Этот момент никогда не повторится
Записки о Лиссабоне.. Даже не знаю, с чего начать. Я никогда не умела писать путевые заметки - это все равно как пытаться собрать воедино калейдоскоп из запахов, звуков, комбинаций цвета, впечатлений. Образов, которые возникают на секунду перед глазами и снова растворяются в небытие, чтобы возникнуть в каком-нибудь другом месте.
Звонок желтого трамвая, постукивающего по рельсам, неуклюже выныривающего из-за угла. Уличный музыкант на набережной, исполняющий "Moon river" и "My funny Valentine", пока воробьи доедают крошки на оставленном посетителями столике кафе. Парочки в шезлонгах, наблюдающие за движением паромов по реке Тежу. Залитая солнцем набережная с неторопливо прогуливающимися туристами, спешащими по своим делам прохожими, уличными продавцами, торгующими попеременно то зонтиками, то солнечными очками, в зависимости от погоды. Весь город окутан дымкой, легким туманом переплетающихся истории и современности, и Святой Георгий, и Базилика-да-Эштрела, и Мост 25 апреля... Здесь весна, и цветут апельсины, и какие-то косточковые, и цветы, и этот аромат разносится по всему городу. Негры продают бусы и другие пластмассовые побрякушки; когда они разводят руки, чтобы продемонстрировать свой товар, мне на секунду представляется многорукий Брахма. Профессор в помятом пиджаке выходит из поезда на Каиш ду Содре с книгой Марселя Пруста под мышкой и неспешно направляется в город. За окном на веревке сохнет белье, маленькие детские распашонки рядом со взрослыми рубашками. Оно не снимается даже в дождь, ведь какой смысл, если за дождем обязательно будет солнце. У порога своего дома пожилая женщина в выцветшем платье провожает взглядом пешеходную экскурсию. Резвый гид, размахивающий закрытым зонтом, который он использует одновременно и как указку, и как трость, и пять американок, рассматривающих внутренний дворик в Алфаме. Щелк-щелк. Раскачивающийся у обочины немного нетрезвый бомж, взявший на себя роль парковщика автомобилей.
Каждое утро мы встаем и бежим куда-то, торопимся. Завтракаем, переезжаем куда-нибудь на трамвае, автобусе, поезде, идем пешком. Вверх-вниз по холмам. Нам надо все успеть посмотреть, увидеть, прочувствовать. Погода здесь меняется, а свет остается тем же - он отражается от плитки на тротуаре, от мрамора, камня, от азулежу на стенах домов. Поэтому все время кажется, что здесь солнечно и светло, даже когда идет дождь.
В Жеронимуш много людей - на лестнице, на галереях, по периметру монастырского двора и в центре - там, где когда-то был фонтан. Люди все время попадают в кадр вместе со статуями святых и мануэлинскими мотивами, которые мы не можем разгадать. It's overwhelming. Мы заглядываем внутрь церкви, как в колодец, с галереи наверху, у балюстрады которой, распятый на кресте, парит Иисус.
В парке перед монастырем сворачивается блошиный рынок, и мы покупаем у пожилой пары керосиновую лампу.
Здесь же, на проспекте Бразилии, в подземном переходе, по которому туристы курсируют между памятником первооткрывателям и монастырем иеронимитов, на стене, облицованной плиткой, кто-то написал "This moment will never repeat itself". Как напоминание. В Лиссабоне так много смыслов.
Терраса на нижнем уровне сторожевой башни Торре-де-Белен выдается в море словно нос корабля, который в этот самый момент заливает дождем. Как сказал один португалец, там когда-то была тюрьма, а теперь люди платят за то, чтобы туда попасть. На самом деле, я знаю много таких мест.
Ранним вечером в парке Эштрела в киоске-кафе у озера на столике стоит запотевший бокал москателя с кусочком лимона и кубиком льда. Скорей всего, каждый день здесь похож на любой другой. Приходят-уходят посетители, по озеру плавают утки, ведутся задушевные беседы. От этого почему-то становится спокойно и хорошо - как будто ты один из тех, кто бывал здесь раньше и кто сюда еще вернется.