2011 - нифигасебе!
Второе десятилетие нового века, а у меня до сих пор не кончился переломный и огромный как тысячелетие 2000-й год. И мне кажется, именно в одиннадцатом году я наконец пойму, что девяностые были не вчера! И это будет совсем новое ощущение. )
Сейчас я опять приближайсь к сроку сдачи очередного этапа конфетных упаковок, поэтому хочется сразу написать все, что я думаю об ушедшем годе, чтобы он не остался неусвоенным, несформулированным. Я чувствую, что новые процессы захватят меня очень скоро и момент будет упущен.
Начну с того, что 2010-й год был наверное лучшим в моей жизни, даже лучше предыдущего. Сплошные пограничные моменты, жуткие трудности, падения в неизведанные бездны и удивительное освобождение из них. Год был просто переполнен выжными для меня событиями, внешними и внутренними.
Начнем с внешних:
Я защитил магистра.
Встретил многих интересных людей, я бы даже сказал, потрясающих.
Освоил профессию гравера и отработал полноценный сезон на памятниках.
Поучаствовал в общественном движении за права людей и деревьев.
Сделал отличную работу, совмещающую в себе дизайн и теорию литературы, на данный момент это лучшее, что я сам придумал и сам осуществил.
Купил велик и даже стал велосипедистом, почти. По крайней мере в лётную погоду я полностью отказался от общественного транспорта.
Сделал тотальную генеральную уборку и перестановку в квартире, заменил окна в комнате.
Почитал немного русской классики, и совсем чуть-чуть мифологии, но вцелом не так уж и плохо.
Впервые за шесть лет я вспомнил что такое простуда и грипп. И это по-своему радостно.
И внутренние:
Впервые за многие годы я ощутил, что не меня вытаскивают из ямы, а я сам себя вытаскиваю и не только себя, это было прямо перед защитой магистра. Я какбы вышел на бОльшую выносливость, и сейчас мне уже не так ужасно не поспать ночь.
Я разочаровался в некоторых людях, держал обиду, но в итоге простил почти всем почти все. Многие неудачные опыты с людьми обернулись удивительным опытом самостоятельности и в этих неудачах мне четко увидились ответы на мои недавние ошибки, тоесть я подводил людей, и меня подводили, я срывал сроки и заставлял нервничать, и со мной поступили так же, не ведая того. Но я лично вижу в этом линии жизни на которых я получаю по заслугам, а значит освобождаюсь от вины и прочих "хвостов" прямо в этой жизни, в этом же году, разве не прекрасно? Да и не только разочарования были, многие люди меня приятно удивили, и даже я удивил некоторых людей, а это так приятно!
Я понял кое-что о литературе, благодаря лекциям Павла Николаевича Бабая в универе, и записям лекций Андрея Аствацатурова, и о христианстве, благодаря лекциям Александра Семеновича Филоненко в том же универе.
Я так и сяк работал с внешним и внутренним миром, с верой и неверием и мне открылся некий вариант небезразличного, неравнодушного мира, хотя и непонятного моему разуму, но познаваемого посредством веры. Теперь когда я рвусь в какие-то бездны от безнадежности и неверия, пытаюсь отказаться от всех даров жизни, этот мир спасает меня по-новому. Раньше он действовал со мной как хозяин котенка, который заигравшись прыгнул в сторону форточки и сейчас выпадет. Меня брали за шкирку и ставили на диван, причем не со страхом за мою жизнь, а так, нехотя, равнодушно, так в школьной столовой кладут кашу в тарелку. Теперь мир спасает меня, стоя со мной на одном уровне. Такое спасение уже не унижает и не вызывает протест, и я думаю, что может даже я достоин всего этого. Получается, чем больше гордыни в уходе от жизни, тем унизительнее спасение. Вообще гордыня у меня проявляется в виде желания абсолютно самостоятельной контроллируемой жизни, свободной от любой власти. Поскольку это невозможно, ведь начало моей жизни лежит за пределами моей воли и вся жизнь есть нечто, навязанное мне, появляется естественный выход - своевольный уход из жизни, как превышение всякой власти, контроль над финалом истории. Гордыня ведет именно к этому, а значит либо гордо стреляться, либо жизнью жить (пусть она мне и дарована), гордыню усмирять, а за жизнь - благодарить.
Еще я понял кое-что о прощении и любви к ближнему, об эгоизме и самопожертвовании, даже не только понял, а еще и вспомнил чужие опыты, ранее не имевшие для меня значения.
Я немного присобрал, сконцентрировал поле интереса к людям, больше стал обращать внимания на близких родственников и друзей, на то, как они меня воспринимают. Я как бы переосмысливаю литературу начиная с самых ранних жанров, только вместо мифологии - семья, вместо событийных жанров - друзья. Современные тексты не понять без мифологии и последующих жанров, а современного ближнего не понять без понимания членов семьи и друзей. Хочется подробнее написать прямо здесь, но тему ближнего я разовью в отдельном посте.
Прочитав «Волшебную Зиму» (Муми-Тролли) я открыл еще один материк в мире моего детского подсознания, целый комплекс поведенческих схем, обусловивших почти все мое детство. Кроме того там столько философии, что я как-нибудь соберусь с силами и напишу пост про «Волшебную зиму».
Хотя я всегда знал, что важно быть собой, жить свою жизнь, а не чужую или просто придуманную, но в этом году я почувствовал настоящую тоску по своему глубинному Я, а без тоски ничего не достигается. Сперва тоска, затем вера, потом надежда, и когда это все ощущаешь, ноги сами идут куда надо, руки делают что должно, а голова работает в полную силу и в ней есть место всему, кроме сомнений.
И самое главное, недавно, под конец десятого года я понял кое-что о надежде и смерти! Все говорят, что жить надо постоянно советуясь со своей смертью, жить каждый день как последний день. Я всегда с этим был согласен, но не ощущал это всем своим естеством и вот недавно я кажется ощутил, причем помог мне в этом опыт самовысказывания, я объяснил другому и тут же понял сам. Дело было так: сижу я и слушаю лекцию Аствацатурова про «Постороннего» Камю. Это очень значимое для меня прозведение. Заходит Юрец, а в лекции речь заходит о том, как бы мы ощущали жизнь, если бы точно знали, что завтра умрем. "Мы бы наверное чем-то другим занимались, меня бы точно ТУТ не было. И это понятно, гораздо интереснее жить когда не знаешь наверняка, умрешь ты завтра, или не умрешь" - говорит Аствацатуров. Тут Юрец начинает обвинять меня в пустопорожнем умствовании, цепляется к последней фразе, что мол, это уже ваще фигня, ну все же так и живут, умрем, а может и не умрем, ладно еще знать наверняка, но это вот, вообще пустопорожний банальный бред, и что тут слушать!? А я вижу, что слушать тут есть что, и чувствую всем сердцем, что это не обычное состояние, что знать, что завтра умрешь, а может и нет, это в самом деле сложнейшее чувство, и уж точно не тривиальное! И я начинаю формулировать это чувство, его признаки и свойства, примерно так:
Посмотри на свою жизнь, жизнь всех людей. Мы не чувствуем настоящего момента, его полноты, мы размазаны по нашему прошлому, но мало того, мы еще и по будущему размазаны, мы его придумываем и какбы имеем ввиду, у нас на него !планы! При всей нашей разумности, мы откровенно-говоря забыли о смерти, ее не существует для нас! Мы знаем, что будем делать завтра и послезавтра, имеем планы на неделю, у нас, двадцатисемилетних в голове сидит вооброжаемый "сороколетний Я", "Я в старости", может они и не четкие, но они есть! Мы планируем достичь среднего возраста, и постареть тоже входит в план. Мы даже не можем представить, что например мама может вдруг умереть, и я и ты знаем, что такое смерть бабушки, но в нашем мире люди вообще не умирают раньше срока, умирают старики, мы видели, а молодые и средних лет, вообще и не думают умирать. И даже, положа руку на сердце, мы !знаем!, мы просто убеждены, черт возьми, что завтра мы НЕ УМРЕМ, умрет кто-то другой, но не я, не мама, не брат и не друг. Вероятность смерти для нас равна 0! Разве не так? Поэтому понять, что "завтра ты умрешь, а может и не умрешь" далеко не тривильное действие. Как только мы пускаем это в свое сердце и разум, наш настоящий момент разрастается, становится объемным, в него впрыскивается все наше "будущее", вся эта "семья", "бизнес", "наследники и продолжатели", "увидеть мир", "почевание на лаврах" и мы понимаем, что все это есть здесь и сейчас, или нет. В будущем нет ничего принадлежащего нам, все наше в настоящем.
И этот текст повлиял на Юрца, он как-то неожиданно согласился со мной и даже сказал, что я неплохо объяснил.
Вобщем это уникальное чувство собственной смертности дает силы и вкус жизни, превращает планы в надежду, а гордость собой в благодарность. И я начал понемногу практиковать это состояние. Это, пожалуй, последний дар прошедшего года.
Сейчас я опять приближайсь к сроку сдачи очередного этапа конфетных упаковок, поэтому хочется сразу написать все, что я думаю об ушедшем годе, чтобы он не остался неусвоенным, несформулированным. Я чувствую, что новые процессы захватят меня очень скоро и момент будет упущен.
Начну с того, что 2010-й год был наверное лучшим в моей жизни, даже лучше предыдущего. Сплошные пограничные моменты, жуткие трудности, падения в неизведанные бездны и удивительное освобождение из них. Год был просто переполнен выжными для меня событиями, внешними и внутренними.
Начнем с внешних:
Я защитил магистра.
Встретил многих интересных людей, я бы даже сказал, потрясающих.
Освоил профессию гравера и отработал полноценный сезон на памятниках.
Поучаствовал в общественном движении за права людей и деревьев.
Сделал отличную работу, совмещающую в себе дизайн и теорию литературы, на данный момент это лучшее, что я сам придумал и сам осуществил.
Купил велик и даже стал велосипедистом, почти. По крайней мере в лётную погоду я полностью отказался от общественного транспорта.
Сделал тотальную генеральную уборку и перестановку в квартире, заменил окна в комнате.
Почитал немного русской классики, и совсем чуть-чуть мифологии, но вцелом не так уж и плохо.
Впервые за шесть лет я вспомнил что такое простуда и грипп. И это по-своему радостно.
И внутренние:
Впервые за многие годы я ощутил, что не меня вытаскивают из ямы, а я сам себя вытаскиваю и не только себя, это было прямо перед защитой магистра. Я какбы вышел на бОльшую выносливость, и сейчас мне уже не так ужасно не поспать ночь.
Я разочаровался в некоторых людях, держал обиду, но в итоге простил почти всем почти все. Многие неудачные опыты с людьми обернулись удивительным опытом самостоятельности и в этих неудачах мне четко увидились ответы на мои недавние ошибки, тоесть я подводил людей, и меня подводили, я срывал сроки и заставлял нервничать, и со мной поступили так же, не ведая того. Но я лично вижу в этом линии жизни на которых я получаю по заслугам, а значит освобождаюсь от вины и прочих "хвостов" прямо в этой жизни, в этом же году, разве не прекрасно? Да и не только разочарования были, многие люди меня приятно удивили, и даже я удивил некоторых людей, а это так приятно!
Я понял кое-что о литературе, благодаря лекциям Павла Николаевича Бабая в универе, и записям лекций Андрея Аствацатурова, и о христианстве, благодаря лекциям Александра Семеновича Филоненко в том же универе.
Я так и сяк работал с внешним и внутренним миром, с верой и неверием и мне открылся некий вариант небезразличного, неравнодушного мира, хотя и непонятного моему разуму, но познаваемого посредством веры. Теперь когда я рвусь в какие-то бездны от безнадежности и неверия, пытаюсь отказаться от всех даров жизни, этот мир спасает меня по-новому. Раньше он действовал со мной как хозяин котенка, который заигравшись прыгнул в сторону форточки и сейчас выпадет. Меня брали за шкирку и ставили на диван, причем не со страхом за мою жизнь, а так, нехотя, равнодушно, так в школьной столовой кладут кашу в тарелку. Теперь мир спасает меня, стоя со мной на одном уровне. Такое спасение уже не унижает и не вызывает протест, и я думаю, что может даже я достоин всего этого. Получается, чем больше гордыни в уходе от жизни, тем унизительнее спасение. Вообще гордыня у меня проявляется в виде желания абсолютно самостоятельной контроллируемой жизни, свободной от любой власти. Поскольку это невозможно, ведь начало моей жизни лежит за пределами моей воли и вся жизнь есть нечто, навязанное мне, появляется естественный выход - своевольный уход из жизни, как превышение всякой власти, контроль над финалом истории. Гордыня ведет именно к этому, а значит либо гордо стреляться, либо жизнью жить (пусть она мне и дарована), гордыню усмирять, а за жизнь - благодарить.
Еще я понял кое-что о прощении и любви к ближнему, об эгоизме и самопожертвовании, даже не только понял, а еще и вспомнил чужие опыты, ранее не имевшие для меня значения.
Я немного присобрал, сконцентрировал поле интереса к людям, больше стал обращать внимания на близких родственников и друзей, на то, как они меня воспринимают. Я как бы переосмысливаю литературу начиная с самых ранних жанров, только вместо мифологии - семья, вместо событийных жанров - друзья. Современные тексты не понять без мифологии и последующих жанров, а современного ближнего не понять без понимания членов семьи и друзей. Хочется подробнее написать прямо здесь, но тему ближнего я разовью в отдельном посте.
Прочитав «Волшебную Зиму» (Муми-Тролли) я открыл еще один материк в мире моего детского подсознания, целый комплекс поведенческих схем, обусловивших почти все мое детство. Кроме того там столько философии, что я как-нибудь соберусь с силами и напишу пост про «Волшебную зиму».
Хотя я всегда знал, что важно быть собой, жить свою жизнь, а не чужую или просто придуманную, но в этом году я почувствовал настоящую тоску по своему глубинному Я, а без тоски ничего не достигается. Сперва тоска, затем вера, потом надежда, и когда это все ощущаешь, ноги сами идут куда надо, руки делают что должно, а голова работает в полную силу и в ней есть место всему, кроме сомнений.
И самое главное, недавно, под конец десятого года я понял кое-что о надежде и смерти! Все говорят, что жить надо постоянно советуясь со своей смертью, жить каждый день как последний день. Я всегда с этим был согласен, но не ощущал это всем своим естеством и вот недавно я кажется ощутил, причем помог мне в этом опыт самовысказывания, я объяснил другому и тут же понял сам. Дело было так: сижу я и слушаю лекцию Аствацатурова про «Постороннего» Камю. Это очень значимое для меня прозведение. Заходит Юрец, а в лекции речь заходит о том, как бы мы ощущали жизнь, если бы точно знали, что завтра умрем. "Мы бы наверное чем-то другим занимались, меня бы точно ТУТ не было. И это понятно, гораздо интереснее жить когда не знаешь наверняка, умрешь ты завтра, или не умрешь" - говорит Аствацатуров. Тут Юрец начинает обвинять меня в пустопорожнем умствовании, цепляется к последней фразе, что мол, это уже ваще фигня, ну все же так и живут, умрем, а может и не умрем, ладно еще знать наверняка, но это вот, вообще пустопорожний банальный бред, и что тут слушать!? А я вижу, что слушать тут есть что, и чувствую всем сердцем, что это не обычное состояние, что знать, что завтра умрешь, а может и нет, это в самом деле сложнейшее чувство, и уж точно не тривиальное! И я начинаю формулировать это чувство, его признаки и свойства, примерно так:
Посмотри на свою жизнь, жизнь всех людей. Мы не чувствуем настоящего момента, его полноты, мы размазаны по нашему прошлому, но мало того, мы еще и по будущему размазаны, мы его придумываем и какбы имеем ввиду, у нас на него !планы! При всей нашей разумности, мы откровенно-говоря забыли о смерти, ее не существует для нас! Мы знаем, что будем делать завтра и послезавтра, имеем планы на неделю, у нас, двадцатисемилетних в голове сидит вооброжаемый "сороколетний Я", "Я в старости", может они и не четкие, но они есть! Мы планируем достичь среднего возраста, и постареть тоже входит в план. Мы даже не можем представить, что например мама может вдруг умереть, и я и ты знаем, что такое смерть бабушки, но в нашем мире люди вообще не умирают раньше срока, умирают старики, мы видели, а молодые и средних лет, вообще и не думают умирать. И даже, положа руку на сердце, мы !знаем!, мы просто убеждены, черт возьми, что завтра мы НЕ УМРЕМ, умрет кто-то другой, но не я, не мама, не брат и не друг. Вероятность смерти для нас равна 0! Разве не так? Поэтому понять, что "завтра ты умрешь, а может и не умрешь" далеко не тривильное действие. Как только мы пускаем это в свое сердце и разум, наш настоящий момент разрастается, становится объемным, в него впрыскивается все наше "будущее", вся эта "семья", "бизнес", "наследники и продолжатели", "увидеть мир", "почевание на лаврах" и мы понимаем, что все это есть здесь и сейчас, или нет. В будущем нет ничего принадлежащего нам, все наше в настоящем.
И этот текст повлиял на Юрца, он как-то неожиданно согласился со мной и даже сказал, что я неплохо объяснил.
Вобщем это уникальное чувство собственной смертности дает силы и вкус жизни, превращает планы в надежду, а гордость собой в благодарность. И я начал понемногу практиковать это состояние. Это, пожалуй, последний дар прошедшего года.