Евгений Рябой "История ударных в СССР и России", ч. 4
Несмотря на всю нелепость процесса, появление рок лаборатории стало явлением, без всякого сомнения, очень прогрессивным. Рок движение воспряло, и бесчисленные рок группы заполонили всю страну. Ансамбли самой разной направленности и уровня зазвучали на стадионах, в домах культуры, концертных залах, парках и т. д. Среди них и те, кто сегодня уже являются мэтрами отечественной рок сцены. Несмотря на стремление Московской рок лаборатории держать рок в «узде», процесс очень быстро вышел из-под контроля. И причиной тому стало развитие кооперативного движения. По сути дела, была упразднена государственная монополия на организацию концертов. Кооперативы быстро среагировали на изменения в конъюнктуре рынка и взяли в свои руки довольно доходный бизнес. И началось золотое время рока, продлившееся не так чтобы очень долго, с 1987 года по начало девяностых.
В это время роковые барабанщики были на подъеме. Работы было много, да и система оплаты переменилась. Никого более не интересовали филармонические ставки. Всем правил рынок. Новое мышление довольно далеко задвинуло затасканный образ исполнителя совэстрады. На смену ему пришел раскрепощенный парень в косухе с цепями и прочей атрибутикой музыки хард-н-хэви. Теперь эстрадная программа не обходилась без ставшей одним из символов перестройки рок музыки. Это было в высшей степени модно. Никого из функционеров, еще недавно бывших сторонниками полубокса, одинаковых бархатных костюмов и галстуков, более не смущал разудалый вид буревестников перестройки. Длинноволосых парней брали на работу в филармонии, давали возможность играть в хороших залах, показывали по телевидению.
Но, к сожалению, при всей своей новизне, эта музыка ни в коей мере не могла заменить широким слоям населения совэстраду, верой и правдой служившую им в течение многих десятилетий и значительно потесненную перестроечным рок угаром. Стране требовалась новая повседневная музыкальная жвачка. И она не заставила себя ждать. Появилась эта жвачка в облике дико талантливых, но страшно обездоленных детей-сирот, обученных выбивать из обывателя слезу с помощью незатейливых душещипательных опусов, записанных с применением последних достижений в области электроники - пээсэрки и пээсэски. Примерно в то же время появились не менее знаковые группы, не использовавшие детский труд, но с не меньшим успехом бороздившие просторы нашей великой родины, и так же ловко размножавшиеся способом простого деления, что позволяло одновременно давать концерты в нескольких местах сразу. Появившиеся в огромном количестве дешевые газетенки прививали народу вкус к дешевым же сенсациям и сплетням. Это и стало началом шоу-бизнеса, PR и еще там всего такого… Тогда, правда, этих слов еще не было… Но результат не замедлил проявиться - людей стала гораздо более, нежели исполнительство как таковое, интересовать личная жизнь артистов, скандалы… Черт, пишу, а самому так противно… Именно поэтому появилась возможность работать под «фанеру».
Вот тут многие вспомнили цензуру, худсоветы добрым словом. В советское время никто бы этого не допустил. А тогда, в конце восьмидесятых, подобная практика очень прочно вошла в обиход наших исполнителей. Эта чудовищная трансформация перевернула все с ног на голову. То, что всегда было главным критерием всего, просто перестало существовать. Я говорю о мастерстве музыканта. О мастерстве исполнителя на гитаре, клавишных, трубе, саксофоне и, конечно же, на барабанах. О мастерстве вокалиста, как сейчас говорят, фронтмена. О том, что всегда составляло, составляет и будет составлять суть живого общения артиста и публики. Волшебство прилюдного воспроизведения звуков, способное заставить публику плакать или бесноваться, испытывать чувство эйфории, эмоционального подъема или неподдельной грусти… Все это вдруг, в одночасье сделалось всего лишь отягчающим обстоятельством для тех, кто волею судеб избрал музыку орудием для самообогащения. «Фанера» избавляла дельцов от огромного количества забот, связанных с аппаратурой, музыкантами, певцами. Спокойно обходились просто фонограммой. «Попса», а именно так стало называться это чудесное искусство, заполонила полуголодную державу. Зрителю настойчиво прививался новый способ восприятия - люди приходили просто поглазеть на кумиров, чьи лица и образ жизни старательно тиражировались средствами массовой информации.
Огромное количество музыкантов было обескуражено таким поворотом событий. Сначала кое-кто еще удерживался на рабочих местах, изображая игру на музыкальных инструментах. Именно тогда появились гитаристы и клавишники, стоящие на сцене с неподключенными инструментами. Символом эпохи стала фигура барабанщика, пританцовывающего вокруг пары «блинов» от электронных барабанов или, того хуже, вокруг тех же блинов от «фибсов». А потом и вовсе отказались от ансамбля на сцене. Или обходились парой ребят, которым отнюдь не вменялось в обязанность владение инструментами. Для поп и рок барабанщиков настали черные времена. И не для них одних. Попса вытеснила не только бывший еще совсем недавно очень популярным рок, но и доставила массу неприятностей звездам эстрады даже первой величины. У многих гастролеров начались проблемы с работой.
К началу девяностых живая музыка практически исчезла со сцены. Это было время, когда огромному количеству барабанщиков пришлось расстаться с профессией и заняться чем-то другим. Немузыкальным. Бизнесом, ремонтом или продажей машин и т. д. и т. п. Приподнявшийся железный занавес тоже сыграл со многими злую шутку. Музыканты, а среди них и немало барабанщиков, ринулись на Запад в поисках возможностей для реализации собственных творческих амбиций. И, к сожалению, я не могу назвать ни одного барабанщика, сумевшего добиться на чужбине хоть каких-то успехов. С исполнителями на других инструментах дело обстояло несколько лучше. Есть несколько человек, вышедших на очень серьезный уровень в джазе и роке. Но их единицы и, повторюсь, наших коллег среди них нет.
Тем не менее, возможность играть и учиться на Западе в высшей степени положительно сказалась на общем уровне наших музыкантов. Те, кто побывал в Европе и Америке и вернулся назад, стали проводниками той самой западной культуры, на которую всегда равнялись наши музыканты, но в силу обстоятельств не всегда знали, как именно все это должно было быть. Возьму на себя смелость утверждать, что в те же самые перестроечные годы джазовые барабанщики чувствовали себя несколько более уверенно. Начнем с того, что нашего брата практически не коснулись все эти чудеса с драммашинами… Впрочем, множество джазовых людей все-таки работало в ресторанах. Но теперь они, как и те, кто находился на официальной службе в концертных джазовых коллективах, могли играть и за границей. На самых разных уровнях. Горбачевская перестройка сделала советских предметом моды на Западе, и менеджмент многочисленных европейских джазовых фестивалей не остался в стороне. Советские творческие коллективы (а такие в стране были) потянулись на Запад. Ездили на фестивали, просто играть в клубах. Организовывались совместные проекты с западными музыкантами. Ваш покорный слуга принимал во всем этом самое деятельное участие. Кроме того, появилась возможность зарабатывать за границей, играя летом в парках развлекательную музыку. Платили не слишком много, но по тем временам, в любом случае, в несколько раз больше, чем можно было заработать на родине. И многие наши барабанщики с успехом обеспечивали свои семьи, развлекая толстых буржуа где-нибудь в Германии или Голландии.
Ситуация к началу девяностых была совершенно парадоксальной. С одной стороны, роковые ребята сотнями уходили из профессии, уезжали на Запад, спивались и все такое, а с другой - джазовые не вылезали из-за границы, играли на многочисленных фестивалях по всей стране. В крайнем случае, для джазовых и околоджазовых ребят всегда была возможность пойти на «штырку». Эта форма существования и музицирования стала возможна, опять же, благодаря новоявленной свободе: на улицы вышли все - от торговцев до музыкантов. Но что объединяло всех нас, кроме, естественно, барабанных палочек, так это то, что в Москве (а в любом другом городе тем более) работы как не было, так и не было. То, что сейчас присутствует в изобилии - я говорю о ночной жизни, о клубах, - в те времена полностью отсутствовало.
Первые слабые попытки изменить облик и статус ресторанов в Москве были предприняты в начале девяностых. Но народ еще не мог воспринимать что-то непохожее на советский ресторан с грязно-белыми скатертями и общепитовской посудой. Тем не менее, процесс шел. Медленно, но неотвратимо. Примерно к 1993-1994 году распространение в городе дискотек и игорного бизнеса привело к значительному всплеску индустрии развлечений. И тогда на место кабацкого репертуара во вновь открывшиеся заведения пришел джаз, блюз и т. д. Правда, заканчивалось все это, в любом случае, «Муркой», но, тем не менее, прорыв был налицо. Помимо просто развлекательных заведений, в которых эта музыка звучала фоном, или специальных мероприятий вроде презентаций, на которых правилом хорошего тона стало выступление джазовой или роковой команды, начали появляться немногочисленные клубы, специализировавшиеся на отдельных направлениях. А самые элитные заведения стали позволять себе приглашать больших звезд. И работа потихоньку стала смещаться с гастролей в город.
Все это стало возможным благодаря появлению шальных постприватизационных денег, которые легко доставались и легко же тратились в казино и ресторанах. Так вот, осколки именно этих денег и долетали до нас, барабанщиков, продолжавших мечтать о благородных задачах и высоких целях. А реальность заставила многих из тех, кто всю предыдущую жизнь ездил на метро, задуматься о приобретении автомобиля - появилась необходимость быстро перемещаться по городу. Иными словами, появилась работа в городе-герое Москве. Работа разная. Начал формироваться новый репертуар. Репертуар, до того не звучавший столь широко. А потому репертуар, не очень знакомый широкому кругу исполнителей. Коснулось это в какой-то степени и барабанщиков. Спрос заставил нас стать более разносторонними. Ансамбли «быстрого реагирования», исполнявшие репертуар широкого диапазона «от Мурки до Колтрейна», стали пользоваться завидным спросом. Живая музыка обрела новое дыхание. Ко второй половине девяностых стали возникать клубы, в которых игралась музыка определенного плана. Появилось понятие «формат», а вслед за этим и коллективы, работавшие в формате. В город начали приезжать иностранные музыканты, осваивавшие новые рынки. В нашем случае это были, прежде всего, кубинцы и другие латиносы, что стимулировало появление отечественных групп, игравших латино, рэгги и прочий растаманский музон.
Можете мне поверить, что еще лет пятнадцать назад почти никто и не подозревал, что на свете есть сальса. И никто из духовиков не смог бы играть, если бы сзади звучало все это слабодольное месиво. А сегодня - обычное дело. Да что там сальса! Слова «грув» никто не знал. И соответственно ко всему этому относились. В целом, можно сказать, что ритмическая культура стала проникать в нашу повседневную жизнь. И жизнь эта, ночная музыкальная жизнь, стала приобретать общепринятые очертания. Я имею в виду, общепринятые во всем мире. Живая музыка с филармонических подмостков шагнула в народ. С некоторых пор появилась возможность послушать самые различные коллективы не только в концертных залах в атмосфере фраков и вечерних платьев, но и в более непринужденной обстановке клуба и ресторана, где и публика, и исполнители имеют возможность одеться в джинсы и футболки и общаться на более расслабленном, демократичном уровне. Все встало на свои места. И в этом, безусловно, были одни только плюсы. Ведь джаз, блюз, рок-н-ролл и играются гораздо лучше, когда в метре от исполнителя сидит благодарный слушатель со стаканом в руке, и воспринимаются более естественно в неформальной обстановке уютного заведения. Хотя надо отметить, что поколение музыкантов, привыкшее к некоторому официозу атмосферы филармонического концерта, поначалу испытывало некоторые неудобства от такой метаморфозы. Но это лишь поначалу. Жизнь диктовала свои законы, и люди научились жить в новых условиях, получая удовольствие от живого контакта со слушателем.
Жизнь симфонического ударника в девяностые годы тоже претерпела большие изменения. Новые оркестры появлялись и исчезали с калейдоскопической быстротой. В страну приезжали иностранные дирижеры, заручившиеся спонсорской поддержкой сильных мира сего. Вновь созданные коллективы сулили музыкантам приличные зарплаты, завидно отличавшиеся от гонораров отечественных, даже весьма заслуженных коллективов. Но, как правило, начиналось все за здравие, а кончалось за … Сами знаете. Были здесь и оркестры, поставленные руками маньяков на службу экстремалам от религии, и оркестры-однодневки, и продержавшиеся чуть дольше… Так или иначе, ударники, равно как и все остальные, искали, где получше. И начались нескончаемые миграции. Вошло в обиход работать сразу в нескольких коллективах - только такая форма существования могла обеспечить более или менее приличную жизнь в условиях мизерных окладов. И в этой среде были многие, кто покинул пределы страны в поисках лучшей жизни. И в этой среде были многие, кто навсегда оставил профессию. Ностальгические устремления скоропостижно разбогатевших слоев породили новую форму музицирования. Я говорю о группах, с некоторых пор с успехом исполняющих на вечеринках так называемые «кавера», то есть популярные в разные годы песни из поп и рок репертуара. Таких групп в Москве довольно много, и группы эти разного уровня. Но все стараются сыграть все «в ноль». И для барабанщиков здесь достаточно работы. Причем работы довольно интересной. Есть реальный шанс за один вечер побыть Бонэмом (John Bonham), Старром (Ringo Starr) и Доном Хенли (Don Henley). И заработать неплохие деньги.
Возрождение традиций живого музицирования коснулось и большой сцены. Хотя сегодня (как, впрочем, и пять-десять лет назад) подавляющее большинство артистов предпочитает работать под «фанеру», есть определенные команды, принципиально играющие только живьем. К ним относятся, прежде всего, коллективы, исполняющие очень тревожную музыку, получившую в народе название «говнорок». Можно относиться к этой музыке по-разному, но совершенно очевидно, что хоть здесь барабанщик имеет возможность общаться со своим инструментом как подобает. То есть играть. Еще очень популярно играть «сверху» или «внакладку» - поверх записанной фонограммы. Есть, конечно, и поп артисты, работающие, в основном, живьем, но их немного. Ну, вот с такими показателями наше барабанное пространство плавно перетекло в двадцать первый век. Есть еще барабанщики, много работающие на студии. Чью игру можно услышать на всех этих «фанерах», а также в кино и т.д.
Информационная составляющая российского барабанного пространства в последние годы развивается довольно успешно. В стране уже не существует понятия дефицита. Есть практически все, что необходимо. Компакт-диски, видео, нотная литература. То, чего нет в продаже, можно заказать. Конечно, в провинции не все материалы легко доступны, но тот, кто действительно нуждае но это как везде. В столицу довольно часто приезжают барабанщики с мировым именем, на которых можно пойти посмотреть. Это тоже стоит денег, но, опять же, те, кому действительно надо, как правило, находят возможность послушать своих кумиров. Ведь это мощнейший стимул для самосовершенствования. Опыт показывает, что впечатлений от увиденного и услышанного хватает на месяц-другой. Так что, если все будет развиваться по наметившемуся уже сценарию и звезды барабанов начнут приезжать к нам ежемесячно, у многих серьезных молодых ребят появится шанс перманентно находиться в состоянии творческого подъема.