не остановить течение
Беспрерывно кружащее меня беличье колесо иногда притормаживает на поворотах и тогда, я могу вдохнуть и выдохнуть, выдохнуть и вдохнуть снова. И замереть в этом бесконечно длящемся моменте, когда на улице солнце, когда в голове ветер, а весь мир, кажется, лежит передо мной, как атлас автомобильных дорог - только выбери одну и жми на газ, девочка. Но бесконечная гонка приедается, и тогда, поставив свою жизнь на ручник, можно заняться прорвой замечательных вещей. Например, забраться в самый дальний, самый пыльный угол своего дома, где паутина и полутьма, где пахнет теплым деревом и чьей-то жизнью. Забраться, затаиться, зарыться носом в первый попавшийся ящик и неожиданно (так ли?) найти там старые фотоальбомы.
И с грохотом провалиться в другой мир, как в кроличью нору. Вот он, тот самый маленький домик на краю галактики - в него въезжают его первые жильцы. Кудрявая блондинка-невеста и ее статный, красивый жених. В разгаре сороковые: странные одежды, странные прически, немного натянутые улыбки на странных фотографиях. Вот в доме начинают появляться те первые вещи, которые до сих пор здесь, которыми пользуешься ты. Милые стулья с гнутыми ножками, фарфоровые чайки на комоде, огромный громкий колокол на стене. А вот рождается та, кого ты знаешь, как свою лендледи. Щекастый светловолосый младенец у кудрявой блондинки на руках. Семейные праздники, год за годом, уйма детей в праздничных костюмчиках, веселые взрослые, неуловимо изменяющаяся Швеция вокруг.
Люди взрослеют, дом взрослеет вместе с ними. На стенах, год за годом, появляются новые и новые картины, вышитые руками той самой кудрявой блондинки. Она позирует на их фоне. Гордая, гордая домашняя женщина и цветные подушечки, вышивки и рукоделье вокруг. Розы и орхидеи. Прекрасный сад. Плоды труда ее. Только она теперь уже не юная девушка с младенцем на руках, и год за годом, страница за страницей, на ее лице прибывают морщины. И вот уже ее дочь, тот самый младенец, сидит за столом в окружении кучки детей. Дом окончательно постарел, состарились и его люди. Такой ясный и живой мещанский быт. Неторопливое существование мухи в янтаре. Янтаре, тепло мерцающем на солнце. Кружевные салфеточки на столах, стены, усыпанные бисерными вышивками и расписными тарелочками, пестрые коврики и разномастные подушечки, старые книги и прорва пластинок, маленький старящийся сад. И вот, последняя страница: совсем старая женщина сидит на крыльце, где так люблю сидеть я. Альбом заканчивается.
Где-то глубже в ящике я нахожу дневник. Миниатюрный темно-розовый блокнот в шелковой вышитой обложке. Желтые страницы. Мелкий, бисерный женский почерк. Год за годом, страница за страницей, нехитрая, скромная жизнь как на ладони - сколько закуплено картошки и огурцов, куда уехали дети, как поздравили с юбилеем тетушку Ингрид, кто умер, кто родился, как отпраздновали Рождество и как сходили в церковь. Год за годом, страница за страницей почерк меняется, но не меняется жизнь. Восемь лет и сорок страниц. Блокнот не исписан даже до половины. Он заканчивается серединой сентября 1988 года, когда, по странному совпадению, на другом краю галактики на свет появляется девочка.
Девочка, которая теперь сидит на том же крыльце, пьет кофе из тех же старых немецких чашек, любуется на вышитых бабочек, поливает трехсотлетние фиалки на окне, занимается самыми разными глупостями под той же скошенной крышей и делает еще тысячу самых разнообразных, порой совершенно возмутительных вещей. А время идет. Иллюзия остановки, когда перед глазами - бездонный чужой мир, за окном солнце, а в голове ветер - всего лишь иллюзия. Ведь колесо продолжает катиться. Маятник мерно движется, дорога разворачивается перед нами сама, и жать на газ вовсе не обязательно. Время сотрет нас само. Оставив только старые фотографии на чердаке и, может быть, тени присутствия в старом доме. Если нам когда-нибудь удастся обрести свой.
Click to view