с которой у нас постоянная связь. Оказалось, что там нет ни одного из них; так же, как и в лагерях военнопленных в Германии. Эти люди находятся здесь. Ни один из них не вернулся.
СТАЛИН: Это невозможно. Они убежали.
АНДЕРС: Куда они могли убежать?
СТАЛИН: Ну, в Маньчжурию.
АНДЕРС: Невозможно, чтобы все смогли убежать, тем более что с момента отправки их из лагерей военнопленных в исправительно-трудовые лагеря и тюрьмы полностью прекратилась их переписка с семьями. Я совершенно точно знаю от тех, кто вернулся с Колымы, что там находится много наших офицеров, известны даже их фамилии. Я знаю, что эшелоны с поляками, готовыми к освобождению и отправке, в последнюю минуту оказались задержанными. У меня есть информация, что наши люди находятся даже на Новой Земле.
СТАЛИН: Наверняка их уже освободили, просто они еще не прибыли. Знайте, что у советского правительства нет никаких причин задерживать хотя бы одного поляка; я выпустил даже агентов Соснковского, которые устраивали нападения на нас и убивали наших людей.
АНДЕРС: Однако у меня есть информация от верных людей с названиями тюрем и номерами камер, в которых содержатся поляки.
МОЛОТОВ: Мы задержали только тех, которые после начала войны совершили преступления, организовывали диверсии, устанавливали рации и т. д. Этих вы наверняка не будете отстаивать. Я думаю, вряд ли в лагерях еще остаются ваши люди.
АНДЕРС: Однако я со всей ответственностью заявляю, что это так, повторяю, задерживают самых сильных, потому что нуждаются в рабочей силе. И таким образом вредят нашему общему делу.
СТАЛИН: Это будет сделано. Исполнительные органы получат специальные указания, однако надо понять, что мы ведем войну.
СИКОРСКИЙ: И хорошо ее ведете.
СТАЛИН: Ну, нет, средне. Транспорт наш был страшно перегружен. Мы вывозили раненых, эвакуировали население, мы переместили 70 крупных заводов. Поляки должны понять огромные трудности, какие у нас были. Но дела пойдут лучше.
100 миллионов могут спасти отца польской демократии
СИКОРСКИЙ: Что касается займа, то я считаю, что 100 миллионов рублей устроили бы нас на достаточно долгое время, и вам не пришлось бы слышать упреки, что вы чините препятствия по пустякам.
МОЛОТОВ: Но ведь мы уже дали 65 миллионов.
КОТ: Но это на армию.
СИКОРСКИЙ: Гитлер научил всех, как без золота, одной только работой можно добиваться великих целей. Господин комиссар, не подражайте западным министрам финансов, которые сначала спорили из-за каждого миллиона.
СТАЛИН (соглашаясь): Хорошо.
Сталин не хочет отпускать
АНДЕРС: Мы хотим воевать на континенте за независимость Польши.
СИКОРСКИЙ: В Польше мы имеем сильную военную организацию, строго законспирированную, потому что там расстреливают за каждое слово.
(Сталин кивает)
В Великобритании мы имеем корпус, который нуждается в пополнении. У нас есть военный флот, который действует великолепно. У нас 17 авиационных эскадрилий, которые получают новейшие английские самолеты и храбро воюют. 20% потерь немецкой авиации над Англией - это заслуга польских пилотов.
Я предлагаю вывод всей армии и всего людского резерва, способного к несению военной службы, например, в Иран, где климат, даст людям за короткое время прийти в себя. Армия эта затем вернется сюда на фронт, чтобы занять на нем свое место.
АНДЕРС: Это жалкое существование, при котором все усилия людей направлены только на то, чтобы просто выжить.
СТАЛИН (тоном раздраженным и явно недовольным): Я человек опытный и старый. Я знаю, что если вы выйдете в Иран, то сюда уже не вернетесь. Вижу, у Англии полно работы, и она нуждается в польских солдатах.
Если поляки не хотят воевать, пусть уходят. Мы их держать не станем. Если хотят, пусть уходят.
СТАЛИН: Если поляки не хотят воевать, пусть прямо скажут: да или нет. Мне 62 года, и я знаю: где армия формируется, там она и остается.
СИКОРСКИЙ (более резким тоном): В таком случае, прошу указать мне другое решение, потому что здесь нет условий для организации нашей армии, а я не хочу, чтобы люди гибли понапрасну.
АНДЕРС: Мы затем и формируемся, чтобы сражаться, причем я имею в виду именно бои на континенте. По моим расчетам, я могу иметь 150000 солдат, то есть 8 дивизий. А тем временем у меня всего две дивизии, этим все и ограничивается. Мы не получаем необходимого продовольствия, а обещания не выполняются.
СТАЛИН (с оттенком иронии): Я вижу, что англичане нуждаются в хорошей армии.
(раздраженный): Это значит, что мы дикари и ничего уже не можем исправить. Выходит, что русский может только душить поляка, но сделать для него ничего не способен. Но обойдемся и без вас. Можем всех отдать. Сами справимся. Освободим Польшу и тогда отдадим вам ее. Но что на это люди скажут? Весь мир насмешим тем, что не можем договориться об этом.
СИКОРСКИЙ: Я не получил ответа - где я должен создавать армию, чтобы она могла принять участие в войне, а не гибнуть в страшных климатических условиях. Мы хотим биться за Польшу плечом к плечу с вами.
СТАЛИН: Если вы пойдете в Иран, вам придется воевать в Турции против немцев; если завтра в войну вступит Япония, тогда против Японии. Как прикажут англичане. Может быть, в Сингапуре. Если вы так уж хотите, один корпус, 2-3 дивизии могут уйти. А если хотите, могу дать место и средства на формирование 7 дивизий. И все-таки я вижу, что англичане нуждаются в польских солдатах. Ведь и Гарриман, и Черчилль согласились на эвакуацию польской армии.
АНДЕРС: Я категорически утверждаю, что мы не получаем полагающегося нам предовольствия и фуража для лошадей. Дивизии не получили ни всех обещанных продуктов питания, ни столь необходимого снаряжения, как печки для палаток. С тех пор как мне обещали прислать трактора, прошло уже несколько месяцев, а они все еще не пришли. Все наши просьбы остаются без ответа, а обещания советских военных властей не выполняются. У меня в частях сыпной тиф, а я не могу допроситься санитарного поезда. Солдаты уже несколько месяцев не получают мыла, строительных инструментов, досок, гвоздей, совершенно не видят овощей. Многих дополнительных продуктов питания нам вообще не доставляют. Транспортных средств катастрофически не хватает, а те, что есть, в очень плохом состоянии. Пару недель назад количество пайков вдруг уменьшили с 44 000 до 30 000 и, несмотря на то, что президент Сталин обещал нашему послу вернуть прежнее количество пайков - 44 000, до сих пор это не сделано. На 1 декабря весь лагерь в Тоцком вообще не получил продовольствия.
СТАЛИН (очень резко Панфилову): Кто в этом виноват?
ПАНФИЛОВ: Были соответствующие инструкции, приказ отдал генерал Хрулев.
СТАЛИН: Когда я распорядился увеличить количество пайков?
ПАНФИЛОВ: Две с половиной недели назад.
СТАЛИН: Так почему же приказ до сих пор не выполнен? Они что, должны питаться вашими инструкциями? (Эту часть разговора Сталин ведет в очень резком тоне. Генерал Панфилов стоит навытяжку, краснеет и бледнеет.)
СТАЛИН: Мы можем обеспечить польской армии те условия, в которых находится Красная Армия.
СИКОРСКИЙ: В тех условиях, которые были до сих пор, не удастся организовать даже корпус.
СТАЛИН: Я понимаю, что условия плохие. Наши части формируются в лучших условиях. Ну что ж, если в Иране вам обещают обеспечить лучшие условия... Что касается нас, то мы можем дать вам лишь то, что имеет наша армия. А питание советского солдата лучше, чем немецкого.
Подсунули евреев
АНДЕРС: Я рассчитывал на 150 000 человек, но среди них много евреев, которые в армии служить не хотят. 250 евреев дезертировали из Бузулука из-за слухов (которые оказались ложными), будто бомбили Куйбышев. Более 60 дезертировали из 5-й дивизии накануне объявленного дня раздачи оружия.
СТАЛИН: Евреи - плохие солдаты.
СТАЛИН: Лучшие и храбрейшие летчики - это славяне. Они действуют стремительно, потому что это молодая раса, которая не растратила своих сил.
СИКОРСКИЙ: Эта война омолодит англосаксов. Британцы - это не французы, с которыми практически все кончено.
СТАЛИН: Я с этим не согласен.
Как обиделись Владислав Евгеньевич и Иосиф Виссарионович
(продолжение разговора на следующий день)
СИКОРСКИЙ: Когда я вчера предложил перевести всю польскую армию для формирования в Персию, я предполагал, что вы не хотите иметь действительно сильную польскую армию. Признаю, что в этом я ошибался. Мне важно было создать такие условия, в которых армия может быть сформирована как можно скорее.
СТАЛИН: Это меня оскорбило, вы не верили в нашу добрую волю.
СИКОРСКИЙ: Но я также был обижен тем, что вы не хотите отпустить из Красной Армии и трудовых батальонов всех польских граждан, мобилизованных вами на оккупированных территориях в 1939 году.
СТАЛИН: Но ведь мы их отпускаем.
АНДЕРС: Только начали, и то лишь одних поляков. В то же время нас официально уведомили, что белорусов, украинцев и евреев освобождать не будут, а ведь они были и фактически не переставали быть польскими гражданами, поскольку вы расторгли все договоры с Германией.
СТАЛИН: Зачем вам белорусы, украинцы и евреи? Вам нужны поляки, это самые лучшие солдаты.
СИКОРСКИЙ: Я не могу в принципе принять подобную ситуацию, намекающую на нестабильность польских границ. Те, кто в 1939 году были польскими гражданами, ими и остались. Нельзя силой ставить перед свершившимися фактами. Этого никто на Западе не признает.
СТАЛИН: Они приняли участие в голосовании и стали советскими гражданами.
Убитый медведь хочет участвовать в дележе шкуры
СТАЛИН: Мы, конечно же, не станем ссориться из-за границ.
СИКОРСКИЙ: Разве вы сами не говорили, что Львов, например,- это польский город.
СТАЛИН: Да, но из-за Львова вам придется ссориться с украинцами.
АНДЕРС: Многие украинцы были и остались германофилами, поэтому у нас было много неприятностей из-за них, а потом и у вас тоже.
СТАЛИН: Да, но это были ваши украинцы, не наши. Мы их, общими силами, уничтожим.
СИКОРСКИЙ: Я говорю не об украинцах, а о территории.
СТАЛИН: Мы с вами должны сами установить общую границу еще до мирной конференции, как только польская армия вступит в бои. А сейчас не будем говорить об этом. Не беспокойтесь, мы вас не обидим.
СИКОРСКИЙ: Границы 1939 года не могут быть подвергнуты никаким сомнениям. Я, с вашего позволения, еще вернусь к этому вопросу.
СТАЛИН: Пожалуйста. С удовольствием.
»Я хачу выпить за польский народ»
В конце обеда были подняты многочисленные тосты. Начал комиссар Молотов тостом в честь генерала Сикорского.
Сталин выступил с речью, как мне тогда казалось, весьма дружелюбной по отношению к Польше. Он подчеркнул, что Польша должна быть великой и сильной. Затем заявил:
- В былые времена вы дважды покоряли Москву. Русские несколько раз были в Варшаве. Мы постоянно сражались друг с другом. Пора кончать драку между русскими и поляками.
Он говорил об общих усилиях и борьбе с Германией до победного конца. Закончил пожеланием совместной победы над фашистским агрессором. После обеда велась светская беседа в дружеской атмосфере.
Как Сталин дебоширил в польском ресторане
Сталин рассказывал о своем пребывании в Польше перед первой мировой войной; он отправился туда с поручением к Ленину, жившему около Закопане. На одной станции, уже за границей, он пошел в привокзальный ресторан и заказал обед. Поезд должен был скоро отойти, поэтому он с нетерпением наблюдал, как подали обед его соседям - с той и с другой стороны. Потом заметил, что обслужили тех, кто пришел после него. Перед самым отходом официант поставил перед ним тарелку горячего супа. Оскорбленный явной насмешкой, Сталин, тогда молодой и вспыльчивый, перевернул тарелку с супом на скатерть и вышел из ресторана. Когда он потом рассказал Ленину о выходке официанта, тот сразу же спросил:
- На каком языке ты заказал обед?
- Конечно, по-русски,- ответил Сталин.
- В таком случае не удивляйся,- объяснил ему Ленин,- что к тебе так отнеслись. Поляки вытерпели столько обид от России, что пользуются всяким удобным случаем, чтобы отомстить.
Как Сталин обманул жандармов
В другой раз Сталин пробирался к Ленину через границу нелегально. К несчастью, люди, которые должны были помочь ему при переходе границы, подвели. Он оказался один в чужом приграничном городе, обращая на себя всеобщее внимание своим характерным внешним видом. Несколько евреев предложили ему свои услуги.
-Но я,- рассказывал Сталин,- не доверял этим евреям. Я видел по их физиономиям, что за деньги они готовы отдать меня в руки русских жандармов. Наконец я нашел поляка с честным лицом и к нему обратился за помощью. Этот поляк, совершенно посторонний человек, бескорыстно приютил его, накормил, а потом помог перейти границу.
Затем нас пригласили в кинозал, где во время показа военного фильма Сталин вел добродушную, иногда даже сердечную беседу с генералом Сикорским и со мной.