24 апреля

[cifcaara]

У меня неплохо: вспоминаю, как играть на пианино (я давно уже хочу - хорошо ведь играла; жалею, что забросила), купила акварель - договорились с Мариной пойти на пленэр в понедельник, читаю Кундеру, пишу в новый красивый блокнот (но олин вердикт: "Вещизм"), учу французский и радуюсь, что его не будет аж до 12 мая (то есть в универ можно, ээ, не ходить; хотя уже в эти понедельник-вторник просто лежала на балконе, а еще гуляла в окрестностях университета), готовлюсь к деревне, думаю, что пора покупать летнюю одежду, пишу немного, вникаю в философию Канта и подвожу необъяснимую политику преподавательницы по философии под его категорический императив, шучу, как Андрей (мне говорят так раз в день), много вообще шучу, иногда слишком, иногда зло, люблю своих друзей, люблю, хочу кататься на роликах и открываю велосипедный сезон, играю в пантомиму, ищу смысл и плачу, не напрягаюсь из-за мелочей и чувствую себя выше, совершенно ничего не боюсь и чувствую свободу, которая немного доходит до пустоты (свобода даже физическая: есть три квартиры и загород, и ни перед кем не надо отчитываться), но если совсем по-честному, то у папы сегодня день рождения. Нашла у него в компьютере последние фотографии, из Америки:















Меня достал жж, потому что никто не вникает, но я вам все равно тут оставлю цитату:

"Послушайте, Иоганн, - сказал Хемингуэй, - мне нет покоя от вечных обвинений. Вместо того чтобы читать мои книги, теперь пишут обо мне. О том, что я не любил своих жен. Что я дал в морду одному критику. Что я врал. Что был неискренен. Что был гордым. Что был мачо. Что я объявил о своих двустах тридцати ранениях, когда их у меня всего двести десять. Что я онанировал. Что сердил свою маму".
"- Это бессмертие, - сказал Гете. - Бессмертие - это вечный суд".

(Лиза: сейчас писала и подумала, что счастье пушкинистов тоже спорно).

А вы читали Хемингуэя? Я даже по телефону зачитывала (помнишь).