Работа философии не помеха
Дует. Качает. Видимость никудышная. Это китайские воды в декабре.
Рыбаки вокруг шныряют, наперегонки рвутся к моему судну, словно спор затеяли, кто первым на моём пути окажется. Самая лучшая рыба, как всегда, прямо у меня по носу. И неважно на каком судне я нахожусь.
По радио ломаный английский китайского произношения сменяется забавным английским произношения филиппинского. Всё это перемежается простым и деревенским английским русскоязычных моряков. Наши, кстати, любители передразнивать азиатов, подражая их акцентам при радиоконтакте. А ещё греки, румыны, поляки, хорваты, индийцы, арабы слышны в радиоэфире. Более редкие, но не исчезнувшие, англичане, немцы, французы, японцы, американцы, скандинавы тоже, нет-нет, да промелькнут в эфире.
Интернационал, глобализация, космополитизм. На самом же деле, чёткое разделение по расовым, национальным признакам никуда не делось. Оно сквозит в словах, отношениях в иерархии и на бытовом уровне. Чаще всего неосознанно, но это дела не меняет. Люди остаются людьми, даже будучи моряками. Во всех смыслах.
Философские мысли приходят в голову, как правило, в тёмное время суток на вахте. Вместе с филосовскими прихоят мысли и сугубо практческие. И все они тесно переплетаются, мешают друг другу или помогают, сменяясь порой совершенно неожиданно.
Думается очень хорошо, хотя и не всегда целенаправлено. Наоборот, часто мысли расплываются, растекаются, я бы даже сказал. Как-будто хочется думать обо всём сразу и ни о чём конкретном. Переход от мыслей о том, "как хорошо жить в деревне", к мыслям, типа "а есть ли бог", совершенно незаметен, и кажется абсолютно нормальным. Тут же в голову лезут какие-то рифмованные строчки, сменяясь размышлением о ценности бытия. Не успев эту ценность оценить, я начинаю думать о лыжном сезоне и прокладываю маршруты по Курочкиной горе и "Биатлону". Затем на несколько минут теряюсь в мире текущей читаемой книги, из которой плавно перебираюсь к строительству бани, затеянному летом.
Все мои думы никак не мешают мне нести вахту, работать с техникой, следить за окружающей обстановкой, вносить записи в журналы. Как-будто сознание разделено на два уровня, друг от друга независимых. Странно так.
Всё меняется, когда вокруг становится светло. Как-будто я - философ и мыслитель спрятался в укромном уголке, а я - практик и моряк остался и продолжаю работать. Но, я знаю, что в темноте я снова никуда не денусь от раздумий.
Рыбаки вокруг шныряют, наперегонки рвутся к моему судну, словно спор затеяли, кто первым на моём пути окажется. Самая лучшая рыба, как всегда, прямо у меня по носу. И неважно на каком судне я нахожусь.
По радио ломаный английский китайского произношения сменяется забавным английским произношения филиппинского. Всё это перемежается простым и деревенским английским русскоязычных моряков. Наши, кстати, любители передразнивать азиатов, подражая их акцентам при радиоконтакте. А ещё греки, румыны, поляки, хорваты, индийцы, арабы слышны в радиоэфире. Более редкие, но не исчезнувшие, англичане, немцы, французы, японцы, американцы, скандинавы тоже, нет-нет, да промелькнут в эфире.
Интернационал, глобализация, космополитизм. На самом же деле, чёткое разделение по расовым, национальным признакам никуда не делось. Оно сквозит в словах, отношениях в иерархии и на бытовом уровне. Чаще всего неосознанно, но это дела не меняет. Люди остаются людьми, даже будучи моряками. Во всех смыслах.
Философские мысли приходят в голову, как правило, в тёмное время суток на вахте. Вместе с филосовскими прихоят мысли и сугубо практческие. И все они тесно переплетаются, мешают друг другу или помогают, сменяясь порой совершенно неожиданно.
Думается очень хорошо, хотя и не всегда целенаправлено. Наоборот, часто мысли расплываются, растекаются, я бы даже сказал. Как-будто хочется думать обо всём сразу и ни о чём конкретном. Переход от мыслей о том, "как хорошо жить в деревне", к мыслям, типа "а есть ли бог", совершенно незаметен, и кажется абсолютно нормальным. Тут же в голову лезут какие-то рифмованные строчки, сменяясь размышлением о ценности бытия. Не успев эту ценность оценить, я начинаю думать о лыжном сезоне и прокладываю маршруты по Курочкиной горе и "Биатлону". Затем на несколько минут теряюсь в мире текущей читаемой книги, из которой плавно перебираюсь к строительству бани, затеянному летом.
Все мои думы никак не мешают мне нести вахту, работать с техникой, следить за окружающей обстановкой, вносить записи в журналы. Как-будто сознание разделено на два уровня, друг от друга независимых. Странно так.
Всё меняется, когда вокруг становится светло. Как-будто я - философ и мыслитель спрятался в укромном уголке, а я - практик и моряк остался и продолжаю работать. Но, я знаю, что в темноте я снова никуда не денусь от раздумий.