(no subject)
Если бы мне нужно было выбрать момент, когда я умру молодым, я бы не колеблясь выбрал лето 2007-го.
В 2007-ом году я был на известном фестивале для хиппи, художников, барабанщиков, бродяг и прочих наркоманов, под Москвой. Мы с моей подругой Таней, обладательницей самой доброй улыбки из всех известных мне, ушли с территории, пошли через огромное поле и через полчаса вышли к какой-то ферме. Там было очень много коров, все они толпились у заборов своих загонов и мычали, а их совместный топот создавал определенный ощутимый гул. Мы шли коридорами, образованными этими загонами, был ясный солнечный день, и увидели, что в одном из загонов были не коровы а только несколько страусов. Они качали головами и смешно топтались на своих длинных лапах. И мы тыкали в их направлении пальцами и хватали друг друга за плечи, как-будто мы никогда не видели страусов до этого, а может, так и было.
Мы постучались в двери и спросили, нельзя ли купить молока. Таня любила молоко. Улыбчивые добрые тетушки в чепчиках пустили нас внутрь и провели к огромному бассеину-коллектору, куда молоко поступало из нескольких труб. Огромный чан, как 10 ванн, или больше. Нам дали ковшик, и я смотрел, как Таня пьет молоко. Она черпала ковшом и пила из него, и молоко лилось по ее шее. Таня любила молоко. Таня была загорелая и красивая, она смеялась и пила, выглядывая одним глазом из-за ковшика, и молоко лилось по ее шее.
Потом мы дошли до какого-то ручья, гда Таня купалась, а я смотрел на нее, взгромоздясь на обломанное дерево. Сказочный подмосковный оазис: тенистый круглый пятачок, на нем это дерево и по периметру круговым движением течет ручей. И Таня плывет по нему, а я сижу на дереве.
На обратном пути мы пошли какой-то другой дорогой и видели заброшенную и разрушенную старую часовню, на крыше которой в гнезде сидел настоящий аист - прекрасная большая птица.
Ни разу за весь 2007-ой год я не залез в айфон, не заглянул в электронную читалку и не просидел вконтакте ни секунды. Зато у меня был миллион прекрасных друзей, не похожих ни друг на друга, ни на меня, ни на кого больше.
В том месте, у ручья, Таня меня сфотографировала. Примечательно, что на этой фотографии я хмур и мрачен. Это потому, что в тот момент, там - я страдаю. У меня глубочайший внутренний мир, проступающий на лице. На этой фотографии я сижу на дереве и не знаю еще, что это один из самых счастливых дней в моей жизни. Что в какой-то альтернативной вселенной моих спустя семь лет фантазий - я умру сегодня или завтра. Молодым, красивым, романтичным человеком. На мне джинсы, которые в моем возрасте носил мой папа, эту кофту мне подарили друзья, и смешное слово "пеножопа" болтается на заднице. Я верю в любовь, не знаю черных анекдотов, люблю делать задумчивый вид, у меня болит зуб (сейчас его уже давно нет), и все впереди.
У меня есть обьяснение, почему мы так удивляемся, вспоминая подробности какого-нибудь момента в своей жизни. Потому что это не мы там, на фотографии в альбоме или в ностальгических воспоминаниях собутыльников и старых друзей. Это на самом деле не мы. У нас просто есть память-кино о тех, прошлых нас, которые жили совсем другой жизнью, думали совсем другие мысли и дышали другим воздухом. Я однажды в интернете случайно набрел на свадебные фотографии девушки, которая была Таней. Естественно, это было странно. Вот, мы сидим с ней на фестивале возле палатки, и она рисует на моей ладони глаз, и в ее волосах травинки и щепки, и наши одежды пахнут костром. И вот - она невеста в белом платье. Но она - всего лишь человек, который был когда-то Таней, родной мне, пусть на какой-то короткий отрывок времени. Именно поэтому старым знакомым нечего друг другу сказать, случись им встретиться где-нибудь на улице или в просторах интернета, спустя много лет. Потому, что ты - тот, кто когда-то был кем-то кому-то, кого уже нет. Плавная реинкарнация.
В 2007-ом году я был на известном фестивале для хиппи, художников, барабанщиков, бродяг и прочих наркоманов, под Москвой. Мы с моей подругой Таней, обладательницей самой доброй улыбки из всех известных мне, ушли с территории, пошли через огромное поле и через полчаса вышли к какой-то ферме. Там было очень много коров, все они толпились у заборов своих загонов и мычали, а их совместный топот создавал определенный ощутимый гул. Мы шли коридорами, образованными этими загонами, был ясный солнечный день, и увидели, что в одном из загонов были не коровы а только несколько страусов. Они качали головами и смешно топтались на своих длинных лапах. И мы тыкали в их направлении пальцами и хватали друг друга за плечи, как-будто мы никогда не видели страусов до этого, а может, так и было.
Мы постучались в двери и спросили, нельзя ли купить молока. Таня любила молоко. Улыбчивые добрые тетушки в чепчиках пустили нас внутрь и провели к огромному бассеину-коллектору, куда молоко поступало из нескольких труб. Огромный чан, как 10 ванн, или больше. Нам дали ковшик, и я смотрел, как Таня пьет молоко. Она черпала ковшом и пила из него, и молоко лилось по ее шее. Таня любила молоко. Таня была загорелая и красивая, она смеялась и пила, выглядывая одним глазом из-за ковшика, и молоко лилось по ее шее.
Потом мы дошли до какого-то ручья, гда Таня купалась, а я смотрел на нее, взгромоздясь на обломанное дерево. Сказочный подмосковный оазис: тенистый круглый пятачок, на нем это дерево и по периметру круговым движением течет ручей. И Таня плывет по нему, а я сижу на дереве.
На обратном пути мы пошли какой-то другой дорогой и видели заброшенную и разрушенную старую часовню, на крыше которой в гнезде сидел настоящий аист - прекрасная большая птица.
Ни разу за весь 2007-ой год я не залез в айфон, не заглянул в электронную читалку и не просидел вконтакте ни секунды. Зато у меня был миллион прекрасных друзей, не похожих ни друг на друга, ни на меня, ни на кого больше.
В том месте, у ручья, Таня меня сфотографировала. Примечательно, что на этой фотографии я хмур и мрачен. Это потому, что в тот момент, там - я страдаю. У меня глубочайший внутренний мир, проступающий на лице. На этой фотографии я сижу на дереве и не знаю еще, что это один из самых счастливых дней в моей жизни. Что в какой-то альтернативной вселенной моих спустя семь лет фантазий - я умру сегодня или завтра. Молодым, красивым, романтичным человеком. На мне джинсы, которые в моем возрасте носил мой папа, эту кофту мне подарили друзья, и смешное слово "пеножопа" болтается на заднице. Я верю в любовь, не знаю черных анекдотов, люблю делать задумчивый вид, у меня болит зуб (сейчас его уже давно нет), и все впереди.
У меня есть обьяснение, почему мы так удивляемся, вспоминая подробности какого-нибудь момента в своей жизни. Потому что это не мы там, на фотографии в альбоме или в ностальгических воспоминаниях собутыльников и старых друзей. Это на самом деле не мы. У нас просто есть память-кино о тех, прошлых нас, которые жили совсем другой жизнью, думали совсем другие мысли и дышали другим воздухом. Я однажды в интернете случайно набрел на свадебные фотографии девушки, которая была Таней. Естественно, это было странно. Вот, мы сидим с ней на фестивале возле палатки, и она рисует на моей ладони глаз, и в ее волосах травинки и щепки, и наши одежды пахнут костром. И вот - она невеста в белом платье. Но она - всего лишь человек, который был когда-то Таней, родной мне, пусть на какой-то короткий отрывок времени. Именно поэтому старым знакомым нечего друг другу сказать, случись им встретиться где-нибудь на улице или в просторах интернета, спустя много лет. Потому, что ты - тот, кто когда-то был кем-то кому-то, кого уже нет. Плавная реинкарнация.