Путь спасения - борьба: «Не мир пришёл Я принести, но меч».
Христос - это накалённая суперидея, сформировавшая вокруг себя новую культуру и историческую энергию.
…Так идут державным шагом -
Позади - голодный пёс.
Впереди - с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз -
Впереди - Иисус Христос.
(А. Блок)
1. Не могу себя назвать религиозным, несмотря на то, что крещёный. Конфессионально я принадлежу к православию, но не воцерковлён. Мои родители православные, родители родителей тоже православные, как в свою очередь и их родители... Поэтому можно охарактеризовать меня как «традиционный православный». Существуют различные точки зрения относительно такой «дистанции». Кто-то относится к этому отрицательно и даже высокомерно. Кто-то скажет: «Хоть так и то ладно». Сам я придерживаюсь точки зрения, согласно которой христианство (а соответственно и православие) живо не только в церковных обрядах, но и в светских ценностях, передача которых происходит не обрядовым образом. Христианская идея, сменив религиозный «носитель» на светский, нашла в нём для себя нерелигиозное (в традиционном смысле) обоснование. Христианство, формируя вокруг себя некоторую культуру, укоренилось в ней, и стало воспроизводить свои ценности уже посредством этой культуры, а не только религиозных ритуалов. Это означает, что можно быть носителем т.н. общечеловеческих или гуманистических ценностей, даже не подозревая об их истинном источнике (и даже об их наличии). Можно не знать и быть христианином в ценностном смысле.
2. До ужаса примитивный атеизм полностью отрицает христианство, повторяя вырванный из контекста мем «религия - опиум для народа». С точки зрения такого атеизма христианство (как в прочем любая другая религия) - это всего лишь средство господства элиты, служащее для того, чтобы давать простым людям утешение и смирять их перед социальной несправедливостью: «Терпите, а на том свете вам обязательно воздастся». Основное «разоблачение» обычно осуществляется через естественные науки, которые, якобы, отрицают наличие ветхозаветных и евангельских чудес. А значит доказывают не только абсурдность священных текстов, но и, мягко говоря, наивность верующих. Так обосновывается и атеизм, и атеистическое высокомерие, разделяющее людей на «просвещённых» атеистов и тёмных наивных религиозных простофиль. В социально-политической плоскости это отражается атакой на РПЦ с сопутствующим смакованием её, к сожалению, реальных и многочисленных несовершенств.
3. Одно дело, когда это делается по политическим соображениям - тут хотя бы есть связная последовательная позиция. Например, пусть церковь является опорой правящего нещадно эксплуатирующего народ режима. Пока население религиозно (в рамках доминирующей конфессии), ни на какую революцию оно не поднимется несмотря на самые суровые условия эксплуатации. Поэтому необходимо любым образом оторвать народ от церкви, например, через богоборчество. Особо успешно такая комбинация будет осуществлена, если у народа будет реальный зуб на церковь как на государственный институт, закрепляющий эксплуатацию. Именно это и сделал гениальный политик В. И. Ленин. Но в случае альтернативного религиозного ресурса можно обойтись и без богоборчества. Вполне реально осуществить смену ориентации народа с религиозности смиряющей (и обычно, государственной) на религиозность революционную. Яркие примеры - гуситские войны (1419 - 37 гг.), крестьянская война в Германии под руководством немецкого проповедника Томаса Мюнцера (1524 - 1526 гг.) и латиноамериканская Теология освобождения. У Ленина в силу подавляющей реакционности русского православия такого революционного религиозного ресурса не было. В католичестве и протестантизме дела обстояли иначе, видимо, в силу, как бы сказали современные богословы, их «обмирщения».
Но то политика и социальные преобразования. Совсем другое, когда атеистические нападки осуществляются по ценностным убеждениям. В этом случае, примитивный атеистический подход демонстрирует не прогрессивность сторонников атеизма, а либо их излишне самоуверенную «прямолинейность», либо очень нехорошие намерения.
Если атакуется РПЦ как институт, то причём тут религия? Когда телевизор выходит из строя или плохо показывает его либо отдают в ремонт, либо выбрасывают и покупают новый, но никак не объявляют войну телевидению и уж тем более физическим принципам распространения радиоволн. Тот, кто в попытках обосновать «ложность» христианства начинает приводить в качестве аргумента недостатки РПЦ, либо действительно не видит разницы между религией и институтом - и тогда выставляет себя излишне «прямолинейным», либо делает это сознательно, осуществляя в некотором смысле идеологическую диверсию с какими-то своими целями. Например, заполнить получившийся религиозный вакуум деструктивными сектами или пополнить ряды фундаменталистских террористических группировок.
Не менее проблематично с точки зрения методологии выглядит атака на христианство с позиции естественных наук. В ходе развития человечества изначально целостное знание разделилось на этику (учение о нравственности), эстетику (учение о прекрасном) и гносеологию (учение об истине). Это привело к тому, что ценности и естественные науки оказались «несоизмеримыми величинами». Они «поселились» в автономных непересекающихся мирах. Конечно, можно заметить, что процесс шёл сложнее, что всегда ценности влияли на развитие науки и наоборот. Такое замечание будет верным, но оно не отменяет «магистрального направления» процесса по разделению знаний. В итоге, предметом естественных наук стал материальный, а не духовно-смысловой мир. Современное христианство - это набор ценностных установок, оно больше не претендует на объяснение материального мира, а сосредотачивается на духовно-смысловом мире. И атаковать его из естествонаучного оружия, прицеливаясь через естествонаучную оптику - занятие, скорее саморазоблачающее нежели эффективное. Конечно можно с физической точки зрения проблематизировать религиозные сюжеты (а делать это становится всё сложнее - см. Б. Раушенбах, Пристрастие, гл.11. Четырёхмерное пространство), но опора христианской веры не в описанных чудесах, а как ни странно, в «практике». Можно убить веру в правдивость библейских сюжетов, но веру в существование души и иного мира убить не получится. И дело здесь не в упрямости, косности или фанатичности верующего человека - дело в практике (об этом - чуть ниже).
С точки зрения гуманитарных наук дело обстоит иначе. Существует очень важная мировоззренческая модель, или как сказали бы специалисты в области философии «социокультурная метафора», носящая «онтологический» статус (т.е. отражающий структуру бытия). Эта онтологическая метафора звучит так: «Мир есть текст». Сокрыт ли в «тексте» смысл или нет - вопрос отдельный, но главное, что всё может быть представлено и осознано через текст. В рамках данного подхода Христос не является ни богом, ни реальной исторической личностью, ни литературным персонажем. Христос - это один из величайших символов, образов, смыслов, который нужно понимать, трактовать, интерпретировать. С точки зрения философии истории, Христос - это накалённая суперидея, сформировавшая вокруг себя новую культуру и историческую энергию. Это идеал, обретя который, западная цивилизация на протяжении веков двигала человечество «всё вперёд и выше». Совсем не обязательно быть религиозным человеком, чтобы понимать и восторгаться этим.
4. Понимание историософской роли христианства должно стать сближающим фактором людей религиозных и светских. Ведь если «практика, взятая в своём историческом развитии - критерий истины», то чем развитие западной цивилизации, взятое за практику - не критерий истинности христианства? У христиан есть свой критерий, своя «практика» - это мистический опыт, благостное ощущение причастности Богу, горнему миру. На этой «практике» сущностно и держится христианство, а не на описанных в священных текстах чудесах, усердно атакуемых сторонниками примитивного атеизма.
5. Если за благо принять развитие (именно развитие) на основе христианских (или в общем случае гуманистических) ценностей, тогда спасение мира и индивидуальное спасение станут общим местом как для светских людей, осознающих гибельность мира в условиях регресса, так и для людей религиозных.
6. Развитие (как оказалось) - процесс не объективный. Оно требует острого ощущения противоречия между наличествующим неблагим порядком вещей и идеалом. А также постоянной борьбы по преодолению этого противоречия. Для светских людей - это борьба за новый гуманизм, для христиан - борьба за Христа в себе. Но и для тех, и для других - это борьба за нового Человека. Путь спасения - борьба. Причём как со своим личным несовершенством, так и с несовершенством социальным.
7. Утверждающие обратное, а именно призывающие к смирению вместо борьбы, открывают путь для распространения зла, сдают «поле битвы» под названием «сердце Человека» метафизическому врагу, а значит под масками христианства и гуманизма призывают к осуществлению антихристианских и антигуманистических программ. Падение для человека является естественным процессом, а восхождение - противоестественным и мучительным. И тем не менее, меняя одни идеалы на другие, преодолевая всевозможные преграды и неся гигантские издержки, человек на протяжении всей истории шёл «вперёд и выше». Это ключевое свойство, отличающее наш вид от всех остальных. Движение вперёд удерживает человека от срыва в скотское состояние и дальнейшего исчезновения. Это движение дорого обходится, но его отсутствие обойдётся ещё дороже. Отказ от борьбы и призыв к смирению означает отказ от развития, а значит даёт «зелёный свет» падению человека обратно до уровня зверя. И даже на этом процесс не останавливается. Влечение к покою, к комфорту, к невозмущённому состоянию - это стремление к состоянию неорганической материи, т.е. к смерти. В некоторых восточных религиях дело доходит ещё дальше - до растворения в Абсолюте.
Подобные гностические традиции, в рамках которых конечная цель спасения - полное растворение в Едином, а вся материя рассматривается как нечто греховное и злое, существуют и в христианстве. Но, во-первых, в них отрицается единство рода человеческого (а кому как не русским знать, к чему это ведёт). Во-вторых, Демиург называется чуть ли не низшим божеством, а почитать предлагается врагов Демиурга - Каина и Змея. В-третьих, исторически отцы Церкви противостояли влиянию гностицизма, как противоречащему основам христианства. И хотя ни на одном Вселенском соборе гностицизм не был осуждён как ересь, отношение Церкви к нему именно такое.
Таким образом, на первый взгляд благие призывы к смирению, к умиротворению, к отказу от борьбы со злом и от борьбы за развитие человечества, аккуратно соответствуют гностическим антиисторическим программам. Программам по выведению из истории не только русских, но и человека как вида. Поскольку под спасением мира и человечества мы понимаем его историческое развитие на основе ценностей гуманизма, постольку путь спасения - борьба, а не отказ от борьбы. «Не мир пришёл Я принести, но меч».
Оригинал взят у ngorky в Путь спасения - борьба: «Не мир пришёл Я принести, но меч».