О, это длинное слово entrepreneur!
Тяжело бремя страстей человеческих. Бремя моих личных страстей насчитывает две штуки: страсть к проветриванию и страсть к выбрасыванию. Однажды в январе я открыла в квартире все окна и угробила братскую закваску на самогон. Потом выкинула его же замшевый жилет, как немодный и невостребованный, а через пару дней он получил работу бармена и пришлось потратиться на новый! Если бы он тогда знал английский и испанский, то возмущался бы намного дольше и интересней! Конечно, я никогда не выбросила бы семейные реликвии: ни прабабушкины серебряные ложечки и подстаканники, ни бабушкин дипломатический паспорт, подписанный собственноручно тов. Молотовым. И всё же мне «всех милее» плед имени Мануэля Тенемасы, протёртый красно-белый в катышках плед с прилипшими к нему сухими травинками. Давным-давно я купила его у араба в магазине «Новый Иерусалим» на границе мексиканского и чёрного гетто. А на днях я его обыскалась и стала в нервах вызванивать бразеру: «Не подмолодил ли ты случайно Мануэля Тенемасу?» «Я - нет! А вот ты, самогоноубийца, десять лет назад выбросила мой жилет!» Я понимаю, что вас так и подмывает узнать, кто же такой этот мифический герой Мануэль Тенемаса, и чем он знаменит. Является ли он воплощением индейского божества, или героем национально-освободительного движения, а, может, чем чёрт не шутит, конгрессменом? Но всё по порядку.
Много-много лет назад, коллеги-инязовцы говорили мне:«Ну сама посуди, кому здесь нужны преподы английского с совковым дипломом! Наш удел - работать на «прибиранні» или «контракторке», а если повезёт получить статус, можно будет выучиться на программиста!» Я надраивала полы одной молодой адвокатской чете и думала, что всё-таки лучше быть хорошим учителем, чем плохим программистом, и додумалась до того, что тут же от руки написала объявление о частных уроках и вывесила в прачечной небоскрёба, в котором они жили. Звонок раздался в тот же день, и хотя ничего толкового из этого не вышло, я воспряла духом и дала объявление ещё и в испаноязычную газету.
Первые клиенты захотели придти всей семьёй рано утром. Я накрыла футон красно-белым пледом (тем самым!) и стала ждать. Ровно в семь я впустила стаю эквадорских пташек - мелких, горбоносых, нахохлившихся от утренней прохлады и волнения. Замыкал шествие глава семейства - Мануэль Тенемаса! Как и многие эквадорцы, он работал то ли в ресторане, то ли в гостинице и выглядел вальяжным и раздобревшим на казенных харчах. В руке у него была корзинка с лысой индейской девочкой с серёжками в ушах.
Птички боязливо расселись по своим шесткам - кто за стол, кто прямо на кровать (я жила в студии), корзинку с младенцем поставили на пол, а «главный» по-хозяйски расселся прямо по центру пледа. Радостного щебета на языке гринго не получилось, и на следующий урок Мануэль Тенемаса пришёл один. Он оказался способным и довольно скоро мы перешли к инфинитивам. Я попросила привести пример. Его лоснящееся круглое лицо расплылось в похотливой улыбке: ”I want to sleep with you!” На этом уроки Мануэля Тенемасы официально закончились, он выучил всё необходимое.
Процесс пошёл. Представители всех испаноговорящих стран отметились у меня дома. Среди них был один мексиканский маньяк, которого я «сдала ментам» за домогательство и дивной красоты колумбийский архитектор, с которым вполне могло бы…а, да ладно! Я вышла на международную арену и вспомнила о своём многострадальном народе. К украинцам я ездила в пригород, и они называли это ликбезом: молоденькая учительница по бездорожью, в село к неграмотным крестьянам. «Крестьяне» новой формации имели униветситетские дипломы и поигрывали мыщцами, приобретёнными явно не на сельскохозяйственных работах. Много чего было! Тогда же я получила самый важный комплимент, и он был не о ногах длиной с Карибское побережье. Тем более, что последнее не такое уж длинное и местами даже кривое, а ноги - не моя заслуга, а генетическое наследие. «Ты очень предприимчивая!»,- с уважением заметила одна колумбийка, владелица детского сада. По-моему, она ещё продавала Хербалайф, или Амвей, а может и то, и другое, ибо нет ничего ценнее для колумбийского народа, чем умение делать деньги на всём. И они в этом неплохо преуспевают! Например, если какое-то село ничем не примечательно, его сделают знаменитым именно из-за непримечательности, и народ толпами повалит смотреть, что же там такого посредственного.
А плед имени Мануэля Тенемасы я до сих пор храню как символ, как напоминание, что я тоже могу немного быть «бизнес-леди!»
Дальше я расскажу на чём же делают деньги колумбийцы (может я кого-то и разочарую, но речь пойдёт не о «наркоте»)!
Много-много лет назад, коллеги-инязовцы говорили мне:«Ну сама посуди, кому здесь нужны преподы английского с совковым дипломом! Наш удел - работать на «прибиранні» или «контракторке», а если повезёт получить статус, можно будет выучиться на программиста!» Я надраивала полы одной молодой адвокатской чете и думала, что всё-таки лучше быть хорошим учителем, чем плохим программистом, и додумалась до того, что тут же от руки написала объявление о частных уроках и вывесила в прачечной небоскрёба, в котором они жили. Звонок раздался в тот же день, и хотя ничего толкового из этого не вышло, я воспряла духом и дала объявление ещё и в испаноязычную газету.
Первые клиенты захотели придти всей семьёй рано утром. Я накрыла футон красно-белым пледом (тем самым!) и стала ждать. Ровно в семь я впустила стаю эквадорских пташек - мелких, горбоносых, нахохлившихся от утренней прохлады и волнения. Замыкал шествие глава семейства - Мануэль Тенемаса! Как и многие эквадорцы, он работал то ли в ресторане, то ли в гостинице и выглядел вальяжным и раздобревшим на казенных харчах. В руке у него была корзинка с лысой индейской девочкой с серёжками в ушах.
Птички боязливо расселись по своим шесткам - кто за стол, кто прямо на кровать (я жила в студии), корзинку с младенцем поставили на пол, а «главный» по-хозяйски расселся прямо по центру пледа. Радостного щебета на языке гринго не получилось, и на следующий урок Мануэль Тенемаса пришёл один. Он оказался способным и довольно скоро мы перешли к инфинитивам. Я попросила привести пример. Его лоснящееся круглое лицо расплылось в похотливой улыбке: ”I want to sleep with you!” На этом уроки Мануэля Тенемасы официально закончились, он выучил всё необходимое.
Процесс пошёл. Представители всех испаноговорящих стран отметились у меня дома. Среди них был один мексиканский маньяк, которого я «сдала ментам» за домогательство и дивной красоты колумбийский архитектор, с которым вполне могло бы…а, да ладно! Я вышла на международную арену и вспомнила о своём многострадальном народе. К украинцам я ездила в пригород, и они называли это ликбезом: молоденькая учительница по бездорожью, в село к неграмотным крестьянам. «Крестьяне» новой формации имели униветситетские дипломы и поигрывали мыщцами, приобретёнными явно не на сельскохозяйственных работах. Много чего было! Тогда же я получила самый важный комплимент, и он был не о ногах длиной с Карибское побережье. Тем более, что последнее не такое уж длинное и местами даже кривое, а ноги - не моя заслуга, а генетическое наследие. «Ты очень предприимчивая!»,- с уважением заметила одна колумбийка, владелица детского сада. По-моему, она ещё продавала Хербалайф, или Амвей, а может и то, и другое, ибо нет ничего ценнее для колумбийского народа, чем умение делать деньги на всём. И они в этом неплохо преуспевают! Например, если какое-то село ничем не примечательно, его сделают знаменитым именно из-за непримечательности, и народ толпами повалит смотреть, что же там такого посредственного.
А плед имени Мануэля Тенемасы я до сих пор храню как символ, как напоминание, что я тоже могу немного быть «бизнес-леди!»
Дальше я расскажу на чём же делают деньги колумбийцы (может я кого-то и разочарую, но речь пойдёт не о «наркоте»)!