Марта, Марта, надо ль плакать
15. Своих не бросаем
Марта задумчиво рассматривала свои руки, шелушащиеся, в красных пятнах.
- Знаешь, Коля, в той жизни после шестидесяти лет у меня на руках начали появляться пигментные пятна. И сейчас я смотрю на свои руки и понимаю, что рисунок этих пятен… вот он, такой же, как здесь. Там, где сейчас красные пятна, в старости появились коричневые. Пришлось замазывать тональным кремом.
- Чудеса… Взаимосвязь параллельных миров?
- Может быть… Но с такими руками я не могу идти в школу. Я там всех распугаю…
- Ну и сиди дома!
- Нет, как можно? Я и так сильно отстала! У меня ничего не болит, я прекрасно могу держать ручку и писать, зачем пропускать занятия? Мне нужны перчатки, вот и все.
- Наде, наверное, тоже. Попросим Юлдуз, она работает на рынке, ей там проще сориентироваться, а то я полдня потрачу на поиски, да и вдобавок куплю какую-нибудь негодную фигню.
Купить девочкам перчатки Юлдуз согласилась, от денег, которые я пытался ей сунуть, отказалась, и уже на следующий вечер принесла две пары сетчатых бежевых перчаток. Перчатки пришлись впору, ткань оказалась слегка шершавая, ручка из пальцев не выскальзывала - то, что надо! Марта с Надей отправились наверстывать пропущенное. Зульфию перевезли в областную неврологию для обследования и вынесения окончательного приговора.
Мне не всегда удавалось попасть на родительские собрания в школе, но, если вечер у меня оказывался свободен, я обязательно там присутствовал. Марта внимательно наблюдала, как я готовлюсь на выход, чувствовалось, что она что-то задумала.
- Ну, говори, что хотела.
- Я пойду с тобой.
- Вообще-то это не приветствуется…
- Я понимаю, что на собрании родителям говорят такое, чего не должны слышать дети. Но мне надо там быть. Понимаешь, есть идея. А, да! У тебя ведь где-то валяется шляпа? Надень ее сегодня, пожалуйста!
Я пожал плечами, нашел в шкафу слегка помятую шляпу, почистил от пыли, надел.
- Так нормально?
- Отлично! Тебе идет. Но она мне нужна для дела.
- Какого еще дела?
- Вот на собрании и узнаешь!
Оксана Александровна покосилась на Марту, но ничего не сказала, начала собрание, как обычно, с разговора об успеваемости, о том, кому и на что следует обратить особое внимание, потом объявила, что можно задавать вопросы. Марта подняла руку. Чья-то мамаша начала было с места высказываться насчет придирок к ее ребенку со стороны преподавателя математики, но Оксана Александровна остановила ее:
- Извините, давайте об этом немного позже. Марта, ты что-то хотела?
Марта подхватила шляпу и вышла к доске.
- Возможно, кто-то из вас слышал о пожаре, во время которого сгорел дом семьи Нуралиевых. Их дочери-близнецы, которые учатся в нашей школе в седьмом «В» классе, пострадали во время пожара. Я тоже немного пострадала, - Марта повертела в воздухе рукой в перчатке. - Но это ерунда. Ожоги одной из сестер - тоже ерунда. Вторая сестра, Зульфия Нуралиева, до сих пор находится в больнице, только теперь уже не в ожоговом центре, а в областной неврологии. Дело в том, что у нее поврежден нерв на правой руке, и кисть руки парализована. Ей может помочь операция, которую в областной неврологии берутся сделать. Но квоты на бесплатные операции уже выбраны, а делать ее надо как можно скорее, не дожидаясь, пока придут следующие квоты, это может быть и к концу года, и в начале следующего. Денег у родителей Зульфии нет. Операция стоит всего сто пятьдесят тысяч рублей. По нынешним временам и не деньги вовсе. Давайте поможем девочке, соберем, кто сколько сможет! Я, в свою очередь, обещаю пройти с этой шляпой по всем классам на родительских собраниях и убедить всех дать деньги на операцию.
Оксана Александровна остолбенела. Родители зашептались. Чей-то отец проворчал:
- Девочка даже не из нашего класса…
- Вы, кажется, папа Ильи Синяева? - спросила Марта. - Он на вас очень похож.
- Угадала.
- Насколько я могу понять, у вас очень крепкая и дружная семья.
- Опять угадала.
- Я не угадывала, это видно по Илье. По ребенку всегда видно, в какой семье он растет. У вас хорошая семья, и Илюшка такой хороший мальчик!
Папа Синяев закряхтел и завозился. Марта не стала дожидаться ответной реплики и продолжила:
- В такой семье, как ваша, вы всегда можете рассчитывать друг на друга, вы доверяете друг другу, вы любите и уважаете друг друга, вы не мыслите себе другой семьи. Но вспомните момент, когда вы впервые увидели свою будущую жену! Вы ведь наверняка подумали: «Какая симпатичная девушка! Я хочу с ней познакомиться!». А захотели бы вы познакомиться с матерью Ильи, если бы у нее была вот такая рука? - и Марта показала, какая рука.
- Дуреха! - взорвался Синяев. - На себе не показывай! Ладно, не продолжай, я понял.
- Но я все-таки закончу, чтобы поняли и все остальные. В феврале сестрам исполнилось пятнадцать лет. Это уже не девочки, это девушки. Представьте себе жизнь молоденькой девушки с искалеченной рукой. Но важно даже не это. Зульфия очень добрая девочка с прекрасным характером, домовитая, хозяйственная, спокойная. Из нее получится замечательная жена и мать. То есть поймите, пожалуйста, - если сейчас не вылечить ей руку, это будет означать не только искалеченную жизнь одного человека, это будет одна не созданная счастливая семья, один не слишком довольный жизнью мужчина, несколько задерганных детей. Несчастье будет расходиться от них, как круги по воде от брошенного камня. Давайте не будем плодить несчастье!
И Марта уверенно двинулась вдоль рядов парт, подставляя шляпу под руки загипнотизированных ее речью родителей. Деньги в шляпу так и сыпались.
- Спасибо… Спасибо… Ой, а это для вас не слишком много? Точно? Большое спасибо!... Что вы, сколько можете, любая сумма… Совсем нисколько? Но ведь можно высыпать из кошелька мелочь! Мелочь - тоже деньги, их можно будет разменять в магазине или банке… спасибо… спасибо… Если школа соберет больше ста пятидесяти тысяч, деньги все равно пригодятся, ведь операция - это только начальный этап лечения, нужны будут лекарства, восстановительные процедуры, массажи, все это дорого стоит… А теперь, когда деньги собраны, я попрошу членов родительского комитета пересчитать их и составить акт за своими подписями, потом упаковать их в какой-нибудь пакет или бумагу… Оксана Александровна, куда можно будет положить деньги на сохранение? В кабинете директора есть сейф, но это завтра, а сейчас? Может, в учительской есть что-нибудь, что можно запереть на ключ?
Оксана Александровна очнулась от столбняка и вдруг воскликнула:
- В параллельном классе как раз сейчас проходит родительское собрание! А ну-ка пошли, пока оно не кончилось! - вытряхнула содержимое шляпы на учительский стол, подхватила Марту под руку и увела из класса.
Родители немного подождали и начали расходиться. Остались две мамаши из родительского комитета - считать деньги, папаша Синяев - «на охрану, мало ли, деньги все-таки» и я. Через полчаса, когда мамаши сосчитали деньги и переругивались, в какой форме составлять акт - указывать только сумму или приложить список купюр, - дверь класса открылась, и на пороге возникли Оксана Александровна, Марта со шляпой в руках и Кума собственной персоной с газетным свертком под мышкой. Кума обвела класс прокурорским взглядом, задержалась на мне:
- Туманов!
- Здрасьте, Нина Сергеевна!
- И Синяев! Второе поколение!
- Третье, Нина Сергеевна! Моя мама тоже училась в этой школе, только у нее тогда была другая фамилия, да и вы тут еще не работали.
- Это хорошо. - Что хорошего, я так и не понял, то ли наличие третьего поколения Синяевых, то ли то, что бабушке Ильи повезло с учителем биологии. - Вот деньги, которые собрали в моем классе. Я позвонила бухгалтеру, сейчас она подойдет и закроет деньги в сейфе в бухгалтерии. Штайн, зайдешь завтра после уроков в учительскую, возьмешь расписание родительских собраний по школе. Мы с коллегами постараемся, чтобы уложиться в неделю. Оксана Александровна, на минуточку…
Обе учительницы вышли в коридор, пошептались минут пять, вернулись, и Оксана Алдександровна спросила у Марты:
- У вас есть фотография Зульфии?
- У меня нет. Я сегодня спрошу у ее родителей, может, у кого-нибудь из них есть на телефоне. Все, что было в доме, сгорело.
- Сегодня? Ты знаешь, где они сейчас живут?
- У нас.
Учительницы переглянулись, и Кума непонятно сказала:
- Вот так вот.
В класс влетела запыхавшаяся тетка и с порога заявила:
- Ну вот она я! Давайте быстрее!
- Что, сериал ждать не будет? - подковырнула Кума, подхватила оба свертка с деньгами, и они втроем вышли.
- Всем спасибо, все свободны! - воскликнул папа Синяев, и мы тоже отправились по домам.
Фотография Зульфии нашлась на смартфоне Юлдуз, Марта скинула ее на флешку, и вечером следующего дня рассказывала:
- Нина Сергеевна предложила выпускать бюллетень, отражающий динамику сбора денег на операцию. Наш художник уже нарисовал заголовок, крупными буквами - «Своих не бросаем», ниже слева распечатка с фотографией Зульфии и текстом с объяснением - что за операция, и почему приключилась такая беда, справа надпись: «На сегодняшний день собрано» и под надписью карманчик с окошечком, в карманчик будем вставлять листок с цифрой. Я сегодня еще на двух собраниях побывала. Мне кажется, удастся собрать не только на саму операцию, но и на последующее лечение.
- Ты молодец! А что за художник?
- Алик Липницкий из десятого «Б». Талантливый парень, знаешь, как он оформил зал для вечера поэзии Серебряного века? Вечер был для старшеклассников, но я тоже ходила. Представляешь, он комкает белый лист бумаги, прикрепляет к палочке - и издали кажется, что это белая роза!
- А вблизи?
- А вблизи посмотреть было невозможно, Алик хитрый, он расположил букет под самым потолком!
- Он симпатичный?
- Букет?
- Алик!
- Обыкновенный… Эй, Коля, ты это чего?
- Ничего, извини. Я говорю - познакомь, если Семеныч найдет еще одного баритона, то Вячеслав Иванович при первой же возможности поставит «Иоланту», а там нужно, чтобы на сцене были кусты роз. Вот пусть твой Алик и поделится секретом, как из скомканной бумажки получается роза.
Марта кокетливо погрозила мне пальчиком, потом смилостивилась:
- Приходи послезавтра сразу после репетиции. У меня как раз испанский шестым уроком, потом я вытащу Алика вниз, к объявлению. Встреча получится как бы случайной.
Через день в два часа я зашел в школу. В фойе на видном месте действительно висел лист ватмана с огромными алыми буквами - «Своих не бросаем». Надпись явно была сделана не по разметке, а по вдохновению, толстой кистью, и смотрелась стильно. А парень-то действительно талант! Сам талант оживленно болтал с Мартой под бюллетенем. Был он невысокий, крепкий на вид, светленький, выглядел лет на шестнадцать.
- Коля! - воскликнула Марта. - Познакомься, это и есть наш художник!
Художник улыбнулся и спросил:
- Вы и есть Мартин опекун?
- Он самый, - я протянул руку. - Николай.
- Альберт. Лучше Алик.
- Алик не только художник. Он доблестный рыцарь. Он сегодня спас меня от нациков.
- Чего?! Какие еще нацики?
- Обыкновенные. Подошли ко мне сегодня трое семиклассников. Самое противное, что один из них - из класса, где учатся девочки Нуралиевы. Как они, в такой обстановке… Ну вот. Подошли, и давай втюхивать насчет косорылых недолюдей. Я разозлилась не на шутку! Говорю им - согласно расовой теории, полноценными людьми являются только потомки германских племен с нордическими корнями, а славяне, наравне с азиатами, евреями и прочими неграми, как раз и есть неполноценные расы, так что не русским высказываться о недолюдях.
- А они что?
- Они начали распускать руки. Я врезала одному ранцем по башке. Тут подскочил Алик, поймал двоих за шиворот… третий сбежал, к сожалению… и пообещал свернуть им шеи, если на мне появится хоть одна царапинка, неважно по какой причине, так что они теперь должны стать моими телохранителями и внимательно следить, чтобы я случайно не споткнулась и не набила себе синяк. А то последствия будут для них ужасны.
- Слушай… кошмар какой… я буду встречать тебя после школы!
- Не вздумай! У меня тоже есть гордость!
- Проку от твоей гордости, если тебя искалечат! Сидеть в библиотеке, ждать меня! Поняла?
- Слушаю и повинуюсь, повелитель… - Марта присела в глубоком поклоне. Алик захихикал. Я повернулся к нему:
- Слушай…те, Альберт, я тут побеседовал с нашим главным художником. Марта говорила, где я работаю? - Алик кивнул. - Вы как насчет подработки? Много не заплатят, но и работой не заморят. У нас вечная нехватка кадров, а талантливые оформители позарез нужны. Плюс бесплатные билетики на любой спектакль. А?
- Да я бы не против… Боюсь, с родителями возникнут сложности.
- А что не так с родителями?
- Они хотят запихнуть меня учиться на экономиста. Я им втолковываю, что этих экономистов напекли выше крыши, что им за счастье официантами в кабаке устроиться, а они - престижная профессия, престижная профессия… Таких престижных перепроизводство уже! Короче, конфликт отцов и детей.
- Жаль. Я уже пообещал вас привести. Ну что поделаешь…
- А… когда привести?
- Да хоть сейчас.
- Тогда пошли! Только я вас прошу, не надо звать меня на «вы», ладно? Я не привык.
- А как же конфликт поколений?
- У мамы маленькая зарплата, папу вообще сократили недавно. Моя подработка будет очень кстати.
- А кем они работают?
- Мама медсестра, папа экспедитор… был. Он найдет работу, это вопрос времени, но кушать-то хочется уже сейчас!
Так, за разговором, мы дошли до театра, и я представил Алика главному художнику. Алик мне нравился - неглупый и самостоятельный парень. Художнику он, кажется, тоже понравился, они пошли к мастерской, а мы с Мартой отправились к остановке автобуса. Марта сказала:
- А ведь нацисты есть не только среди учеников. Я вчера схлестнулась с одной крашеной стервой на собрании родителей одиннадцатого «В». Говорит мне, дескать, понаехали, позанимали наши рабочие места, а теперь решают свои проблемы за наш счет. Я так возмутилась! Спрашиваю ее - что, вы потеряли возможность торговать обувью на рынке, а ваш муж - класть кирпичи на стройке? Она аж зафыркала - какая обувь, какие кирпичи, у нас собственный бизнес! Вся трясется, с ресниц сыплется тушь… Нет, правда сыплется, кусочки отваливаются! И одета так кричаще… Никакого вкуса у тетки, быдло быдлом. Я ей говорю - вот видите, вас не обездолили, ваш бизнес не отняли, более того, вы можете спокойно им заниматься, не отвлекаясь на необходимость тратить силы на строительство и торговлю обувью во благо местного населения. Она снова орет - понаехали! Тут уж я не выдержала и говорю ей - а сами-то вы кто? Калининградская область - бывшая Восточная Пруссия, исконно немецкие земли, пусть и честно завоеванные в результате Второй Мировой, но местное население отсюда выгнали, и на их место понаехали ваши же предки! Сегодняшние понаехавшие приехали вас обслуживать! Есть разница - выдавить местных и занять их дома или приехать работать на местных? Тут какой-то пожилой дядька, похоже, не отец, а дед ученика, говорит мне - мол, девочка, не трать нервы на дамочку, разве ты не видишь, у нее просто нет денег, она нищая, давай я сделаю доброе дело, сдам за нее. Достает две пятисотки, кладет в шляпу одну, говорит - это за меня, кладет другую - это за нее. Я чинно благодарю, тут тетка вообще взбесилась, кричит - это я нищая?! Да вы все по сравнению со мной тут нищеброды! Я вас всех куплю и продам по дешевке! Давай сюда шляпу! Достает кошелек и вытряхивает в шляпу все содержимое, включая мелочь! Знаешь, сколько там у нее было? Около восемнадцати тысяч. На мелкие карманные расходы. Практически половина зарплаты матери Алика со всеми переработками и ночными сменами. Медсестры в больницах работают на износ, а эта… О твоей зарплате я вообще молчу. Ладно. В общем, истерика истерикой, а денег все больше и больше! Мы уже собрали необходимую сумму! В понедельник два последних собрания. Ох, я и устала, если честно! Тоже, знаешь, работаю на износ. Да! Еще! Мне начали приносить деньги дети, чьи родители не были на собраниях! А какое же право я имею брать эти деньги? Я все-таки несовершеннолетняя, материальной ответственности нести не могу. Я подошла к Нине Сергеевне, она отвела меня к школьному завхозу и попросила найти какой-нибудь ящик или коробку, чтобы складывать в нее деньги. А завхоз у нас бывший военный, и чувство юмора у него специфическое, армейское. Он достал из кладовки огромный резиновый сапог, вычистил его и поставил в учительской. Алик написал объявление: «Емкость для пожертвований находится в учительской, деньги принимаются на большой перемене». Теперь все деньги бросают в сапог, а бухгалтер в конце рабочего дня пересчитывает их, составляет акт и запирает в сейф. Бьется в истерике, но делает! В общем, вся школа стоит на ушах, всем весело, а дело движется! Вчера с улицы зашел какой-то мужчина, спросил дежурную техничку, куда сдавать деньги на погорельцев и кинул в сапог десять тысяч! Какие люди…
- Люди в большинстве везде хорошие. А почему ты ведешь дела с Кумой, а не со своим классным руководителем?
- Оксана Александровна сама почти еще ребенок. А Нина Сергеевна - человек деловой, требовательный и с фантазией. И почему вы все так ее не любили? Она, конечно, грубовата, но честная и порядочная женщина, достойная глубокого уважения. И у нее очень интересные уроки. В общем, она мне нравится.
В среду на следующей неделе Алишера вызвали в школу, вручили ему квитанцию на оплату операции, об этом школа позаботилась сама, и карточку с остатком денег. Операцию назначили на четверг. Алик написал огромными буквами на обратной стороне куска обоев «Мы это сделали! Операция оплачена! Спасибо всем, кто поддержал Зульфию!», импровизированную растяжку повесили в фойе. Через неделю появилась новая растяжка: «Операция прошла успешно! Зульфия свободно шевелит пальцами!». Нуралиевы наконец-то начали улыбаться, и каждую свободную минуту возились на своем участке, восстанавливали дом. По школе все ходили с какими-то блаженными улыбками, что учителя, что ученики, и даже нацисты куда-то делись.
Марта задумчиво рассматривала свои руки, шелушащиеся, в красных пятнах.
- Знаешь, Коля, в той жизни после шестидесяти лет у меня на руках начали появляться пигментные пятна. И сейчас я смотрю на свои руки и понимаю, что рисунок этих пятен… вот он, такой же, как здесь. Там, где сейчас красные пятна, в старости появились коричневые. Пришлось замазывать тональным кремом.
- Чудеса… Взаимосвязь параллельных миров?
- Может быть… Но с такими руками я не могу идти в школу. Я там всех распугаю…
- Ну и сиди дома!
- Нет, как можно? Я и так сильно отстала! У меня ничего не болит, я прекрасно могу держать ручку и писать, зачем пропускать занятия? Мне нужны перчатки, вот и все.
- Наде, наверное, тоже. Попросим Юлдуз, она работает на рынке, ей там проще сориентироваться, а то я полдня потрачу на поиски, да и вдобавок куплю какую-нибудь негодную фигню.
Купить девочкам перчатки Юлдуз согласилась, от денег, которые я пытался ей сунуть, отказалась, и уже на следующий вечер принесла две пары сетчатых бежевых перчаток. Перчатки пришлись впору, ткань оказалась слегка шершавая, ручка из пальцев не выскальзывала - то, что надо! Марта с Надей отправились наверстывать пропущенное. Зульфию перевезли в областную неврологию для обследования и вынесения окончательного приговора.
Мне не всегда удавалось попасть на родительские собрания в школе, но, если вечер у меня оказывался свободен, я обязательно там присутствовал. Марта внимательно наблюдала, как я готовлюсь на выход, чувствовалось, что она что-то задумала.
- Ну, говори, что хотела.
- Я пойду с тобой.
- Вообще-то это не приветствуется…
- Я понимаю, что на собрании родителям говорят такое, чего не должны слышать дети. Но мне надо там быть. Понимаешь, есть идея. А, да! У тебя ведь где-то валяется шляпа? Надень ее сегодня, пожалуйста!
Я пожал плечами, нашел в шкафу слегка помятую шляпу, почистил от пыли, надел.
- Так нормально?
- Отлично! Тебе идет. Но она мне нужна для дела.
- Какого еще дела?
- Вот на собрании и узнаешь!
Оксана Александровна покосилась на Марту, но ничего не сказала, начала собрание, как обычно, с разговора об успеваемости, о том, кому и на что следует обратить особое внимание, потом объявила, что можно задавать вопросы. Марта подняла руку. Чья-то мамаша начала было с места высказываться насчет придирок к ее ребенку со стороны преподавателя математики, но Оксана Александровна остановила ее:
- Извините, давайте об этом немного позже. Марта, ты что-то хотела?
Марта подхватила шляпу и вышла к доске.
- Возможно, кто-то из вас слышал о пожаре, во время которого сгорел дом семьи Нуралиевых. Их дочери-близнецы, которые учатся в нашей школе в седьмом «В» классе, пострадали во время пожара. Я тоже немного пострадала, - Марта повертела в воздухе рукой в перчатке. - Но это ерунда. Ожоги одной из сестер - тоже ерунда. Вторая сестра, Зульфия Нуралиева, до сих пор находится в больнице, только теперь уже не в ожоговом центре, а в областной неврологии. Дело в том, что у нее поврежден нерв на правой руке, и кисть руки парализована. Ей может помочь операция, которую в областной неврологии берутся сделать. Но квоты на бесплатные операции уже выбраны, а делать ее надо как можно скорее, не дожидаясь, пока придут следующие квоты, это может быть и к концу года, и в начале следующего. Денег у родителей Зульфии нет. Операция стоит всего сто пятьдесят тысяч рублей. По нынешним временам и не деньги вовсе. Давайте поможем девочке, соберем, кто сколько сможет! Я, в свою очередь, обещаю пройти с этой шляпой по всем классам на родительских собраниях и убедить всех дать деньги на операцию.
Оксана Александровна остолбенела. Родители зашептались. Чей-то отец проворчал:
- Девочка даже не из нашего класса…
- Вы, кажется, папа Ильи Синяева? - спросила Марта. - Он на вас очень похож.
- Угадала.
- Насколько я могу понять, у вас очень крепкая и дружная семья.
- Опять угадала.
- Я не угадывала, это видно по Илье. По ребенку всегда видно, в какой семье он растет. У вас хорошая семья, и Илюшка такой хороший мальчик!
Папа Синяев закряхтел и завозился. Марта не стала дожидаться ответной реплики и продолжила:
- В такой семье, как ваша, вы всегда можете рассчитывать друг на друга, вы доверяете друг другу, вы любите и уважаете друг друга, вы не мыслите себе другой семьи. Но вспомните момент, когда вы впервые увидели свою будущую жену! Вы ведь наверняка подумали: «Какая симпатичная девушка! Я хочу с ней познакомиться!». А захотели бы вы познакомиться с матерью Ильи, если бы у нее была вот такая рука? - и Марта показала, какая рука.
- Дуреха! - взорвался Синяев. - На себе не показывай! Ладно, не продолжай, я понял.
- Но я все-таки закончу, чтобы поняли и все остальные. В феврале сестрам исполнилось пятнадцать лет. Это уже не девочки, это девушки. Представьте себе жизнь молоденькой девушки с искалеченной рукой. Но важно даже не это. Зульфия очень добрая девочка с прекрасным характером, домовитая, хозяйственная, спокойная. Из нее получится замечательная жена и мать. То есть поймите, пожалуйста, - если сейчас не вылечить ей руку, это будет означать не только искалеченную жизнь одного человека, это будет одна не созданная счастливая семья, один не слишком довольный жизнью мужчина, несколько задерганных детей. Несчастье будет расходиться от них, как круги по воде от брошенного камня. Давайте не будем плодить несчастье!
И Марта уверенно двинулась вдоль рядов парт, подставляя шляпу под руки загипнотизированных ее речью родителей. Деньги в шляпу так и сыпались.
- Спасибо… Спасибо… Ой, а это для вас не слишком много? Точно? Большое спасибо!... Что вы, сколько можете, любая сумма… Совсем нисколько? Но ведь можно высыпать из кошелька мелочь! Мелочь - тоже деньги, их можно будет разменять в магазине или банке… спасибо… спасибо… Если школа соберет больше ста пятидесяти тысяч, деньги все равно пригодятся, ведь операция - это только начальный этап лечения, нужны будут лекарства, восстановительные процедуры, массажи, все это дорого стоит… А теперь, когда деньги собраны, я попрошу членов родительского комитета пересчитать их и составить акт за своими подписями, потом упаковать их в какой-нибудь пакет или бумагу… Оксана Александровна, куда можно будет положить деньги на сохранение? В кабинете директора есть сейф, но это завтра, а сейчас? Может, в учительской есть что-нибудь, что можно запереть на ключ?
Оксана Александровна очнулась от столбняка и вдруг воскликнула:
- В параллельном классе как раз сейчас проходит родительское собрание! А ну-ка пошли, пока оно не кончилось! - вытряхнула содержимое шляпы на учительский стол, подхватила Марту под руку и увела из класса.
Родители немного подождали и начали расходиться. Остались две мамаши из родительского комитета - считать деньги, папаша Синяев - «на охрану, мало ли, деньги все-таки» и я. Через полчаса, когда мамаши сосчитали деньги и переругивались, в какой форме составлять акт - указывать только сумму или приложить список купюр, - дверь класса открылась, и на пороге возникли Оксана Александровна, Марта со шляпой в руках и Кума собственной персоной с газетным свертком под мышкой. Кума обвела класс прокурорским взглядом, задержалась на мне:
- Туманов!
- Здрасьте, Нина Сергеевна!
- И Синяев! Второе поколение!
- Третье, Нина Сергеевна! Моя мама тоже училась в этой школе, только у нее тогда была другая фамилия, да и вы тут еще не работали.
- Это хорошо. - Что хорошего, я так и не понял, то ли наличие третьего поколения Синяевых, то ли то, что бабушке Ильи повезло с учителем биологии. - Вот деньги, которые собрали в моем классе. Я позвонила бухгалтеру, сейчас она подойдет и закроет деньги в сейфе в бухгалтерии. Штайн, зайдешь завтра после уроков в учительскую, возьмешь расписание родительских собраний по школе. Мы с коллегами постараемся, чтобы уложиться в неделю. Оксана Александровна, на минуточку…
Обе учительницы вышли в коридор, пошептались минут пять, вернулись, и Оксана Алдександровна спросила у Марты:
- У вас есть фотография Зульфии?
- У меня нет. Я сегодня спрошу у ее родителей, может, у кого-нибудь из них есть на телефоне. Все, что было в доме, сгорело.
- Сегодня? Ты знаешь, где они сейчас живут?
- У нас.
Учительницы переглянулись, и Кума непонятно сказала:
- Вот так вот.
В класс влетела запыхавшаяся тетка и с порога заявила:
- Ну вот она я! Давайте быстрее!
- Что, сериал ждать не будет? - подковырнула Кума, подхватила оба свертка с деньгами, и они втроем вышли.
- Всем спасибо, все свободны! - воскликнул папа Синяев, и мы тоже отправились по домам.
Фотография Зульфии нашлась на смартфоне Юлдуз, Марта скинула ее на флешку, и вечером следующего дня рассказывала:
- Нина Сергеевна предложила выпускать бюллетень, отражающий динамику сбора денег на операцию. Наш художник уже нарисовал заголовок, крупными буквами - «Своих не бросаем», ниже слева распечатка с фотографией Зульфии и текстом с объяснением - что за операция, и почему приключилась такая беда, справа надпись: «На сегодняшний день собрано» и под надписью карманчик с окошечком, в карманчик будем вставлять листок с цифрой. Я сегодня еще на двух собраниях побывала. Мне кажется, удастся собрать не только на саму операцию, но и на последующее лечение.
- Ты молодец! А что за художник?
- Алик Липницкий из десятого «Б». Талантливый парень, знаешь, как он оформил зал для вечера поэзии Серебряного века? Вечер был для старшеклассников, но я тоже ходила. Представляешь, он комкает белый лист бумаги, прикрепляет к палочке - и издали кажется, что это белая роза!
- А вблизи?
- А вблизи посмотреть было невозможно, Алик хитрый, он расположил букет под самым потолком!
- Он симпатичный?
- Букет?
- Алик!
- Обыкновенный… Эй, Коля, ты это чего?
- Ничего, извини. Я говорю - познакомь, если Семеныч найдет еще одного баритона, то Вячеслав Иванович при первой же возможности поставит «Иоланту», а там нужно, чтобы на сцене были кусты роз. Вот пусть твой Алик и поделится секретом, как из скомканной бумажки получается роза.
Марта кокетливо погрозила мне пальчиком, потом смилостивилась:
- Приходи послезавтра сразу после репетиции. У меня как раз испанский шестым уроком, потом я вытащу Алика вниз, к объявлению. Встреча получится как бы случайной.
Через день в два часа я зашел в школу. В фойе на видном месте действительно висел лист ватмана с огромными алыми буквами - «Своих не бросаем». Надпись явно была сделана не по разметке, а по вдохновению, толстой кистью, и смотрелась стильно. А парень-то действительно талант! Сам талант оживленно болтал с Мартой под бюллетенем. Был он невысокий, крепкий на вид, светленький, выглядел лет на шестнадцать.
- Коля! - воскликнула Марта. - Познакомься, это и есть наш художник!
Художник улыбнулся и спросил:
- Вы и есть Мартин опекун?
- Он самый, - я протянул руку. - Николай.
- Альберт. Лучше Алик.
- Алик не только художник. Он доблестный рыцарь. Он сегодня спас меня от нациков.
- Чего?! Какие еще нацики?
- Обыкновенные. Подошли ко мне сегодня трое семиклассников. Самое противное, что один из них - из класса, где учатся девочки Нуралиевы. Как они, в такой обстановке… Ну вот. Подошли, и давай втюхивать насчет косорылых недолюдей. Я разозлилась не на шутку! Говорю им - согласно расовой теории, полноценными людьми являются только потомки германских племен с нордическими корнями, а славяне, наравне с азиатами, евреями и прочими неграми, как раз и есть неполноценные расы, так что не русским высказываться о недолюдях.
- А они что?
- Они начали распускать руки. Я врезала одному ранцем по башке. Тут подскочил Алик, поймал двоих за шиворот… третий сбежал, к сожалению… и пообещал свернуть им шеи, если на мне появится хоть одна царапинка, неважно по какой причине, так что они теперь должны стать моими телохранителями и внимательно следить, чтобы я случайно не споткнулась и не набила себе синяк. А то последствия будут для них ужасны.
- Слушай… кошмар какой… я буду встречать тебя после школы!
- Не вздумай! У меня тоже есть гордость!
- Проку от твоей гордости, если тебя искалечат! Сидеть в библиотеке, ждать меня! Поняла?
- Слушаю и повинуюсь, повелитель… - Марта присела в глубоком поклоне. Алик захихикал. Я повернулся к нему:
- Слушай…те, Альберт, я тут побеседовал с нашим главным художником. Марта говорила, где я работаю? - Алик кивнул. - Вы как насчет подработки? Много не заплатят, но и работой не заморят. У нас вечная нехватка кадров, а талантливые оформители позарез нужны. Плюс бесплатные билетики на любой спектакль. А?
- Да я бы не против… Боюсь, с родителями возникнут сложности.
- А что не так с родителями?
- Они хотят запихнуть меня учиться на экономиста. Я им втолковываю, что этих экономистов напекли выше крыши, что им за счастье официантами в кабаке устроиться, а они - престижная профессия, престижная профессия… Таких престижных перепроизводство уже! Короче, конфликт отцов и детей.
- Жаль. Я уже пообещал вас привести. Ну что поделаешь…
- А… когда привести?
- Да хоть сейчас.
- Тогда пошли! Только я вас прошу, не надо звать меня на «вы», ладно? Я не привык.
- А как же конфликт поколений?
- У мамы маленькая зарплата, папу вообще сократили недавно. Моя подработка будет очень кстати.
- А кем они работают?
- Мама медсестра, папа экспедитор… был. Он найдет работу, это вопрос времени, но кушать-то хочется уже сейчас!
Так, за разговором, мы дошли до театра, и я представил Алика главному художнику. Алик мне нравился - неглупый и самостоятельный парень. Художнику он, кажется, тоже понравился, они пошли к мастерской, а мы с Мартой отправились к остановке автобуса. Марта сказала:
- А ведь нацисты есть не только среди учеников. Я вчера схлестнулась с одной крашеной стервой на собрании родителей одиннадцатого «В». Говорит мне, дескать, понаехали, позанимали наши рабочие места, а теперь решают свои проблемы за наш счет. Я так возмутилась! Спрашиваю ее - что, вы потеряли возможность торговать обувью на рынке, а ваш муж - класть кирпичи на стройке? Она аж зафыркала - какая обувь, какие кирпичи, у нас собственный бизнес! Вся трясется, с ресниц сыплется тушь… Нет, правда сыплется, кусочки отваливаются! И одета так кричаще… Никакого вкуса у тетки, быдло быдлом. Я ей говорю - вот видите, вас не обездолили, ваш бизнес не отняли, более того, вы можете спокойно им заниматься, не отвлекаясь на необходимость тратить силы на строительство и торговлю обувью во благо местного населения. Она снова орет - понаехали! Тут уж я не выдержала и говорю ей - а сами-то вы кто? Калининградская область - бывшая Восточная Пруссия, исконно немецкие земли, пусть и честно завоеванные в результате Второй Мировой, но местное население отсюда выгнали, и на их место понаехали ваши же предки! Сегодняшние понаехавшие приехали вас обслуживать! Есть разница - выдавить местных и занять их дома или приехать работать на местных? Тут какой-то пожилой дядька, похоже, не отец, а дед ученика, говорит мне - мол, девочка, не трать нервы на дамочку, разве ты не видишь, у нее просто нет денег, она нищая, давай я сделаю доброе дело, сдам за нее. Достает две пятисотки, кладет в шляпу одну, говорит - это за меня, кладет другую - это за нее. Я чинно благодарю, тут тетка вообще взбесилась, кричит - это я нищая?! Да вы все по сравнению со мной тут нищеброды! Я вас всех куплю и продам по дешевке! Давай сюда шляпу! Достает кошелек и вытряхивает в шляпу все содержимое, включая мелочь! Знаешь, сколько там у нее было? Около восемнадцати тысяч. На мелкие карманные расходы. Практически половина зарплаты матери Алика со всеми переработками и ночными сменами. Медсестры в больницах работают на износ, а эта… О твоей зарплате я вообще молчу. Ладно. В общем, истерика истерикой, а денег все больше и больше! Мы уже собрали необходимую сумму! В понедельник два последних собрания. Ох, я и устала, если честно! Тоже, знаешь, работаю на износ. Да! Еще! Мне начали приносить деньги дети, чьи родители не были на собраниях! А какое же право я имею брать эти деньги? Я все-таки несовершеннолетняя, материальной ответственности нести не могу. Я подошла к Нине Сергеевне, она отвела меня к школьному завхозу и попросила найти какой-нибудь ящик или коробку, чтобы складывать в нее деньги. А завхоз у нас бывший военный, и чувство юмора у него специфическое, армейское. Он достал из кладовки огромный резиновый сапог, вычистил его и поставил в учительской. Алик написал объявление: «Емкость для пожертвований находится в учительской, деньги принимаются на большой перемене». Теперь все деньги бросают в сапог, а бухгалтер в конце рабочего дня пересчитывает их, составляет акт и запирает в сейф. Бьется в истерике, но делает! В общем, вся школа стоит на ушах, всем весело, а дело движется! Вчера с улицы зашел какой-то мужчина, спросил дежурную техничку, куда сдавать деньги на погорельцев и кинул в сапог десять тысяч! Какие люди…
- Люди в большинстве везде хорошие. А почему ты ведешь дела с Кумой, а не со своим классным руководителем?
- Оксана Александровна сама почти еще ребенок. А Нина Сергеевна - человек деловой, требовательный и с фантазией. И почему вы все так ее не любили? Она, конечно, грубовата, но честная и порядочная женщина, достойная глубокого уважения. И у нее очень интересные уроки. В общем, она мне нравится.
В среду на следующей неделе Алишера вызвали в школу, вручили ему квитанцию на оплату операции, об этом школа позаботилась сама, и карточку с остатком денег. Операцию назначили на четверг. Алик написал огромными буквами на обратной стороне куска обоев «Мы это сделали! Операция оплачена! Спасибо всем, кто поддержал Зульфию!», импровизированную растяжку повесили в фойе. Через неделю появилась новая растяжка: «Операция прошла успешно! Зульфия свободно шевелит пальцами!». Нуралиевы наконец-то начали улыбаться, и каждую свободную минуту возились на своем участке, восстанавливали дом. По школе все ходили с какими-то блаженными улыбками, что учителя, что ученики, и даже нацисты куда-то делись.