Старый Новый год
В ночь с 13 на 14 января осетины справляют Ног бон / Нæуæгбон / Анзисæр (новый день/ голова года), соответствующий Новому году. По замечанию В. Ф. Миллера, «теперешнее название Нæуæг бон - новый день - ведет свое начало, вероятно, со времен раннего христианства, с январского нового года, так как едва ли можно предположить, что древние предки осетин вели новый год с января. Некоторые черты празднества указывают на его связь с солнцеворотом и с русскою колядою» (7, II, с. 266).
По словам его осетинского информатора Таймураза Хетагурова, ночь накануне праздника, то есть 13 января, считается особенно священною. К этому времени домашние хозяйки готовят из пшеничной муки лепешки в виде фигур людей, животных и разных предметов. Большая именуется деда, а другие - лæппынтæ (детеныши), некоторые из них носят название различных земледельческих орудий. Ими угощают тех членов семьи, которым предстоит пахота.
Приготовляются также лепешки с сыром, под названием басылтæ, а также большой пирог, называемый æртхурон. Съесть этот пирог должна вся семья без посторонних. По авторитетному мнению проф. В. И. Абаева, названия этих видов ритуальной выпечки связаны с раннехристианским влиянием праздника св. Василия, который совпадал с новогодними днями. Второе слово обозначает не только ритуальный пирог, но и культовое название огня / света, который в далеком прошлом посвящался этому празднику. В этом смысле очень интересно диалектное название этой выпечки среди осетин-дигорцев - родзингæ.
Слово Æртхурон буквально означает «огонь солнечный / огонь - дитя солнца». Что касается слова родзингæ, то здесь речь идет об окне (рудзынг / къæрадзгæ) - источнике света в жилом помещении. Такая интерпретация однозначно свидетельствует о том, что в архаические времена четко осознавалась прямая связь между важнейшим празднеством этого цикла - зимним солнцеворотом и главным ритуальным кушаньем.
Любопытно, что эта выпечка начинялась сложной по составу массой. Обильно клали лучший сыр, жир, яйца, отварные зерна злаков. По словам знатоков народного быта, этот пирог был очень сытным, а из-за высокой жирности начинки - труднопоедаемым. Тем более, что на каждого члена семьи приходился один большой кусок, который по ритуалу надлежало съесть. Магический характер предполагал каждому домочадцу успеха в новом году, что достигалось поеданием одного куска от общего пирога. С этой целью в начинку добавлялись своеобразные символы будущего счастья - монетка, пучок шерсти, кусочек ткани и другие несъедобные апотропеи. Считалось, кому что достанется в процессе дележа пирога, тем тот и будет счастлив в наступающем году.
После того как вечером перед домом разожжены костры, в очаг или печь вкладывали большой новогодний чурбан, который по-осетински назывался «Ног боны къодах». Он должен был символизировать обеспеченность семьи дровами, огнем, светом и теплом. К позднему вечеру семья в полном составе собиралась в доме вокруг стола. «Мужчины садятся у столиков для ужина. Хозяин дома произносит с обычными обрядами длинную молитву, в которой высказывает разные пожелания для грядущего года и благодарит Бога за прошедший год, каков бы он ни был для его семьи. В молитве стараются не забыть ничего желательного, так как существует убеждение, что именно в это время, то есть при начале года Бог распределяет всякое добро на весь будущий год. По окончании ужина домочадцы не спят, потому что ожидают прихода поздравителей. Все мальчики и молодые люди аула небольшими партиями отправляются бродить из дома в дом с поздравлениями. Подходя к дому, они начинают петь песню («Хæдзаронтæ / Басилтæ». - В. У.)...
После этой песни колядовщики набирают в дровяном сарае щепок и входят в саклю со щепами в руках. Бросая их на пол, они говорят: дай вам Бог столько счастья! (уал хорзæхы уын Хуыцау раттæд // ауал хуарзи уин Хуцау радтæд!) Потом каждый из поздравителей обращается к хозяину или к хозяйке с поздравлениями и пожеланиями: да застанет вас каждый год этот праздник в еще лучшем виде (Ног бон уыл алы аз хуыздæрæй цæуæд // О Басилтæ уæбæл али анз хуæздæрæй цæуæнтæ).
Если между колядовщиками взрослые, то их угощают в сакле, а мальчикам дают лепешек, бараньих ножек, наливают пива в принесенный ими бурдючок и просят потанцевать. Некоторые из пришедших надевают маски, выкроенные из бурки, и пугают детей. Затем, получив подачку, колядовщики переходят в другой дом, избегая дома, в которых в течение года произошло какое-нибудь несчастье. Но хозяева посещенного дома не могут спать по уходу колядовщиков, потому что на смену первой партии является новая, и так продолжается с перерывами до самого утра.
На рассвете хозяин дома раскладывает на дворе пучки соломы по числу умерших членов рода и зажигает их со словами: рухсаг ут, нæ мæрдтæ! Уæ зынджы хай макæд ахуыссæд // рохсаг уотæ нæ мæрдтæ! Уæ зинги хай макæд ниххуссæд! Будте светлы, наши мертвые, доля вашего огня да не потухнет! При этом им руководит мнение, что он таким образом снабжает мертвых новым огнем на наступающий год.
В день нового года посещают друг друга мужчины с поздравлением. При этом есть примета, что первый гость приносит счастье или несчастье в наступившем году. Гость входит с теми же обрядами и пожеланиями, как ночные колядовщики. Хозяева замечают, кто был у них первым гостем, и если в течение года случается удача или несчастье, приписывают то и другое его приходу. Взаимные посещения и угощения продолжаются несколько дней подряд» В. Уарзиати
По словам его осетинского информатора Таймураза Хетагурова, ночь накануне праздника, то есть 13 января, считается особенно священною. К этому времени домашние хозяйки готовят из пшеничной муки лепешки в виде фигур людей, животных и разных предметов. Большая именуется деда, а другие - лæппынтæ (детеныши), некоторые из них носят название различных земледельческих орудий. Ими угощают тех членов семьи, которым предстоит пахота.
Приготовляются также лепешки с сыром, под названием басылтæ, а также большой пирог, называемый æртхурон. Съесть этот пирог должна вся семья без посторонних. По авторитетному мнению проф. В. И. Абаева, названия этих видов ритуальной выпечки связаны с раннехристианским влиянием праздника св. Василия, который совпадал с новогодними днями. Второе слово обозначает не только ритуальный пирог, но и культовое название огня / света, который в далеком прошлом посвящался этому празднику. В этом смысле очень интересно диалектное название этой выпечки среди осетин-дигорцев - родзингæ.
Слово Æртхурон буквально означает «огонь солнечный / огонь - дитя солнца». Что касается слова родзингæ, то здесь речь идет об окне (рудзынг / къæрадзгæ) - источнике света в жилом помещении. Такая интерпретация однозначно свидетельствует о том, что в архаические времена четко осознавалась прямая связь между важнейшим празднеством этого цикла - зимним солнцеворотом и главным ритуальным кушаньем.
Любопытно, что эта выпечка начинялась сложной по составу массой. Обильно клали лучший сыр, жир, яйца, отварные зерна злаков. По словам знатоков народного быта, этот пирог был очень сытным, а из-за высокой жирности начинки - труднопоедаемым. Тем более, что на каждого члена семьи приходился один большой кусок, который по ритуалу надлежало съесть. Магический характер предполагал каждому домочадцу успеха в новом году, что достигалось поеданием одного куска от общего пирога. С этой целью в начинку добавлялись своеобразные символы будущего счастья - монетка, пучок шерсти, кусочек ткани и другие несъедобные апотропеи. Считалось, кому что достанется в процессе дележа пирога, тем тот и будет счастлив в наступающем году.
После того как вечером перед домом разожжены костры, в очаг или печь вкладывали большой новогодний чурбан, который по-осетински назывался «Ног боны къодах». Он должен был символизировать обеспеченность семьи дровами, огнем, светом и теплом. К позднему вечеру семья в полном составе собиралась в доме вокруг стола. «Мужчины садятся у столиков для ужина. Хозяин дома произносит с обычными обрядами длинную молитву, в которой высказывает разные пожелания для грядущего года и благодарит Бога за прошедший год, каков бы он ни был для его семьи. В молитве стараются не забыть ничего желательного, так как существует убеждение, что именно в это время, то есть при начале года Бог распределяет всякое добро на весь будущий год. По окончании ужина домочадцы не спят, потому что ожидают прихода поздравителей. Все мальчики и молодые люди аула небольшими партиями отправляются бродить из дома в дом с поздравлениями. Подходя к дому, они начинают петь песню («Хæдзаронтæ / Басилтæ». - В. У.)...
После этой песни колядовщики набирают в дровяном сарае щепок и входят в саклю со щепами в руках. Бросая их на пол, они говорят: дай вам Бог столько счастья! (уал хорзæхы уын Хуыцау раттæд // ауал хуарзи уин Хуцау радтæд!) Потом каждый из поздравителей обращается к хозяину или к хозяйке с поздравлениями и пожеланиями: да застанет вас каждый год этот праздник в еще лучшем виде (Ног бон уыл алы аз хуыздæрæй цæуæд // О Басилтæ уæбæл али анз хуæздæрæй цæуæнтæ).
Если между колядовщиками взрослые, то их угощают в сакле, а мальчикам дают лепешек, бараньих ножек, наливают пива в принесенный ими бурдючок и просят потанцевать. Некоторые из пришедших надевают маски, выкроенные из бурки, и пугают детей. Затем, получив подачку, колядовщики переходят в другой дом, избегая дома, в которых в течение года произошло какое-нибудь несчастье. Но хозяева посещенного дома не могут спать по уходу колядовщиков, потому что на смену первой партии является новая, и так продолжается с перерывами до самого утра.
На рассвете хозяин дома раскладывает на дворе пучки соломы по числу умерших членов рода и зажигает их со словами: рухсаг ут, нæ мæрдтæ! Уæ зынджы хай макæд ахуыссæд // рохсаг уотæ нæ мæрдтæ! Уæ зинги хай макæд ниххуссæд! Будте светлы, наши мертвые, доля вашего огня да не потухнет! При этом им руководит мнение, что он таким образом снабжает мертвых новым огнем на наступающий год.
В день нового года посещают друг друга мужчины с поздравлением. При этом есть примета, что первый гость приносит счастье или несчастье в наступившем году. Гость входит с теми же обрядами и пожеланиями, как ночные колядовщики. Хозяева замечают, кто был у них первым гостем, и если в течение года случается удача или несчастье, приписывают то и другое его приходу. Взаимные посещения и угощения продолжаются несколько дней подряд» В. Уарзиати