Церковь, евхаристия, эсхатологияkourtalidiOctober 1 2016, 10:31:11 UTC
Тема очень важная для внутреннего осознания Церковью самой себя, в чем и как она проявляется. Поэтому не хочу полемизировать, а всего лишь дополнить. Не эсхатология может вывести Церковь из латентного состояния, но пребывания в ней Духа Святаго, эсхатология является Его основным свидетельством. Церковь - это не только единое Тело в Божественной Ипостаси Христа, но также и множество тварных ипостасей в благодати Святого Духа. То обожение человеческой природы, которое совершилось в Ипостаси Христа, в наших личностях должно совершиться посредством действия Духа Святого и нашей свободной воли. Можно выделить два основных пневматологических аспекта, являющиеся содержанием православной экклезиологии: общение и эсхатологию, которые составляют основу православного понимания Евхаристии. Более этого общение и эсхатология являются пневматологически конститутивными для экклезиологии. Главным элементом эсхатологического понимания Евхаристии, центральное место в которой принадлежит пневматологии, - это концепция общения.
Царство Божие должно было достичь высшей точки в эсхатоне. Все великие богословы древней Церкви так или иначе подчеркивают эсхатологический, а не исторический аспект Церкви. Даже епископоцентричная структура Церкви понималась эсхатологически. Епископ, т.е. primus inter pares, предстоящий в любви над евхаристической общиной, никогда не понимался (только гораздо позднее под влиянием схоластики) как викарий, представитель или посол Христа, а как образ Христа. Церковь благовествует, возвещает новую жизнь, то есть иную жизнь, нежели та, которая нам известна по нашему существованию, жизнь, которая преодолевает границы времени, пространства, тления и смерти. Церковь есть предначатие ожидаемого в конце вселенского харизматического преображения твари. Церковь есть преображаемый мир и в этом благодатном становлении твари заключается подлинное содержание истории, - не как чреды чувственных рождений, а как строительства Царства Божьего. «Наше упование выводит нас за пределы истории как томительной смены рождения и смерти τηςγενήσεως καί τήςφθοράς : «не имамы зде пребывающего града, но грядущаго взыскуем», - Града Господня, «которого художник и строитель - Бог», новой земли и нового неба, горнего Иерусалима. «Чаем воскресения мертвых и жизни будущего века». Но в своём нынешнем виде Церковь не совпадает с Царством Божиим потому, что в истории еще существуют и энергично действуют силы зла в такой степени, что члены Церкви весь мир находятся в состоянии борьбы со злом. Начиная с апостола Павла (Ев. 10:1), - и более глубоко в писаниях преп. Максима Исповедника, росло убеждение, что события Ветхого завета были σκιά (тенью) будущих благ и что настоящая реальность Церкви - это лишь εικόνα (образ) αληθείας (истины), которая откроется только в эсхатоне. Царство Божие изображается в Церкви, через Евхаристию, которая есть икона Эсхатологии. Идентичность иконы, ее подлинная суть, находится в первообразе, в изображаемой истине. Поэтому о Церкви можно и нужно сказать, что она идентифицируется с эсхатологическим состоянием. Другими словами, Церковь это не то, что есть сейчас, но то, что будет в Эсхатологии. Здесь тайна Церкви, она открывается, проявляется и реализуется в образах (иконах) Царства Божьего, которыми являются Таинства. Божественная Евхаристия, изображает будущее, а не символизирует его (есть большая разница между «изображать» или «символизировать»). Изображает, то есть раскрывает будущую реальность в образах и формах современного бытия. Следовательно, Евхаристия есть то Таинство, которое реализует во времени идентичность Церкви (которая есть эсхатологическая идентичность), делает истину Церкви реальностью здесь и сейчас. И мы должны возмущаться и негодовать каждый раз, когда эта икона искажается особенно в Евхаристии. Потому что таким образом могут войти в нее элементы мира сего. А мир сей представляет собой икону ада в том смысле, что он падший, греховный, с тенденциями разделения. Еретики именно это и делают. Серьезность ереси и ее убийственное действие заключается именно в том, что она искажает икону Эсхатологии и делает ее другой, привносит другой образ, который происходит не от Царствия Божия, а из ада.
Re: Церковь, евхаристия, эсхатологияalexander_nvOctober 1 2016, 17:47:04 UTC
//Не эсхатология может вывести Церковь из латентного состояния, но пребывания в ней Духа Святаго, эсхатология является Его основным свидетельством.//
Нужно различать Церковь и церковь. Без этого различия Ваши рассуждения, путсь в каких-то местах и верные, но становятся какими-то очень абстрактными и теоретическими.
//Все великие богословы древней Церкви так или иначе подчеркивают эсхатологический, а не исторический аспект Церкви.// Набор обобщений. Богословы были разные. И подчеркивают разное.
//Начиная с апостола Павла (Ев. 10:1), - и более глубоко в писаниях преп. Максима Исповедника, росло убеждение, что события Ветхого завета были σκιά (тенью) будущих благ и что настоящая реальность Церкви - это лишь εικόνα (образ) αληθείας (истины), которая откроется только в эсхатоне.// Термин umbro (тень) по отношению к ВЗ употреблял уже св. Амвросий Медиоланский, задолго до св. Максима. Но у св отцов тут имеется совсем иное, чем у Павла, у греческих отцов все это уже интерпретиурется в онтологическим ключе. чего у Павла. конечно же, не было.
Также нужно отличать Церковь и церковь, Церковь и Царство.
//Божественная Евхаристия, изображает будущее, а не символизирует его (есть большая разница между «изображать» или «символизировать»).// Да, большая разница и о.Александр Шмеман отрицательно описывает "изобразителльный символизм", как уход от пдлинной реальности Церкви. Почитайте в "Евхаристии".
//А мир сей представляет собой икону ада в том смысле, что он падший, греховный, с тенденциями разделения.// Мир не может быть иконой ада - потому что он тоже творение благого Бога.
Церковь - это не только единое Тело в Божественной Ипостаси Христа, но также и множество тварных ипостасей в благодати Святого Духа. То обожение человеческой природы, которое совершилось в Ипостаси Христа, в наших личностях должно совершиться посредством действия Духа Святого и нашей свободной воли.
Можно выделить два основных пневматологических аспекта, являющиеся содержанием православной экклезиологии: общение и эсхатологию, которые составляют основу православного понимания Евхаристии. Более этого общение и эсхатология являются пневматологически конститутивными для экклезиологии. Главным элементом эсхатологического понимания Евхаристии, центральное место в которой принадлежит пневматологии, - это концепция общения.
Царство Божие должно было достичь высшей точки в эсхатоне. Все великие богословы древней Церкви так или иначе подчеркивают эсхатологический, а не исторический аспект Церкви. Даже епископоцентричная структура Церкви понималась эсхатологически. Епископ, т.е. primus inter pares, предстоящий в любви над евхаристической общиной, никогда не понимался (только гораздо позднее под влиянием схоластики) как викарий, представитель или посол Христа, а как образ Христа. Церковь благовествует, возвещает новую жизнь, то есть иную жизнь, нежели та, которая нам известна по нашему существованию, жизнь, которая преодолевает границы времени, пространства, тления и смерти. Церковь есть предначатие ожидаемого в конце вселенского харизматического преображения твари. Церковь есть преображаемый мир и в этом благодатном становлении твари заключается подлинное содержание истории, - не как чреды чувственных рождений, а как строительства Царства Божьего. «Наше упование выводит нас за пределы истории как томительной смены рождения и смерти τηςγενήσεως καί τήςφθοράς : «не имамы зде пребывающего града, но грядущаго взыскуем», - Града Господня, «которого художник и строитель - Бог», новой земли и нового неба, горнего Иерусалима. «Чаем воскресения мертвых и жизни будущего века».
Но в своём нынешнем виде Церковь не совпадает с Царством Божиим потому, что в истории еще существуют и энергично действуют силы зла в такой степени, что члены Церкви весь мир находятся в состоянии борьбы со злом.
Начиная с апостола Павла (Ев. 10:1), - и более глубоко в писаниях преп. Максима Исповедника, росло убеждение, что события Ветхого завета были σκιά (тенью) будущих благ и что настоящая реальность Церкви - это лишь εικόνα (образ) αληθείας (истины), которая откроется только в эсхатоне. Царство Божие изображается в Церкви, через Евхаристию, которая есть икона Эсхатологии. Идентичность иконы, ее подлинная суть, находится в первообразе, в изображаемой истине. Поэтому о Церкви можно и нужно сказать, что она идентифицируется с эсхатологическим состоянием. Другими словами, Церковь это не то, что есть сейчас, но то, что будет в Эсхатологии. Здесь тайна Церкви, она открывается, проявляется и реализуется в образах (иконах) Царства Божьего, которыми являются Таинства.
Божественная Евхаристия, изображает будущее, а не символизирует его (есть большая разница между «изображать» или «символизировать»). Изображает, то есть раскрывает будущую реальность в образах и формах современного бытия. Следовательно, Евхаристия есть то Таинство, которое реализует во времени идентичность Церкви (которая есть эсхатологическая идентичность), делает истину Церкви реальностью здесь и сейчас. И мы должны возмущаться и негодовать каждый раз, когда эта икона искажается особенно в Евхаристии. Потому что таким образом могут войти в нее элементы мира сего. А мир сей представляет собой икону ада в том смысле, что он падший, греховный, с тенденциями разделения. Еретики именно это и делают. Серьезность ереси и ее убийственное действие заключается именно в том, что она искажает икону Эсхатологии и делает ее другой, привносит другой образ, который происходит не от Царствия Божия, а из ада.
Reply
Нужно различать Церковь и церковь. Без этого различия Ваши рассуждения, путсь в каких-то местах и верные, но становятся какими-то очень абстрактными и теоретическими.
//Все великие богословы древней Церкви так или иначе подчеркивают эсхатологический, а не исторический аспект Церкви.//
Набор обобщений. Богословы были разные. И подчеркивают разное.
//Начиная с апостола Павла (Ев. 10:1), - и более глубоко в писаниях преп. Максима Исповедника, росло убеждение, что события Ветхого завета были σκιά (тенью) будущих благ и что настоящая реальность Церкви - это лишь εικόνα (образ) αληθείας (истины), которая откроется только в эсхатоне.//
Термин umbro (тень) по отношению к ВЗ употреблял уже св. Амвросий Медиоланский, задолго до св. Максима. Но у св отцов тут имеется совсем иное, чем у Павла, у греческих отцов все это уже интерпретиурется в онтологическим ключе. чего у Павла. конечно же, не было.
Также нужно отличать Церковь и церковь, Церковь и Царство.
//Божественная Евхаристия, изображает будущее, а не символизирует его (есть большая разница между «изображать» или «символизировать»).//
Да, большая разница и о.Александр Шмеман отрицательно описывает "изобразителльный символизм", как уход от пдлинной реальности Церкви. Почитайте в "Евхаристии".
//А мир сей представляет собой икону ада в том смысле, что он падший, греховный, с тенденциями разделения.//
Мир не может быть иконой ада - потому что он тоже творение благого Бога.
Reply
Leave a comment