(no subject)
В электричке у окна спит пожилой бородатый человек в кроличьей шапке образца семидесятых. Внезапно глубоко вздыхает во сне и отчётливо говорит:
- На умклайдет сел... животное.
И опять всхрапывает и утыкается носом в стекло.
Сидящий рядом парень рефлекторно дёргается, косится под себя, потом тихонечко отодвигается от спящего и садится вполоборота - так, чтобы на всякий случай на него не смотреть.
***
На улице Шухова сквозь снег проклюнулся свеженький, зелёный ирландский паб. Такой пока маленький, несмелый и, вроде бы, даже ещё не вполне открытый. А через две-три улицы, в магазинчике винтажной одежды - целый сундук, набитый килтами. Ну, по крайней мере, пару недель назад он там был. точно. Представляете - целый огромный сундучина, а в нём шотландские юбки всевозможных клановых и внеклановых расцветок. Уютные женские, тяжёлые, утеплённые в нужных местах мужские, с пряжками, со складками, с пушистой бахромой.... Я даже пожалела, что я не моль - уж я бы знала, чем закусывать после этого паба.
***
- Это что за улица? - спросил у меня низенький и какой-то очень подвижный прохожий, который, даже остановившись, не стоял, а всё как-то припрыгивал и танцевал на хрустких реагентах.
- Это площадь, - сказала я ему. - Хитровка.
- Ну-у, Хитровка! - засмеялся прохожий. - Хитровка не здесь! Хитровка - она... она...
Заоглядывался и куда-то махнул рукой. Куда-то туда. В сторону невидимых ночлежек, харчевен, разбойничьего рынка, мостовой без реагентов и Станиславского с Сомовым, идущих через площадь мелкой раскачивающейся походкой, как ходят в старых немых кинохрониках. А потом и сам туда пошёл такой же походкой, хотя я бы на его месте не ходила.
- Не верит, стало быть, да? - подмигнул мне, проходя мимо, Станиславский.
- На умклайдет сел... животное.
И опять всхрапывает и утыкается носом в стекло.
Сидящий рядом парень рефлекторно дёргается, косится под себя, потом тихонечко отодвигается от спящего и садится вполоборота - так, чтобы на всякий случай на него не смотреть.
***
На улице Шухова сквозь снег проклюнулся свеженький, зелёный ирландский паб. Такой пока маленький, несмелый и, вроде бы, даже ещё не вполне открытый. А через две-три улицы, в магазинчике винтажной одежды - целый сундук, набитый килтами. Ну, по крайней мере, пару недель назад он там был. точно. Представляете - целый огромный сундучина, а в нём шотландские юбки всевозможных клановых и внеклановых расцветок. Уютные женские, тяжёлые, утеплённые в нужных местах мужские, с пряжками, со складками, с пушистой бахромой.... Я даже пожалела, что я не моль - уж я бы знала, чем закусывать после этого паба.
***
- Это что за улица? - спросил у меня низенький и какой-то очень подвижный прохожий, который, даже остановившись, не стоял, а всё как-то припрыгивал и танцевал на хрустких реагентах.
- Это площадь, - сказала я ему. - Хитровка.
- Ну-у, Хитровка! - засмеялся прохожий. - Хитровка не здесь! Хитровка - она... она...
Заоглядывался и куда-то махнул рукой. Куда-то туда. В сторону невидимых ночлежек, харчевен, разбойничьего рынка, мостовой без реагентов и Станиславского с Сомовым, идущих через площадь мелкой раскачивающейся походкой, как ходят в старых немых кинохрониках. А потом и сам туда пошёл такой же походкой, хотя я бы на его месте не ходила.
- Не верит, стало быть, да? - подмигнул мне, проходя мимо, Станиславский.