Париж прошлым маем. От Сакре-Кёр до Трокадеро.
Находившись сверх меры в предыдущий день («Еще он помнит башмаков износ, моих подметок стертое величье», как писал поэт), в этот раз мы предпочли передвигаться на колесах. Правда, до колес нужно было еще дойти, а они кучковались (кто бы мог подумать?) под Эйфелем.
По пути памятник маршалу первой мировой Жофру в цветах.
Забравшись на второй этаж обзорного автобуса L’Open Tour, мы принялись кружить по Парижу, пересаживаясь (Hop on... Hop off...) с маршрута на маршрут с легкость стрекозы из басни Лафонтена.
Ровесник Эйфеля на другом берегу Сены Большой дворец Grand Palais,
знаменитый 23-хметровый Луксорский обелиск на площади Согласия, выпиленный из цельного камня древними египтянами за 3 тысяч лет до Эйфеля и подаренный в свое время Франции (для точности: подарено было два обелиска, но вывезти монолит из Луксора в 1833 году удалось только в одном экземпляре),
наши временные спутники на фоне фасада церкви Мадлен Eglise De La Madeleine, куда мы в этот раз не попали,
крупнейший в мире оперный театр (правда, в настоящее время скорее балетный) Гранд-опера Opéra Garnier на 2000 мест,
простые парижане спешат на работу,
еще одна ровесница Эйфеля, альма матер стриптиза Мулен Руж Moulin Rouge.
На Монмартре мы сделали остановку, чтобы подняться к феноменальному Сакре-Кёр Basilique du Sacré-Cœur. Его начали строили в память о жертвах франко-прусской войны и символично завершили строительство перед самым началом Первой мировой в 1914 году.
Вид изнутри.
Фотосессия на Монмартре.
Охватив взглядом распростертый перед нами город,
мы съехали с холма на фуникулере, снова оседлали круизный автолайнер, пересекли Сену в обратном направлении, только успевая крутить головами. Вот, например, отсылающий уже не в Египет, а в Древний Рим Пантеон, где захоронены великие французы, включая Вольтера, Гюго, Дюма-отца.
Повторно высадились на площади Бастилии, но теперь не ради оперы, которая проглядывает из-за Июльской колонны Луи-Филиппа I,
а гонимые голодом. Утолили его мы в одном из ресторанчиков на площади Вогезов Place des Vosges - старейшей парижской площади, разбитой в самом начале XVII века в виде правильного квадрата по приказу Генриха IV,
и снова вернулись к автобусной парадигме, миновав попутно триумф трубной промышленности, известный как Centre national d’art et de culture Georges-Pompidou, а иначе Центр Жоржа Помпиду или Бобур.
Финишировали уже в сумерках на Трокадеро, чтобы запечатлеть творение Эйфеля в лучах заката.
Продолжение следует...
По пути памятник маршалу первой мировой Жофру в цветах.
Забравшись на второй этаж обзорного автобуса L’Open Tour, мы принялись кружить по Парижу, пересаживаясь (Hop on... Hop off...) с маршрута на маршрут с легкость стрекозы из басни Лафонтена.
Ровесник Эйфеля на другом берегу Сены Большой дворец Grand Palais,
знаменитый 23-хметровый Луксорский обелиск на площади Согласия, выпиленный из цельного камня древними египтянами за 3 тысяч лет до Эйфеля и подаренный в свое время Франции (для точности: подарено было два обелиска, но вывезти монолит из Луксора в 1833 году удалось только в одном экземпляре),
наши временные спутники на фоне фасада церкви Мадлен Eglise De La Madeleine, куда мы в этот раз не попали,
крупнейший в мире оперный театр (правда, в настоящее время скорее балетный) Гранд-опера Opéra Garnier на 2000 мест,
простые парижане спешат на работу,
еще одна ровесница Эйфеля, альма матер стриптиза Мулен Руж Moulin Rouge.
На Монмартре мы сделали остановку, чтобы подняться к феноменальному Сакре-Кёр Basilique du Sacré-Cœur. Его начали строили в память о жертвах франко-прусской войны и символично завершили строительство перед самым началом Первой мировой в 1914 году.
Вид изнутри.
Фотосессия на Монмартре.
Охватив взглядом распростертый перед нами город,
мы съехали с холма на фуникулере, снова оседлали круизный автолайнер, пересекли Сену в обратном направлении, только успевая крутить головами. Вот, например, отсылающий уже не в Египет, а в Древний Рим Пантеон, где захоронены великие французы, включая Вольтера, Гюго, Дюма-отца.
Повторно высадились на площади Бастилии, но теперь не ради оперы, которая проглядывает из-за Июльской колонны Луи-Филиппа I,
а гонимые голодом. Утолили его мы в одном из ресторанчиков на площади Вогезов Place des Vosges - старейшей парижской площади, разбитой в самом начале XVII века в виде правильного квадрата по приказу Генриха IV,
и снова вернулись к автобусной парадигме, миновав попутно триумф трубной промышленности, известный как Centre national d’art et de culture Georges-Pompidou, а иначе Центр Жоржа Помпиду или Бобур.
Финишировали уже в сумерках на Трокадеро, чтобы запечатлеть творение Эйфеля в лучах заката.
Продолжение следует...