Как известно, генерал Павлов, командующий Западным особым военным округом, полностью разгромленным немцами в первые дни войны, был арестован 6 июля 1941 г., предан суду трибунала и впоследствии расстрелян. На одном из допросов он показал следующее:
«В час ночи 22 июня по приказу народного комиссара обороны я был вызван в штаб фронта. …Первым вопросом по телефону нарком задал: «Ну, как у вас, спокойно?»
Я ответил, что очень большое движение немецких войск наблюдается на правом фланге, по донесению командующего 3-й армии Кузнецова, в течение полутора суток в Сувальский выступ шли беспрерывно немецкие мотомехколонны.
…На мой доклад народный комиссар ответил: «Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, штаб же соберите на всякий случай сегодня утром, может, что-нибудь случится неприятное, но смотрите, ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации - позвоните». На этом разговор закончился».
В 4.30, когда немцы уже бомбили нашу территорию, Тимошенко снова позвонил на КП Западного округа. Взявшему трубку заместителю командующего округом он сказал следующее: «Товарищ Болдин, учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не предпринимать. Ставлю в известность Вас и прошу передать Павлову, что товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам…»
Ничего странного в этом разговоре не было бы, если ТАКИЕ же указания в тот день давались всем командующим округами. Но, оказывается, командующим других округов по ВЧ были поставлены иные задачи.
Например, командующему Киевским военным округом генералу Кирпоносу в 00.30 позвонил дежурный генерал Наркомата обороны и сказал, что в соответствии с приказом Тимошенко ему поручено передать, что в 4.00 (это еще раз доказывает - время нападения уже было известно!) ожидается переход немецкими войсками государственной границы.
Одновременно дежурный генерал сообщил, что Тимошенко приказал перевести войска в боевую готовность, выдать боеприпасы, но огня по противнику до особого указания не открывать, границу не переходить. Ниже мы увидим, КАК Кирпонос выполнил это приказание наркома обороны.
(Кстати, а как же утверждение Жукова, что они с Тимошенко «неоднократно говорили по ВЧ» с командующими и начальниками штабов округов? Почему командующему самым крупным и самым важным округом (ведь здесь располагались наши главные силы и ошибочно считалось, что немцы именно здесь нанесут удар своими главными силами) позвонил дежурный генерал? А почему не Тимошенко или Жуков?)
Сравнивая эти переговоры, хочу подчеркнуть, что содержание разговора Павлова с Тимошенко взято из материалов его допроса во время следствия. Можно допустить, что он пытался выгородить себя за разгром округа и поэтому оговорил Тимошенко, сказав неправду или исказив смысл разговора. Но если он говорил правду, то к Тимошенко появляется много вопросов…
Есть и другие странности в поведении Тимошенко. Во время упомянутых выше телефонных переговоров с командующими округами было особо подчеркнуто: «…товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам», «огня по противнику до особого указания не открывать».
Но вот что пишет в своих воспоминаниях адмирал Кузнецов. Перед тем, как послать своего заместителя обзванивать командующих флотами, чтобы передать им приказание о переводе флотов в готовность № 1, он «…пробежав текст телеграммы… спросил:
- Разрешено ли в случае нападения применять оружие?
- Разрешено».
Не могло же у Тимошенко быть раздвоение личности - одного командующего округом он успокаивает, а другому приказывает войска привести в боевую готовность, одним запрещает применять оружие, прикрываясь Сталиным, а другим разрешает. Не правда ли, странно?
Кстати, этот эпизод из мемуаров Кузнецова однозначно доказывает, что советские вооруженные силы имели разрешение на применение оружия по немецким войскам в случае их нападения. Абсолютно очевидно, что ТАКОЕ решение могло быть принято только на самом высоком уровне, то есть Сталиным. Представить, что Тимошенко, несмотря на категорический запрет на открытие огня, вдруг решился ослушаться и самовольно его отменить, не могут даже гораздые на выдумки либералы.
Можно, конечно, предположить, что Кузнецов забыл, как было на самом деле, и поэтому написал неверно. Как мы увидим дальше, в мемуарах маршалов и адмиралов Победы встречается много странного, а иногда и явно ложного, что явилось результатом работы «корректоров» из идеологического отдела ЦК КПСС. Но если бы цензоры поработали над этим эпизодом, то скорее они бы посоветовали написать: «НЕ разрешено», чтобы еще раз пнуть Сталина. Но раз редакторы не вмешались, значит, Кузнецов наверняка написал правду - ТАКОЕ забыть или перепутать с чем-то невозможно.
Можно еще предположить, что Тимошенко, не имея разрешения на применение оружия, решил подставить Кузнецова, которого недолюбливал. Но совершенно очевидно, чем такая подстава закончилась бы для Тимошенко, сказавшего это в присутствии нескольких человек. Скорее всего, Кузнецов здесь описал то, что произошло на самом деле.
А теперь попробуйте объяснить себе, почему, имея разрешение на применение оружия, он стращал командующих западными округами Сталиным, якобы категорически запретившим это делать? Какую цель он этим преследовал?..
Есть еще один необъяснимый момент в деятельности высшего руководства РККА накануне войны. Он касается складов центрального подчинения, размещенных на территории западных округов.
Как известно, любая воинская часть, начиная с полка и выше, имеет свое тыловое хозяйство, в том числе и склады для хранения того, что нужно для повседневной деятельности - боеприпасы для учебных стрельб, топливо, палатки, кухни и многое другое. Обязательно имеется относительно небольшой НЗ боеприпасов, продовольствия, топлива и т. п., которого должно хватить для ведения боев в течение одного-двух дней.
Иметь на собственных складах запасы для систематических боевых действий во время войны - неразумно. Это потребует строительства огромных хранилищ и отвлечения солдат на их охрану. Это небезопасно (как горят и взрываются военные склады, мы знаем из новостей), и это может привести к порче вооружения (боеприпасы и военная техника требуют специальных условий хранения).
Поэтому существуют мощные складские комплексы (армейского или окружного подчинения), специализированные для хранения разного вида военного имущества: боеприпасов, боевой техники, топлива, продовольствия, обмундирования и т. д. Именно на этих складах части получают в угрожаемый период все необходимое для боев. Причем, когда в округе объявляется тревога, эти склады, как и все части, входящие в состав округа, тоже переводятся на круглосуточный режим службы, чтобы успеть выдать все необходимое.
Но на территории округов еще имелись склады, которые подчинялись не командующему округа, а начальникам Управлений РККА (авиации, бронетанковых войск, ПВО, тыла, артиллерии и др.) и на которых хранилось имущество, предназначенное для частей, формируемых при объявлении мобилизации. Это и были так называемые склады центрального подчинения.
Так вот, в Москве про эти склады… забыли.
А ведь всего в приграничных военных округах было сосредоточено 75 % всех ресурсов арт. выстрелов, 84 % мин, 80 % винтовочных и пистолетных патронов, 87 % ручных гранат.
И если учесть, что почти 75 % советского ВПК до войны было сосредоточено в европейской части страны, в том числе на Украине, в Белоруссии, а также в западных частях РСФСР, то становится понятным, почему уже в конце июля 41-го стало не хватать боеприпасов и оружия. Запасы, которых было достаточно для вооружения вновь формируемых частей и ведения боевых действий в течение нескольких месяцев, оказались уничтожены или захвачены врагом. Одних только винтовок было утрачено более 6 млн единиц! А военные заводы, как известно, в это время или были разрушены, или перевозились на восток страны.
Павлов во время следствия признал свою вину в том, что не поставил вопрос о передаче складов с боеприпасами в свое распоряжение. Но, на мой взгляд, доля его вины несопоставима с виной Тимошенко и Жукова, а скорее всего, ее просто нет. Это была их обязанность - принять решение по складам, подчиненным центральному аппарату РККА, ведь перечень, объемы и предназначение военного имущества, хранимого на этих складах, известны только начальникам складов и руководству Управлений РККА, которые это имущество туда закладывали.
Тимошенко или Жукову, как его заместителю, надо было всего лишь вызвать к себе начальников управлений, проинформировать их о складывающейся ситуации, заслушать их предложения по использованию хранимого на складах и эти предложения либо утвердить, либо откорректировать. Но они почему-то начальников не вызвали, а те сами ничего не предлагали.
Ну как это так, давая указание войскам начать выдвижение к границе с переводом их в боевую готовность, забыть перевести в боевую готовность мощные склады? Это же азы военного дела - чтобы армия могла воевать, ее надо обеспечить боеприпасами, продовольствием, топливом, медикаментами и другими на первый взгляд мелочами, например такими, как мыло и средство для дезинсекции. И не только все это выдать на один бой, а организовать надежно функционирующую систему снабжения необходимыми запасами. Ведь основная особенность запасов - исчезать в процессе боев.
Как этого могли не знать или забыть нарком и начальник Генштаба?..
А как классифицировать следующие события?
18 июня в приграничные округа была дана директива с уточнением срока исполнения директивы от 14 июня о выводе на полевые командные пункты фронтовых управлений. Например, Киевскому и Одесскому округам предписывалось развернуть фронтовые КП не к 25 июня, как было указано раньше, а к 22 июня.
Но для Прибалтийского и Западного округов было предписано развернуть фронтовые КП к 23 июня. Вот полный текст этой директивы по Западному округу:
«Комвойсками ЗапОВО. Лично. нарком обороны приказал:
1. Выделить управление фронта и к 23 июня с/г перевести его на Обуз-Лесна, тщательно организовав управление войсками…»
Почему округам, которые прикрывали направление на Москву и Ленинград, было предписано развернуть фронтовые КП на день позже ожидаемого нападения? Ведь 18 июня дата нападения уже была практически известна. Очередные «почему», не имеющие ответов…
Странными можно назвать и кадровые перестановки, осуществленные буквально накануне войны, в руководстве трех основных управлений РККА - ВВС, артиллерии и ПВО. Конечно же, их утверждало руководство страны в лице Сталина и его ближнего круга, но инициаторами кадровой чехарды накануне войны были Тимошенко с Жуковым.
19 июня (!) 1941 г. с поста начальника Главного управления артиллерии был снят маршал Кулик, которого с понижением направили руководить боевой подготовкой артиллерии РККА.
Ничего страшного в том, что его отстранили от должности, не было, наоборот, сделать это надо было намного раньше. (Вся его дальнейшая судьба вплоть до расстрела в 1950 г., подтвердила, что он принес Красной Армии больше вреда, чем пользы. Он внес значительный «вклад» (за что, собственно, и был расстрелян) в провал нашей кампании 1942 г., когда попытка закрепить декабрьский успех под Москвой вылилась в захват немцами всего Юга России.) Его службу в качестве начальника Главного управления артиллерии по-казачьи прямо так оценивал маршал Буденный:
«Самым тяжелым вопросом у нас был недостаток во всей армии винтовок, и эту преступную недоработку я отношу всецело к наркому Тимошенко, который имел при себе такого идиота, как Кулик, с которым они занимались черт-те чем, а не вооружением армии».
Вместо Кулика был назначен начальник артиллерии Уральского округа генерал Яковлев. Это был боевой, опытный генерал, но слишком не вовремя была произведена эта замена - его вступление в новую должность планировалось на 23 июня, понедельник. Известные обстоятельства заставили его приступить к новым обязанностям уже в воскресенье, 22 июня… Легко представить, насколько «умело» руководил таким важным управлением РККА человек, который буквально не знал, за что хвататься. Да еще и бывший заместитель Кулика, генерал Воронов (который мог бы существенно помочь Яковлеву), приказом от 14 июня был назначен с повышением - начальником Управления ПВО РККА.
А «дело Героев», которое я упоминал выше, внесшее дополнительную неразбериху в руководстве целым видом войск - авиацией? Ведь благодаря ему за два месяца до начала войны произошла смена командования ВВС РККА. «Либералы» привычно обвиняют в раскрутке этого дела подчиненных Берии, но здесь не все так однозначно.
Как известно, военная контрразведка (т. н. 3-й отдел) в 1940 г. была выведена из состава Наркомата госбезопасности (вотчина Берии) и подчинена наркому обороны Тимошенко. Это было своего рода проявление Сталиным доверия военным.
Поэтому огульно все валить на Лаврентия Павловича неправильно. Тимошенко, получая от Сталина нагоняи за бардак в авиации, сам мог инициировать аресты авиационного командования, как демонстрацию своей работы по наведению порядка в этом элитном виде войск. Под арест пошли командиры, начальники штабов, преподаватели военных училищ, инженеры - те, кто имел отношение к производству самолетов и организации их использования. Нарком обороны вполне мог бороться за снижение аварийности в ВВС и такими методами.
Кстати, по «делу Героев» был арестован и начальник Управления ПВО генерал Штерн, которого как раз и заменил бывший заместитель Кулика генерал Воронов.
В результате этих кадровых перестановок непосредственно перед войной была значительно ослаблена главная ударная сила РККА - авиация, а также два рода сухопутных войск, которые в первую очередь необходимы для отпора вражеских ударов, - войска ПВО и артиллерия.
Неужели бывший кавалерист Тимошенко не знал, что коней на переправе не меняют? Ниже мы увидим, к чему привела кадровая чехарда в этих войсках.
Например, как были «готовы» к войне войска ПВО, красноречиво показывает масштаб урона, который 22 июня нанесла нашим войскам немецкая авиация. Когда знакомишься с потерями от того авиационного удара, первой приходит мысль, что наши силы ПВО были слишком малы и просто ничего не смогли поделать с многотысячной армадой, несшей на своих крыльях смерть и разрушение.
Но это совсем не так! В состав войск ПВО западных округов входили перечисленные ниже силы:
- корпусов ПВО - 2;
- дивизий ПВО - 2;
- бригад ПВО - 9
- полков ВНОС - 5 (ВНОС - это аббревиатура: воздушного наблюдения, оповещения и связи);
- отдельных батальонов ВНОС - 35;
- отдельных рот ВНОС - 5;
- отдельных радиотехнических батальонов ВНОС - 4;
- зенитных арт. полков ПВО - 28;
- отдельных зенитных арт. дивизионов ПВО - 109;
- отдельных зенитно-пулеметных рот ПВО - 28;
- истребительных полков, выделенных из состава ВВС, - 40.
Такие войска потешными не назовешь. Это были серьезные силы, которые могли самостоятельно обнаруживать воздушного противника и сбивать его, используя собственную артиллерию и авиацию, выделенную им в оперативное подчинение из состава ВВС.
Но почему они буквально проспали такой массовый налет? Где были посты ВНОС, дежурные истребители, зенитные орудия? Это ТАК они были приведены в боевую готовность по директиве от 18 июня?
Очевидно, что уровень готовности войск ПВО всегда должен быть на одну ступень выше, чем у других войск. Ведь их задача - бороться с противником, который дает на размышление для принятия решения всего несколько минут. А за эти короткие минуты еще надо успеть его обнаружить, определить - свой или чужой, дать команду на уничтожение и сбить силами авиации или зенитной артиллерии.
Поэтому силы ПВО в угрожаемый период должны быть готовы к немедленным действиям, иначе в их существовании просто нет смысла.
В той ситуации, которая сложилась к 22 июня, посты ВНОС должны были быть развернуты все, включая и те, которые разворачиваются дополнительно на наиболее опасных направлениях. Зенитные орудия и пулеметы должны были быть подготовлены к стрельбе, а самолеты - к вылетам для перехвата. Прислуга орудий и летчики должны были находиться в немедленной готовности занять свои места и вступить в бой при получении сигнала от постов ВНОС.
Но ранним утром 22 июня на постах ВНОС никого не было, летчики спали по домам, а зенитчики - в казармах. И снова - почему?..
А ведь еще 10 июня 1941 г. приказом наркома обороны № 0035 было предписано повысить готовность системы ПВО. Затем была директива начальника Генштаба от 18 июня, где предписывалось уже всем войскам первого эшелона (в том числе и войскам ПВО!) повысить боевую готовность.
Справедливости ради надо заметить, что силами ПВО округов руководил не начальник Управления ПВО (сидящий в Москве), а командующие округами через своих помощников по ПВО. Именно они должны были дать указание о переводе подчиненных сил в боевую готовность, как требовалось и в приказе наркома от 10 июня, и в директиве начальника Генштаба от 18 июня.
Но начальник Управления ПВО РККА обязан был проконтролировать, как выполняется приказ наркома от 10 июня о переводе войск ПВО западных округов в повышенную боевую готовность. Для этого есть телеграфная и телефонная связь, есть офицеры управления, которые могли быть посланы в части, чтобы на местах проверить состояние готовности войск. В случае обнаружения недостатков должны были быть приняты меры к их срочному устранению. У военных есть много способов, позволяющих добиваться выполнения приказа, суть которых в полной мере передает парадоксальная в своей нелогичности (а на самом деле абсолютно серьезная) фраза: «Не хочешь - научим, не можешь - заставим».
Но про этот основополагающий принцип военной деятельности почему-то забыли начальники всех Управлений РККА. Они, как сговорившись, устранились от контроля за деятельностью войск, которые находились у них в подведомственном подчинении. Вряд ли это можно объяснить тем, что они все были разгильдяями или, не дай бог, предателями. Это, скорее всего, был результат руководства их непосредственного начальника - наркома обороны, и его заместителя - начальника Генштаба.
Маршал артиллерии Воронов (тот самый, который перед войной стал начальником Управления ПВО) вспоминал, что начальников управлений РККА не информировали о складывающейся обстановке. Судя по всему, в директиве начальника Генштаба от 18 июня им тоже никаких задач не поставили. Такое впечатление, что и саму директиву до них не довели…
Иначе не объяснить, почему главного артиллериста не волновало, возвращены ли орудия с учебных полигонов, почему главный авиатор не интересовался, рассредоточены ли самолеты по запасным аэродромам, и почему главный тыловик не озаботился, как тыловые службы готовятся снабжать войска, переведенные в боевую готовность и выдвигающиеся к границе.
А ведь Управления РККА были своего рода связующим звеном между Наркоматом обороны и действующей армией: с одной стороны, они являлись органом, контролирующим ход выполнения задач, поставленных наркомом (каждое управление по своему виду вооружения), с другой - помогали войскам эти задачи выполнять. Почему начальники управлений непосредственно перед войной были исключены из процесса подготовки войск к отражению агрессии - непонятно.
Приведенные выше факты не позволяют однозначно назвать наркома обороны и начальника Генштаба предателями, ведь доказательств прямой измены все-таки нет, а такие обвинения слишком серьезны. Но недоуменные «почему?» они вызывают…
Давайте посмотрим, не вызвали ли таких же «почему?» действия военачальников рангом ниже. Например, командующих западными округами и командующих армиями в этих округах. Это были командиры, от которых зависело очень многое, ведь подчиненные им войска держали линии обороны шириной в сотни километров. Достаточно было создать условия для прорыва противника на таком участке, чтобы в образовавшуюся брешь хлынули сотни танков, поддерживаемых тысячами пехотинцами.