Был ли Андропов предателем?
Вопрос о волевом участии общества в создании более передового общественного строя в СССР после Великой отечественной войны трансформировался в идею попросту более обеспеченного общества: «будущее поколение советских людей будет жить при коммунизме».
Считалось, что социализм сменится коммунизмом к 1980 г.
Общественный контракт на коммунизм был сформулирован сверху и не предусматривал наделения общества правом волевых решений.
Столкнувшись с непреодолимой преградой запретов на соучастие в коммунистическом строительстве - пусть даже в форме научного или художественного осмысления этого строительства - общественная инициатива устремилась как бы в обратном направлении. Чем дальше, тем больше в советском обществе становились заметными признаки возрожденной буржуазности и капиталистического накопления.
Начало возрождению капиталистических отношений было положено реформами Косыгина - Либермана, которые предоставили советским предприятиям свободу предлагать обществу товары по их выбору, но не дали обществу свободы назначать цены на эти товары или вовсе отказываться от их покупки.
Диктат производителя, избавленного от ответственности за свои решения, привел к быстрому обогащению хозяйственной верхушки и к феномену «дефицита» действительно нужных населению товаров, особенно продуктов питания.
Психоисторическая ситуация в СССР начиная с 1970-х гг. характеризовалась атрофией общественной мысли, направленной на строительство социализма, и бурным всплеском мышления верхов, направленным в обратном направлении - в капитализм.
Этот процесс по-разному проявился на разных этажах силовой корпорации, которая в СССР представляла собой слепок общества в целом.
Как мы увидели в прошлой лекции, люмпенизированные низы, которым было доверено оружие в органах милиции, обратили его против среднего слоя городской интеллигенции. Народные низы тем самым мстили за свое длительное недопотребление, подобно тому, как в Средние века «добирали себе до нормы» ушкуйники, дети боярские, или отряды Робин Гуда.
Процесс мог бы пойти выше, если бы милиция победила КГБ. В таком случае всё общество было бы охвачено поборами народного ополчения в милицейской форме.
Роль КГБ, представлявшего верхи общества, в том числе, претендовавшего на интеллектуальное верховенство, в повороте к капитализму была совершенно иной.
Если народные низы с увлечением освобождали сравнительно благополучную городскую интеллигенцию от её кошельков, то чекистские верхи увлеченно избавляли себя и советскую элиту от её советского мышления.
Эти усилия концентрировались в новом для ХХ века поле наук о сложности (управление хаосом, нелинейная динамика, теория катастроф, теория фракталов, неравновесная самоорганизация и др.).
На Западе их терминология и смыслосодержание быстро завоевывали философские кафедры, а оттуда распространялись в сферу менеджмента. Вся терминология нового элитного знания была англоязычной и, как только это знание проникло в умы советских управленцев, их умы также стали англоязычными.
Здесь уместна метафора о «продаже души дьяволу». Если капитализм был для СССР дьяволом, то именно это и произошло.
Вот только сам дьявол тут был совершенно ни при чем. Хотя к началу перестройки США наводнили СССР, включая КГБ, своей агентурой, эта рыба плыла в «родную» сеть сама. Ведь сеть издавала сигналы на том языке, к которому были уже приучены управленцы.
Приучены усилиями, как ни странно, боевого отряда партии - КГБ.
Одним из очагов заражения элиты СССР была связка «научных» структур Международного института прикладного системного анализа (МИПСА) и Всесоюзного научно-исследовательского института системных исследований (ВНИИСИ).
Кадры, имевшие ту или иную связь с этими институтами, явились основным и наиболее успешным тараном разрушения СССР. Наиболее наглядно это видно в рамках экономических преобразований в конце 80 начала 90 гг., которые фактически были экономической войной, направленной на уничтожение предыдущего уклада жизни.
Эти институты были созданы при непосредственном участии Джермена Михайловича Гвишиани.
Биография Гвишиани поразительная. С младых ногтей членкор, философ, босс в ГКНТ, завсегдатай лондонских гостиных, член Римского клуба.
Джермен был действительно талантлив, его статьями и книгами зачитывались, но он не достиг бы таких высот, если бы его не подталкивали «мохнатые лапы» Косыгина и Андропова.
Внедрение любых концептов в сознание человека происходит через язык. Мы, как заметил философ Хайдеггер, знаем о мире только то, что мы знаем о нем в языке.
Чтобы увидеть дерево, мы прежде должны иметь понятие дерева в мысли. Иначе мы увидели бы просто что-то зеленое. И так с любыми другими вещами. Мы слышим запах при помощи органов обоняния, но знание о том, что это запах роз, получаем из другого источника. Без заложенной в нас инструкции к розам и ко всему остальному картина мира немедленно разрушится.
Видимый мир существует лишь постольку, поскольку он соответствует словам, смысл которых заранее известен. Мы не узнаем о мире благодаря чувствам. Чувства способны показать только то, о чем уже знает «матрица» или, более точно, наша система понятий.
Чтобы я мог спросить у продавца садовый шланг длиной пять метров, я должен задействовать сложный комплекс понятий. Мое мышление должно знать, что вещи могут иметь протяженность, что по своей протяженности вещи бывают равными или неравными, что их неравенство можно выразить идеей числа, и лишь от числа я способен прийти к самой элементарной теории о том, что в мире встречаются садовые шланги длиной пять метров.
Мысль - не просто реакция на внешний мир. Напротив, внешний мир скорее может быть назван проекцией мышления.
Как Джермен Гвишиани создавал новый мир, он описал в своей книге.
«Тема моей кандидатской диссертации, названной в окончательном варианте «Социология американского менеджмента», неожиданно для меня привлекла внимание не только философов, но и ученых, и специалистов разного профиля. В 1961 году была опубликована моя первая монография «Социология бизнеса», после которой в научный оборот вошли понятия «менеджмент», «бизнес» и некоторые другие, раньше традиционно в русском языке имевшие негативный оттенок… В стране назревала экономическая реформа, одним из главных направлений которой должна была стать перестройка системы управления. Поэтому от критического анализа западных теорий надо было переходить к разработке научной программы наших собственных практических действий. Естественно возникла необходимость поставить вопрос о решительной децентрализации управления и передаче на уровень предприятий решения главных управленческих вопросов… На мне и моих коллегах и единомышленниках повисло обвинение в стремлении внедрить на социалистическом предприятии капиталистическую систему управления… Пришлось заняться активной пропагандой и широким разъяснением основ научного подхода к управлению, публикацией статей в газетах и журналах, раскрывающих сущность функции управления и капиталистическую форму ее реализации… Докторскую диссертации я озаглавил «Американская теория организационного оформления и защитил ее в 1968 году в Институте философии АН СССР. Готовясь к защите, я наладил более тесные связи, с представителями других научных дисциплин, особенно кибернетики… На основе докторской диссертации я написал книгу «Организация и управление. Социологический анализ буржуазных теорий», которая вышла в 1970 году. Относительно небольшой тираж на русском языке - 11000 экземпляров - вскоре разошелся, и издательство предложила переиздание. Второе, почти на треть дополненное издание вышло 1972 году тиражом в 40000… Специалистам из социалистических стран книга была интересна не только тем, что давала возможность познакомиться с западными теориями, но и аргументацией правомочности разработки собственных концепций, в которых они испытывали острую потребность. Советские обозреватели после выхода книги живо обсуждали новые термины и понятия, которые вводились в обиход: «менеджмент», «мотивации», «коммуникация и организация» и другие».
Переход от узаконивания новых слов к продаже души социализма был закономерен, а столь быстрый переход объяснялся принадлежностью Гвишиани к верхам.
Джермен стал зятем Косыгина, женившись на его дочери Людмиле в 1948 году.
Синхронно с рождением сначала нового языка, а затем и новой элиты происходит череда смертей влиятельных носителей старого мышления, среди которых чаще всего вспоминают про министра обороны маршала Андрея Гречко (1976), секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству Федора Кулакова (1978), и про гибель в автокатастрофе партийного руководителя Белоруссии Петра Машерова (1980).
Несомненно, старое включало в себя не только верность идеалам коммунизма.
При жизни Брежнева КГБ удалось довести до судов, отставок и прочих наказаний только «азербайджанское дело» 1969 года, расследование которого вскрыло факты торговли должностями в государственном и партийном аппарате. Должность 1-го секретаря райкома партии стоила 200 тысяч рублей, 2-го секретаря - 100 тысяч, министра коммунального хозяйства - 150 тысяч, министра социального обеспечения - 120 тысяч, ректора вуза - 100-200 тысяч, начальника районного отделения милиции - 50 тысяч рублей, районного прокурора - 30 тысяч и т. д.
Лишь после смерти Брежнева его преемнику Андропову удалось всерьез затронуть коррумпированные верхи. Начиная с 1983 г. «полетели головы»: первый секретарь Краснодарского крайкома партии С. Ф. Медунов, руководитель Узбекистана Шараф Рашидов, министр внутренних дел Н. А. Щелоков, муж Галины Брежневой, первый заместитель министра внутренних дел генерал-полковник Ю. М. Чурбанов.
Крепко досталось столичной торговле.
Был арестован, отдан под суд и расстрелян Н. П. Трегубов, начальник главного управления торговли Мосгорисполкома, занимавший этот пост с 1970 г. и считавшийся человеком, близким к члену Политбюро В. В. Гришину. Следом за Трегубовым органы КГБ заключили под стражу еще 25 ответственных работников московского Главторга, директоров крупнейших универмагов и гастрономов, включая Б. С. Тверитинова, директора гастронома при ГУМе, директора «Елисеевского» гастронома Ю. К. Соколова, директоров фирмы «Океан», автомобильного магазина «Южный порт» и многих других.
Оценки этим действиям Андропова даются разные, если не сказать полярные: «наводил порядок» или «расчищал путь своим».
Но и в том, и в другом случае, в выигрыше оказывались те, кто понимал новояз Гвишиани.
Трегубов и Горбачев были в равной степени жуликами, но Трегубов был жуликом примитивным, советским, тогда как Раиса Максимовна Горбачева читала и понимала статьи, написанные новоязом.
Перефразируя известную пословицу, можно сказать, что все дороги КГБ вели в Рим и в Римский клуб, а все дороги Щелокова, Трегубова, Чурбанова вели под платформу «Ждановская». Такова была реальная альтернатива развития СССР. И таковой оказалась плата за неспособность советской элиты к созданию своего собственного языка будущего.
Мартин Хайдеггер сравнивал понятия с распорками. Только лишь вставляя эти распорки в просвет во тьме, мы получаем способность видения. Андропов стал жертвой слишком ограниченного мировоззрения, слишком узкого хайдеггеровского просвета бытия. Посылка гонцов на Запад могла быть попыткой получить хоть какие-то ответы, но эта попытка, сыграв на руку Западу, Советскому Союзу нисколько не помогла.
А вот, что говорили о себе советские обществоведы.
Высказывание академика А. И. Анчишкина (1933-1987): «Следует признать со всей определенностью, что экономическая наука, да и общественные науки в целом, оказались не готовыми к ответу на вопросы, поставленные XXVII съездом партии, январским (1987) Пленумом, всем ходом нашего развития. Многие фундаментальные проблемы развивающегося социализма приходится решать сегодня эмпирически, методом «проб и ошибок», со всеми негативными последствиями, связанными с теоретической неподготовленностью к таким решениям».
Столько лет строили социализм без понимания его фундаментальных проблем? И за четыре года до конца СССР академик не может предложить ничего иного, кроме как решать его проблемы «методом проб и ошибок».
К сожалению, не всегда и не всем история дает право на ошибку.