(no subject)
На стенде с околоточными новостями - распоряжение Совета депутатов муниципального округа: «Вынести строение 23 (скл. т/п, участок 27) за черту Даниловского кладбища и перевести его из статуса нежилого помещения в статус жилого».
Насколько это хорошая новость для микрорайона, выяснится, вероятно, только после полуночи.
А пока полночь не наступила, мы с Грифоном Николь ходим по сплошь устланным самоварным золотом лабиринтам и пьём дыхание зимы. Уже обе упились до соплей и жаркого предтемпературного блеска в глазах, а всё не можем остановиться.
Мальчик лет пяти, весь, как в старину, обмотанный какими-то башлыками, осторожно подходит к нам сбоку и интересуется отрывистым профессорским тоном:
- Кусается? Сильно?
- Нисколько не кусается, - заверяю я и, подхватив Грифона Николь на руки, подношу её к нему поближе. Он смотрит, склонив голову, потом аккуратно пожимает ей лапу, говорит «Кирилл» и, сочтя ритуал завершённым, спешит обратно на площадку.
Карликовый бульдог Сеня из соседнего подъезда при виде нас всякий раз начинает мучительно разрываться между любовью и долгом.
- Сеня! - кричит ему хозяйка, удаляясь от двора.
- Сеня, - вздыхает Грифон Николь, садясь на кучу листьев и разметывая её хвостом.
Бедный Сеня вертится юлой, поочерёдно кидаясь то в одну, то в другую сторону и захлёбываясь душевным разладом. Наконец любовь побеждает, и он с упоением целуется с Николь, поочерёдно вылизывая ей уши и светясь снисходительной нежностью.
- Однако, какой галант, - говорит пожилая дама с профилем екатерининских времён и с таким же бархатистым баском. - Любострастник.
Насколько это хорошая новость для микрорайона, выяснится, вероятно, только после полуночи.
А пока полночь не наступила, мы с Грифоном Николь ходим по сплошь устланным самоварным золотом лабиринтам и пьём дыхание зимы. Уже обе упились до соплей и жаркого предтемпературного блеска в глазах, а всё не можем остановиться.
Мальчик лет пяти, весь, как в старину, обмотанный какими-то башлыками, осторожно подходит к нам сбоку и интересуется отрывистым профессорским тоном:
- Кусается? Сильно?
- Нисколько не кусается, - заверяю я и, подхватив Грифона Николь на руки, подношу её к нему поближе. Он смотрит, склонив голову, потом аккуратно пожимает ей лапу, говорит «Кирилл» и, сочтя ритуал завершённым, спешит обратно на площадку.
Карликовый бульдог Сеня из соседнего подъезда при виде нас всякий раз начинает мучительно разрываться между любовью и долгом.
- Сеня! - кричит ему хозяйка, удаляясь от двора.
- Сеня, - вздыхает Грифон Николь, садясь на кучу листьев и разметывая её хвостом.
Бедный Сеня вертится юлой, поочерёдно кидаясь то в одну, то в другую сторону и захлёбываясь душевным разладом. Наконец любовь побеждает, и он с упоением целуется с Николь, поочерёдно вылизывая ей уши и светясь снисходительной нежностью.
- Однако, какой галант, - говорит пожилая дама с профилем екатерининских времён и с таким же бархатистым баском. - Любострастник.