(no subject)
После того как мне рассказали про оргію на Щекавиці (кто не знает, сами гуглите), мне наконец удалось осознать себя продуктом украинской культуры, точнее, культурного фона, ещё точнее, прастити, вайба. Он меня, сцуко, таки в натуре сформировал. Спасибо ему за это. А то могла бы получиться какая-нибудь мрачная трагическая хуйня, задатки-то были.
***
antrum пишет о бабушкиной соседке из Харькова:
Когда после взрыва за турником образовалась воронка, тётя Таня деловито сказала:
- Не пропадать же такой яме!
И посадила калину.
Я, кажется, только этим с марта двадцатого и занимаюсь. Правда, метафорически. У меня за спиной уже метафорически колосится целый метафорический калиновый сад. А может быть джунгли. Калиновые. Я там - главный Тарзан в победоносных трусах.
***
Были на худ.ярмарке "Арт-Вильнюс", сперва страшно ругались, потом нашли гениальное, потом нашли ещё гениальное, потом СОВСЕМ гениальное, и так ещё несколько раз. Но важно сейчас не это, а то, что меня там обуяло безумие, и я купила картину художника Густаса Ягминаса (Gustas Jagminas) про ноябрь 20-го года, написанную в ноябре 21-го. Вот она:
Фото, как водится, не передаёт, насколько картина крутая. Но дело даже не в этом, то есть, не только в этом. И не только в том, насколько страшным был ноябрь двадцатого (как минимум, для меня, потому что мне тогда окончательно стало понятно, что у человечества крови не хватит свой позор отмыть). Но наверное самое главное, что для меня купить картину (за деньги! аааа, мама, за деньги! вместо еды и оплаты счетов!) вот прямо сейчас, посреди всеговотэтоговот - чистой воды безумие, то есть, жест слепой (в высшем смысле) веры, огромный вклад в невозможный, но такой близкий, что руку протяни, и коснёшься (я часто его касаюсь), мир, где это имеет значение - моя коллекция, художники, я. Где мы (с картинами и художниками) не просто можем нормально выжить, а мы и есть настоящий центр мира, а движущая им счастливая сила - наши дела.
(Эта трата не катастрофа, я просто смеюсь над своей практичностью, которая, ну, реально могла бы в моём исполнении такой практичной не быть; с другой стороны, если бы не моя прижимистость, не получился бы такой силы жест.)
***
Напоследок смешное, но и (наверное) страшное - как посмотреть.
Мне недавно из издательства написали с великими извинениями, что якобы по ошибке переиздали какие-то мои книги с "Эхо" вместо "Ехо" на обложке (осуществили таки вековую мечту населения). Раньше я бы наверное от злости на месте померла. А теперь меня это больше не трогает. Вот совсем. Какая разница, что там делают мертвецы в своём унылом посмертии, и какого они написали на обложках книг (за которые мне больше не платят, видимо тоже устроили референдум) говна. Никакой этой вашей "россии" для меня больше нет. Не "ненавижу, хочу, чтобы не было", а просто ясно вижу, что нету больше её. Понятия не имею, как оно будет технически разруливаться на мат.уровне, да и похрену. Как-нибудь. Меня только то и парит, чтобы живые люди, которые там находятся до сих пор, уцелели и жили потом долго и счастливо, чтобы взяли своё не в каком-то туманном посмертии, а здесь и сейчас, пока эту жизнь живём. Люблю их очень - своих друзей и читателей, в каком-то смысле, детей (мне когда-то приснился сон, как я смешно хвастаюсь каким-то девчонкам, что размножаюсь спасёнными душами; кажется, так и есть).
***
antrum пишет о бабушкиной соседке из Харькова:
Когда после взрыва за турником образовалась воронка, тётя Таня деловито сказала:
- Не пропадать же такой яме!
И посадила калину.
Я, кажется, только этим с марта двадцатого и занимаюсь. Правда, метафорически. У меня за спиной уже метафорически колосится целый метафорический калиновый сад. А может быть джунгли. Калиновые. Я там - главный Тарзан в победоносных трусах.
***
Были на худ.ярмарке "Арт-Вильнюс", сперва страшно ругались, потом нашли гениальное, потом нашли ещё гениальное, потом СОВСЕМ гениальное, и так ещё несколько раз. Но важно сейчас не это, а то, что меня там обуяло безумие, и я купила картину художника Густаса Ягминаса (Gustas Jagminas) про ноябрь 20-го года, написанную в ноябре 21-го. Вот она:
Фото, как водится, не передаёт, насколько картина крутая. Но дело даже не в этом, то есть, не только в этом. И не только в том, насколько страшным был ноябрь двадцатого (как минимум, для меня, потому что мне тогда окончательно стало понятно, что у человечества крови не хватит свой позор отмыть). Но наверное самое главное, что для меня купить картину (за деньги! аааа, мама, за деньги! вместо еды и оплаты счетов!) вот прямо сейчас, посреди всеговотэтоговот - чистой воды безумие, то есть, жест слепой (в высшем смысле) веры, огромный вклад в невозможный, но такой близкий, что руку протяни, и коснёшься (я часто его касаюсь), мир, где это имеет значение - моя коллекция, художники, я. Где мы (с картинами и художниками) не просто можем нормально выжить, а мы и есть настоящий центр мира, а движущая им счастливая сила - наши дела.
(Эта трата не катастрофа, я просто смеюсь над своей практичностью, которая, ну, реально могла бы в моём исполнении такой практичной не быть; с другой стороны, если бы не моя прижимистость, не получился бы такой силы жест.)
***
Напоследок смешное, но и (наверное) страшное - как посмотреть.
Мне недавно из издательства написали с великими извинениями, что якобы по ошибке переиздали какие-то мои книги с "Эхо" вместо "Ехо" на обложке (осуществили таки вековую мечту населения). Раньше я бы наверное от злости на месте померла. А теперь меня это больше не трогает. Вот совсем. Какая разница, что там делают мертвецы в своём унылом посмертии, и какого они написали на обложках книг (за которые мне больше не платят, видимо тоже устроили референдум) говна. Никакой этой вашей "россии" для меня больше нет. Не "ненавижу, хочу, чтобы не было", а просто ясно вижу, что нету больше её. Понятия не имею, как оно будет технически разруливаться на мат.уровне, да и похрену. Как-нибудь. Меня только то и парит, чтобы живые люди, которые там находятся до сих пор, уцелели и жили потом долго и счастливо, чтобы взяли своё не в каком-то туманном посмертии, а здесь и сейчас, пока эту жизнь живём. Люблю их очень - своих друзей и читателей, в каком-то смысле, детей (мне когда-то приснился сон, как я смешно хвастаюсь каким-то девчонкам, что размножаюсь спасёнными душами; кажется, так и есть).