1800 метров... 7 дней... 7 ночей - II часть Восхождение
II часть очерка Льва Филимонова посвященного восхождению на г. Дых-тау по северо-восточной стене.
1954 год. Руководитель Виталий Абалаков.
17 августа
По идее день безмятежного отдыха. Однако утренняя радиосвязь разрушила безмятежность. Радист Игорь Балабанов принимает отрывочную и неясную радиограмму, из которой следует, что Ануфриков и Буслай спустились со Шхельды и, догоняя нас, выехали в Нальчик. Никак не можем установить, какого же числа выехали они. Получается, что «сегодня», но какого числа написана радиограмма?
Если в самом деле сегодня, то когда же они смогут нас догнать? С четырнадцатого числа стоит прекрасная погода, не будет же она продолжаться бесконечно, мы можем и упустить ее! В лагерь летит телеграмма, извещающая, что у нас все благополучно, что мы просим уточнить дату выезда Ануфрикова. С нетерпением ждем вечерней радиосвязи, надеясь, что она поможет прояснить ситуацию.
Часов в десять утра плотно завтракаем; набив животы, народ расползается по поляне. «Нахаловцы» купаются и загорают, Володя перекладывает с места на место кошки, Виталий точит напильником трикони, все Сушат скарб, подмоченный на подходах. По поляне разбросаны палатки, спальные мешки, теплые вещи...
Туристы еще по холодку отправились вверх по ущелью-встречать восход. Часов в одиннадцать, прихватив бинокль, ушли вверх, к подножью Дых-Тау, Володя и Виталий. Надо тщательно рассмотреть всю стену, мысленно проложить подходящий маршрут, оценить степень опасности камнепадов и лавин, сделать расчет времени, прикинуть места ночевок, укрытий от ледовых обвалов. Немного погодя к ним отправился и Боровиков. Эта троица - «мозговой трест» нашей команды.
Часам к трем все трое возвращаются вместе с туристами веселые и довольные: найден очень красивый и интересный маршрут на Дых-Тау по северо-восточной стене. Осмотр стены облегчался тем, что погода выдалась отличная и вся стена освещалась солнцем. Нижняя ее половина была видна отчетливо, во всех деталях, верхняя - хуже, так как ребята находились к ней слишком близко и им пришлось так задирать головы, что слетали шляпы.
Правее пройденного ребра Мижирги есть еще одно ребро, выводящее к верхним фирновым склонам вершины. По очертаниям оно несколько напоминает пройденное в 1952 году, но менее выражено - не так круто выступает из стены и сильно заглажено; в этом отношении оно похоже на путь Шмадерера на Шхельду. Примерно над половиной этого ребра нависли колоссальные сбросы верхних ледово-фирновыих полей, от которых часто откалываются большие глыбы льда. В полете они разбиваются, и ледника достигают лишь облака снежной пыли. Эти обвалы почти везде перехлестывают через ребро. Скалы составляющие ребро,- нечто среднее между плитами и бараньими лбами. Восхождение по ребру, вероятно, будет весьма сложным технически- во всяком случае, сложнее пути 1952 года и, главное, более опасным из-за угрозы ледовых обвалов.
Правее второго ребра Мижирги, вплоть до главной вершины Дых-Тау, стена не имеет явно выраженных ребер и контрфорсов - отдельные, почти сразу обрывающиеся острова скал. Между ними залегают многочисленные висячие ледники и снежники, своими мощными сбросами обращенные в ущелье ледника Мижирги. Примерно на уровне Восточной и Главной вершин Дых-Тау можно наметить интересный ледово-снежный маршрут. В нескольких местах он пересекается путями ледовых обвалов и, несмотря на полную проходимость в техническом отношении, будет не только опасен, но и несколько авантюристичен.
Несколько правее Главной Дых-Тау расположена скальная I стена выстой около километра с тремя неясно выраженными контрфорсами. Левый (при наблюдении с ледника Мижирги) и правый контрфорсы заметно длиннее центрального и опускаются на несколько сотен метров ниже. Над стеной и контрфорсами - обрывающиеся крутыми сбросами мощные ледовые и фирновые поля. Высота от верха скальной стенки до вершинного гребня 400-600 метров. Ледовые обвалы здесь весьма часты, по нескольку в день. Однако, внимательно приглядевшись к лавинным желобам, можно заметить обнадеживающую деталь: все лавины перелетают через левый и правый контрфорсы, минуя центральный. Слабо выраженный снежный гребень, очевидно, отбрасывает лавины, и путь по коньку гребня почти не простреливается.
Но справа от скальной стены - новая опасная зона. Вдалеке темнеет то скальное ребро, что выводит на северный гребень около седловины между Дых-Тау и Миссес-Тау, которое пройдено грузинскими альпинистами.
Внимание разведчиков, естественно, привлекла центральная стена с тремя ее контрфорсами. Здесь, и именно здесь, следует искать маршрут подъема с ледника Мижирги на Главную Дых-Тау. Стена с ее контрфорсами - это ключ всего стенного маршрута. Путь в общих чертах ясен.
Лишь участок от верха центрального контрфорса до вершины просматривался снизу только частями и был поэтому значительно менее ясен. Над скальной стеной виден крутой и острый снежный гребень. Если найти переход с центрального контрфорса на гребень, где можно, вероятно, вырубить площадку для ночевки, то затем по этому же гребню без риска можно набрать высоту и выйти к верхним фирновым полям. Путь с ледника Мижирги до верха большого скального острова представлялся технически не очень сложным,- вероятно, удастся пройти его за ходовой день. Крутизна склона - примерно градусов 45, скалы - средней трудности и трудные. Зато путь по километровой стене представлялся очень трудным. Крутизна в среднем 65-70°, частые отвесные стенки - высотой от 20 до 100 метров, сложенные плитами, очень монолитными и, по- видимому, с малым количеством зацепок. Скалы очень оледенели. Висят сосульки с телеграфный столб. Вряд ли легко находить здесь и трещины для крючьев: порода прочная и поверхность закрыта натечным льдом и снегом. Нормальная ночевка или просто отдых лежа исключены на всей километровой стене. Снежники на стене весьма круты, на них даже и не усядешься. И, тем не менее, Виталий считал, что при очень напряженной работе километровую стенку удастся пройти за день (16- 18 ходовых часов), а заночуем где-нибудь на верхнем гребне.
Всем было ясно, что восхождение требует отличной погоды: если нас захватит снегопад на стене (дождь исключен из-за большой высоты), двигаться мы не сможем ни вверх, ни вниз и в лучшем случае засядем на стене под снегопадом, а может, и ; окажемся развешанными по крючьям, каждый в отдельности. Это достаточно страшно даже в Альпах или на Домбае, а в Безинги...
В пять часов вечера радиосвязь установила, что Ануфриков и Буслай выехали из лагеря 16 августа в три часа дня. Допустим, день до Нальчика, два-три дня пути по ущелью... Стало быть, в лучшем случае они догонят нас девятнадцатого к вечеру?! , Слишком поздно. И мы решили завтра во второй половине дня выходить под стену, с тем чтобы девятнадцатого без них начать восхождение. Если же они до тех пор прибудут, тем лучше.
18 августа
Утром туристы ушли вниз. Виталий с Володей сходили вверх по ущелью на склон, противоположный стене Дых-Тау, чтобы осмотреть верхнюю часть пути и сфотографировать стену. Остальные отбирали продукты и снаряжение.
Часа в два-три дня мы вышли с поляны под стену.
Уходя из базового лагеря, Виталий наказал наблюдателям: если появятся Буслай и Ануфрий, немедленно направить их нам вдогонку. Было условлено, что, как только наблюдатели заметят, что мы вышли на вершинный гребень, они снимаются с лагеря и спускаются к переправе. Для наблюдения за нашим продвижением Таранин и Авагим должны были выходить под стену. Условные сигналы, которыми будем обмениваться в восемь вечера: одна вспышка - «все благополучно», две вспышки - «возвращаемся по пути подъема», три вспышки - «несчастье, вызывайте спасательный отряд».
Погода великолепная, настроение приподнятое - приступаем к восхождению. Неторопливо идем по гребню морены и вдруг на камнепадной осыпи видим тура. Он долго ходит по осыпи, ищет что-то, лижет камни. Заметив нас, переходит на стену склона Миссес-Тау и траверсирует ее, очень быстро двигаясь параллельно нашей колонне и время от времени посматривая на нас. Удивительно легко и изящно он карабкался по маленьким полочкам и зацепкам крутой, почти вертикальной скальной стены, временами спрыгивал с одной полки на другую, взбегал по страшным крутякам вверх.
Аркин прав: не худо бы иметь такого скалолаза первым в нашей связке.
Стенка кончилась, козел перешел на осыпь, и мы перестали обращать на него внимание. Потом оглянулись - и видим: он подошел к нам метров на пятьдесят, почти пристроился в хвост колонны. Авагим достал горсть изюма и показывает козлу с тем! же выражением лица, с каким угощал ишаков. То ли оскорбившись подачкой, то ли испугавшись внезапного взрыва смеха, козел повернул назад, прыгая по осыпи и взбрыкивая толстыми ногами.
Часам к пяти вышли под стену. Выкладываем плитками три площадки, засыпаем сверху мелким песком, поднося его в кастрюлях, и ставим палатки. Наблюдатели готовят ужин, с трогательной заботливостью кормят нас. Мы расходимся по палаткам, и лагерь затихает.
Совсем недавно мы все вместе еще раз просмотрели стену. Отсюда, снизу, она не производит страшного впечатления, кажется, что можно лезть везде без особых трудностей. Опасны только ледовые обвалы. Достаточно ли тщательно просмотрели мы возможные пути их падения?..
Просыпаюсь от какого-то шума. Слышен скрежет камней, удары металла о камни, голоса, свист. Некоторое время не могу понять, в чем дело. Затем различаю голос Буслая, и все становится ясно: Ануфрий с Буслаем успели нас догнать.
Садимся в мешке, натягиваем свитера, зажигаем свечку. Одиннадцать часов вечера. В палатку всовывается веселая физиономия Буслая. Оказывается, весь путь по ущелью - от места, куда доходит машина, и до подножья Дых-Тау - они, ни разу не видавшие этих мест, только что спустившиеся с вершин Шхельды и не успевшие даже отоспаться после девятидневного восхождения, прошли менее чем в двое суток. Около трех ча-сов дня семнадцатого они покинули автомашину, взвалили на себя тяжеленные рюкзаки и двинулись в путь. На них не произвел никакого впечатления тот участок, где дорога была начисто смыта - тот самый участок, который Виталий и Володя считали чуть ли не смертельно опасным. Через Черек у Карасу они переправились с ходу, разувшись, чтобы не замочить ботинок, вместе с пятнадцатилетними мальчиками, совершившими перед этим налет на заброшенный фруктовый сад. Во время переправы Буслая сбило с ног, но Михаил задержал его страховочной веревкой, оба поцарапались, промочили веши и вынуждены были долго сушиться. Поэтому ночевали они всего в нескольких километрах выше Карасу,
Сегодня они уже были в Новом Безинги, увидели наши стрелки и надписи углем на белых стенах и, не останавливаясь, прошли через Старое Безинги, ферму, брод у скальной стенки. У Безингийского ледника по специально оставленной для них веревке переправились через Черек и в темноте добрались до базового лагеря на поляне Мижирги. Радист сказал им, что мы уже вышли под стену. С помощью фонариков бравые путники отобрали продукты, наспех пересмотрели снаряжение и двинулись вслед за нами. Такой лихости и оперативности никто не ждал.
19 августа
Утром просыпаюсь не выспавшийся, голова трещит.
Выход на стену несколько откладываем, чтобы отобрать и перераспределить снаряжение и продукты на группу из девяти человек. Идем с двумя палатками-памирками и двумя четырехместными спальными мешками, теперь в «Нахаловке» нас будет пятеро.
Около восьми утра начинаем восхождение. Головная двойка Абалаков - Кизель выходит раньше выбирать и подготавливать путь. Виталий идет без рюкзака, только с ледорубом и набором крючьев и карабинов на поясе. Второй через полчаса идет двойка Чередова-Аркин, затем Ануфриков - Буслаев, а замыкает тройка Боровиков-Филимонов - Лапшенков.
Оперативности у Михаила хватило только на то, чтобы догнать нас, а сегодня началась обычная история: все уже собрались, надели кошки, связались и давно бы пора идти, а Ануфриков неторопливо перекладывает с места на место фотоаппараты, объективы, пленку, переобувается, перетряхивает рюкзак. Проходит полчаса, час - он все еще не готов: наливает в термос горячий чай. Он считает чай противоядием от всех болезней в горах.
Виталий и Володя уже поднялись довольно высоко, когда послышался грохот: обвалился лед над кулуаром средней части ледника, по которому поднимаются передовые. Лед валится вниз, дробясь о скалы и увлекая верхний слой снега. Лавина нешуточная! Еще несколько десятков секунд, и она пройдет по желобу, невдалеке от которого наши. Не сговариваясь, мы дружно что есть мочи вопим и указываем руками вверх, на лавину. Слава богу! Наши тоже услышали ее грохот и дикими скачками мчатся вправо, к скалам, ухитряясь и выбирать путь и смотреть за движением лавины. Состоящая теперь главным образом | из мокрого снега, она выходит на менее крутую часть ледника, и скорость ее несколько уменьшается. Ребята уже в безопасном месте. А лавина останавливается, так и не дойдя до них. Мы облегченно вздыхаем.
Ануфриков, наконец, собрался, и мы отправляемся вслед за I головной двойкой. Кошки хорошо держат на плотном подмерзшем за ночь фирне, можно идти одновременно, без охранения.
Достигаем того места, с которого передние начинали удирать от лавины. Несколько выше - широкий и очень глубокий бергшрунд, пересекающий от края и до края весь ледник, в него-то и свалилась большая часть лавины. Скалы обрываются отвесной стенкой. Набрав высоту, видим ажурный мостик в глубине бергшрунда. Виталий уже перешел через него и вылезает на верхний левый край трещины по стенке высотой метров в пять, Володя страхует его из какой-то ямы. Вот они оба уже на противоположном краю. Связка за связкой преодолеваем бергшрунд и мы.
Снимаем кошки: путь пойдет по скалам. Пьем воду из ручейка, закусывая шоколадом, закуриваем. На четырех курящих у нас около тридцати пачек ростовских папирос «Наша марка» запакованных в фанерный ящичек. Чего-чего, а курева хватит!
Путь по скалам пока нетруден и приятен. Солнышко уже несколько часов освещает стену, скалы теплые. Вначале по осыпи, а потом по скалам средней трудности идем одновременно, связавшись, с кольцами веревки в руке. Скоро склон становится круче, появляются короткие стеночки. Скалы - разбитые, выступы и камни - крупные, зацепки - в большинстве случаев прочные. Трикони, заточенные вчера вечером на шесть зубьев специально взятым напильником, держат прекрасно.
Пересекаем большой скальный остров. Нам нужно вылезть на гребень контрфорса. С него осмотрим кулуар, найдем переход на снежник. Первоначальный разрыв между первой и второй связкой значительно сократился, но двойку Виталия видим лишь изредка. Остальные связки кучно идут за Валей. Нужно большое внимание, чтобы двигаться по разведанному пути, не теряя его, ориентируясь по случайным следам на изредка попадающихся землистых полочках и, главное, соображая, какие из полочек, кулуаров и гребешков наилучшим образом отвечают общему направлению. Валя время от времени теряет путь и перекликается с Виталием. По-видимому, она искренне убеждена, что никакое отклонение от намеченного пути недопустимо. Впрочем, путь Виталий выбирает исключительно точно, и терять его в самом деле жалко.
Завидев первую связку, кричим Володе, чтобы он оставлял маркировочные листки - красные бумажки с белой стрелкой - направлением движения. Однако он оставляет их редко, и перед выходом на гребень Валя окончательно запутывается.
Вперед выдвигается Михаил и находит удобный кулуар, который выводит нас на гребень. Вылезаем и долго думаем, куда же могли запропаститься Виталий и Володя. Наконец откуда- то слева и пониже нас доносится ответ. Мы кричим, что от нас есть хороший выход на снежник. Минут через десять подходят вожаки.
Надо спуститься теперь в кулуар, вправо от контрфорса, пересечь его и по противоположному склону подниматься к снежнику. Вожаки уходят вперед, мы пережидаем, пока они окажутся в безопасности от камней, которые мы можем ненароком столкнуть, и вновь во главе с Валей продвигаемся вперед. Идем по узенькой полочке на наклонной плите. Это довольно сложно, но можно обходиться и без крюковой страховки. Замечаем, что Вано не слишком силен в одновременном лазании: на легких участках почти бежит, на трудных кольца веревки мешают ему, К он бросает их и лезет медленно, почти не обращая при этом внимания на положение, в котором окажется партнер. Непосредственной угрозы это не создает лезет Вано достаточно цепко, сам не падает, партнера веревкой сильно не дергает, но все-таки приходится уделять слишком много внимания тому, где он и что с ним.
Виталий с Володей лезут вверх искать место для бивака. Ануфриков и Буслай улеглись на мелких камнях, пытаясь заснуть: они еще толком не отдохнули после Шхельды и пути, проходит около часа. Погода явно портится. Через гребень Коштан - Дых - Миссес переваливают облака. Вначале они к растворялись в воздухе и исчезали, едва перевалив через гребень, а теперь нависли над нами плотным темным пологом. Но снег еще не идет.
К Наконец сверху доносится крик Виталия: нам предлагают подтянуться к головной двойке.
Идем по кромке скал и снега. Понемногу начинает сыпаться снежная крупа. Путь не сложный, движемся одновременно, охраняя друг друга на коротких стеночках или когда приходится перелезать через неудобные камни. Часам к пяти подходим к Виталию и Володе. Они нашли превосходное место для ночевки: в нескольких метрах от кромки снега на крутом склоне острова мелкая землистая осыпь.
Володя и Виталий айсбайлями и ногами разравнивают площадку. Нужно установить две палатки. Любителями и специалистами в этом деле слывем мы с Михаилом. Он - великий энтузиаст, я же отношусь к типу строителей-профессионалов.
Сняли рюкзаки и подвесили их (круто!) на специально для этого забитые крючья. Осматриваем участок. Он вполне пригоден для планировки большой площадки, на которой обе палатки станут входами одна к другой. Это любимая нами установка; при ней экономится одна стойка, и в то же время обе палатки! образуют общий большой «зал», где уместится вся группа. Но к площадке надо пристроить «балкон» площадью в полтора квадратных метра, выложив для этого подпорную стенку из крупных камней. Ворочая тяжелые каменюги, выбираем плоские и длинные, тянем их к строительной площадке, закладывая прочный фундамент. Часа через полтора площадка вчерне готова! Снегопад усилился, крупа забивается за шиворот, липнет к штормовкам, тает, начинаем промокать. Еще с полчаса уходит на засыпку площадки мелкоземом и окончательное выравнивание пола. Тем временем Боровиков с Лапшенковым связали из четырех айсбайлей стойку. Кроме того, у нас с собой две свинчивающиеся стойки из дюралевых трубок. Расстилаем палатки, разравниваем днища, с помощью скальных крючьев и больших камней натягиваем растяжки. Около семи вечера бивак готов.
Боровик залезает в одну палатку, Ануфрий - в другую, им подают рюкзаки, предварительно освобожденные от груза. Рюкзаки расстилают на полу, создавая этим иллюзию тепла и мягкости. Туда же кладут штормовые куртки. Теплые вещи в непромокаемых мешочках идут под головы. Консервы складываем между палаткой и скалой, галеты, сахар и прочие продукты, боящиеся сырости, помещаем вдоль боковых стенок. Наконец расстилаем на полу четырехместные спальные мешки. Можно залезать. У нас, по восточному обычаю, вход в жилище в обуви запрещен: надо разуться и, отряхнув башмаки от снега и грязи, подложить под голову, чтобы «подушка» была повыше.
Пока мы по одному залезаем в палатки, подходит Володя. Он был занят добыванием воды. Метрах в двадцати от нас, у края снежника, подо льдом шумел ручеек. Володя прорубился к нему и наполнил две большие кастрюли.
Теперь, пока поспеет горячая еда, можно отдохнуть и покурить.
В палатке тесновато - нас пятеро. Ануфрикова мы сплавили к шефу в надежде, что под начальственным взором он будет порасторопнее.
Обе палатки соединены в одно, по нашим понятиям обширное, помещение, и все мы вместе, От работающих примусов становится тепло, но душновато. Впрочем, на это никто не обращает внимания. Народ промок, намерзся, хочется согреться. С наслаждением принимаемся за горячий суп и крепкий чай.
Время залезать в спальные мешки, но не так-то легко пяти здоровенным мужикам разместиться в четырехместном мешке. Помогает старинный способ укладки сельдей в бочку: все пятеро ложатся на правый бок и лежат недвижно. Ворочаются только по команде. Лежание на спине объявляется барством и за него полагается двинуть локтем в бок. Певца и шутника Якова кладем в серединку, чтобы не потерял голоса (с краю спать холодно, а в непогоду сыро). Зато крайним выдаются все наличные штормовые брюки, чтобы хоть немного загородиться ими от промокающей боковой стенки палатки.
Снегопад усиливается. Все время слышно шуршание снежной крупы по крыше палатки. Не спится. Садимся в мешках и затягиваем песни, отвечающие нашему меланхоличному настроению. Похоже, что завтра идти вверх нам не придется: начинается непогода. А продуктов у нас только на пять дней! С небольшими перерывами снег сыплется всю ночь. К утру он не прекращается.
20 августа
На рассвете выглядываем из палаток. Кругом все бело. Снег лежит у палатки слоем сантиметров десять. Идти нельзя. Вынужденная отсидка. Хорошо хоть, что бивак удобный. Догнавшие нас отсыпаются за прошлые ночи, а остальным спать уже невмоготу. Развлекаться едой и питьем нельзя: надо экономить I продукты и бензин. А снег все идет.
Около часа дня Виталий вытаскивает Владимира на разведку. Выходят они в минуту затишья, но вскоре опять начинается снегопад, и разведчики возвращаются промокшие насквозь. Поскольку мокнуть на них уже нечему, оба берутся за работу «на дворе» - очищают от снега палатки, поправляют растяжки, копают канавку для стока талой воды.
Готовим объединенный обед-ужин-чай, наиболее калорийным продуктом в котором является кипяток все существенное свирепо экономим, зато без ограничений налегаем на папиросы, анекдоты и песни.
Время от времени кто-нибудь берет тряпку и пытается немного осушить отпотевающие полотнища палатки, собрать воду с ее дна, чтобы сохранить сухим спальный мешок.
К ночи снегопад утихает. Засылаем с надеждой на хорошую погоду.
21 августа
Рассвело. Под первыми лучами солнца зарозовели макушки снежных вершин. Виталий выходит из палатки и долго смотрит на стену. Результат неутешителен: скалы слишком заснежены.Нужен, по крайней мере, день отличной погоды, чтобы снег хоть немного стаял. Значит, сидим на месте еще сутки.
Часов в десять по одному вылезаем из палаток погреться на солнышке, поразмяться: вынужденное безделье при отсидках угнетает и ослабляет сильнее болезни. Снег быстро тает, количество белых пятен уменьшается с каждым часом. Развешиваем и раскладываем для просушки имущество, придавливая каждую вещь камнями, чтобы не унесло ветром. ]
В палатках никого. Все разбрелись. Один долбит лед у ручейка, чтобы удобнее было добывать воду, другой прокладывает туда дорожку, кое-кто пытается влезть на стеночку над палаткой,-конечно, по самому крутяку: обходить кругом по удобному пути неинтересно. Виталий вышел на выступ скалы, разделся и загорает, поглядывая вниз, на ледник.
Через некоторое время он подзывает нас. На береговой морене серебряное пятнышко - палатка наблюдателей, около нее фигурки людей. Все еле различимо на сером фоне камней. Хором что есть духу кричим и через некоторое время различаем слабый крик снизу.
Вдоволь порезвившись и даже поиграв в снежки, залезаем в палатки, как только на нашем склоне исчезает солнце. Проклятая северная стена освещена лишь в первой половине дня, и с уходом солнца сразу становится очень холодно.
Опять тягостное лежание. Бока болят, суставы болят, голова болит - очень тяжело лежать так, на камнях, вытянувшись в струнку. Теперь уже кажется, что даже сидеть удобнее, чем лежать, и Конфуций, видимо, не попадая на вынужденные ночевки, явно заблуждался.
Распарываем мешок в ногах, чтобы хоть один лег головой в другую сторону: ноги занимают меньше места.
К вечеру ледник затягивается туманом. Однако в небе зажглись яркие звезды, и очень похолодало. Значит, завтра должна быть хорошая погода. Если будет хотя бы так, как сейчас, мы чуть свет выйдем на стену.
22 августа
С утра погода чудесная. Еще до восхода быстро сворачиваем лагерь, связываемся и продолжаем восхождение. Как всегда, Виталий и Володя ушли раньше. Мы пишем записку и оставляем ее на площадке - первый контрольный тур на стене.
Снег хорошо промерз, но ступенек, проложенных вчера Виталием, нет и в помине: все занесло. Идем на кошках: так быстрее и надежнее. Довольно скоро выходим к вершине большого скального острова. От нее, как мы видели снизу, уходит под контрфорс слабо выраженный плоский снежный гребень. Идем по нему. Снег кончается, снимаем кошки и выходим на скалы. Они оказались трудными, приходится налаживать крюковое охранение, и темп движения заметно снижается. Но это всего метрах на ста. Затем мы выходим на склон, обращенный к кулуару между правым и центральным контрфорсами. Здесь скалы не так трудны, можно охраняться через уступ. Выходим к снежнику в том месте, где он глубоко вдается в скалы, и после границы скал и снега оказываемся на небольшой наклонной полочке, где может усесться вся наша многочисленная группа.
Над полочкой - почти отвесная, очень трудная скальная стенка высотой метров полтораста. Влево от нас - снежный кулуар с глубоким желобом посредине. По дну оледенелого желоба бежит ручеек. Полагаясь на данные разведки, мы думали пересечь здесь кулуар и выйти на центральный контрфорс. Однако сейчас уже 11 часов, снег успел раскиснуть под прямыми лучами солнца, и пересекать кулуар опасно: по желобу летят камни. После некоторого раздумья Виталий и Володя пытаются выяснить возможность подъема по краю кулуара у скал. Поднявшись метров на десять над полочкой, Виталий забивает крюк, принимает Володю и, медленно пройдя метров пятнадцать, возвращается. В кулуаре нет надежных укрытий от камнепада. Один из камней, вырвавшись из желоба, пролетает, чуть не задев Виталия, с треском разбивается о стену. Положение неприятное: пересекать кулуар уже поздно, вверх по нему подниматься нельзя, стенка справа кажется непреодолимой. Что же делать? До смерти обидно останавливаться на ночевку в одиннадцать часов утра да при отличной погоде! Но снег уже размяк под солнцем, и двигаться опасно. Минут через сорок Виталий и Володя, прихватив с собою лишь крючья и карабины, уходят вправо-вверх, пытаясь форсировать стенку. Нам приказано сидеть и ждать результатов разведки. После первых же шлагов авангард заходит за выступ скалы и исчезает. Проходит часа полтора.
Кажется, ночевка отменяется,- вдруг недовольным голосом говорит Михаил, уже начавший чуть в стороне строить площадку. Действительно, скоро доносится призывный крик Виталия. Основная стенка пройдена, дальше путь легче, надо подтягиваться к головным.
Вперед выходит двойка Ануфрикова. Особенно трудно идущему первым Михаилу: с тяжелым рюкзаком и на страховке снизу он должен преодолеть гладкие стены, которые с трудом прошла двойка без груза. Однако Михаил славится скальной техникой, лезет он блестяще и успешно проходит участок за участком.
Буслай сбрасывает конец веревки Вале, Яков - Саше, и мы идем связкой в семь человек. На половине высоты стены поджидают нас Виталий и Володя, чтобы сбросить веревку. Как ухитрился пролезть Виталий по сложнейшему участку стены метров в пятнадцать - непонятно! Гладкая стенка - почти плита, почти отвес!
Часам к четырем дня крутяк пройден. Выходим на перегиб гребня, туда, где в скалы глубоко вдается клин снежника между контрфорсами. Солнце совсем недавно спряталось за Мижирги, но уже сильно похолодало. Над нами - новый почти отвесный участок, но, пожалуй, еще посложнее пройденного. К счастью, кулуар здесь значительно уже, и чувствуется, что метрах в ста над нами удастся пересечь его. Правда, скалы в кулуаре тоже трудные, но лезть можно.
Пора подумать о пристанище, не устраивать же сидячий бивуак в кулуаре. Невдалеке полочка снежника с наклоном градусов пятьдесят. Не попытаться ли сделать на снежнике площадку для палаток? Виталий, Володя, Михаил пробуют айсбайлями глубину снега. Штычок упирается в лед или в камни? Так или иначе, надо срубить снежник, лучшего места нет.
У нас с собой лавинная лопата. Буслай насаживает ее на рукоятку айсбайля. На глубине полуметра он натыкается на лед. Конечно, лед - не скала, его можно срубить, но у нас уже созрел другой план. Снег за день размяк и хорошо спрессовывается. Так не проще ли вылепить из него внешнюю половину площадки? Температура сейчас ниже нуля, снег быстро смерзается и будет прекрасно держать, но надо спешить, пока он еще лепится.
Образуем с Ануфриковым из своих ног, рук и туловищ живую стенку с внешней стороны площадки. Ребята набрасывают к нашим ногам снег и осколки льда, притаптывают его. Снег Н хорошо схватывается, и площадка растет, как на дрожжах. Мы немного подмокли, но это не беда: наши штормовки, продукция предприятий ВЦСПС, хороши тем, что не только быстро промокают, но и быстро сохнут.
Часов в шесть-семь все мы уже в палатках. С водой для супа и чая благодать: высунься из палатки - и нарубишь сколько угодно превосходного чистого льда.
Сегодня днем перед подъемом на стенку, ворочая камни на нижних площадках, Ануфрнков сломал свой ледоруб у самой головки. Сейчас он возится, пытаясь с помощью перочинного ножа, ледового крюка, плоскогубцев и айсбайля извлечь из головки обломок дерева. Час напряженного труда, и стальная головка ледоруба сломана. Поздравив себя с этим достижением, Миша обматывает теперь фитилем верхний конец оставшейся рукоятки, делая на ней набалдашник, мы вместе закрепляем его, прибив фитиль тонкими гвоздями, и получается инструмент сантиметров в сорок длиной, со штычком, темляком и набалдашником. Отдаленно он напоминает альпеншток и с помощью семи крестных отцов получает название «альпенштучка» . I
Нынешний день убедительно показал, что мы здорово просчитались, недооценили трудность маршрута. А впереди и выше видны такие участки, в сравнении с которыми пройденные сегодня - детские игрушки. По существу говоря, завтра мы только начнем подниматься на стену. А ведь по расчету полагалось уже быть на вершине! Правда, мы два дня отсиживались, но это не меняет дела: совершенно ясно, что за день центральный контрфорс нам не пройти.
1954 год. Руководитель Виталий Абалаков.
17 августа
По идее день безмятежного отдыха. Однако утренняя радиосвязь разрушила безмятежность. Радист Игорь Балабанов принимает отрывочную и неясную радиограмму, из которой следует, что Ануфриков и Буслай спустились со Шхельды и, догоняя нас, выехали в Нальчик. Никак не можем установить, какого же числа выехали они. Получается, что «сегодня», но какого числа написана радиограмма?
Если в самом деле сегодня, то когда же они смогут нас догнать? С четырнадцатого числа стоит прекрасная погода, не будет же она продолжаться бесконечно, мы можем и упустить ее! В лагерь летит телеграмма, извещающая, что у нас все благополучно, что мы просим уточнить дату выезда Ануфрикова. С нетерпением ждем вечерней радиосвязи, надеясь, что она поможет прояснить ситуацию.
Часов в десять утра плотно завтракаем; набив животы, народ расползается по поляне. «Нахаловцы» купаются и загорают, Володя перекладывает с места на место кошки, Виталий точит напильником трикони, все Сушат скарб, подмоченный на подходах. По поляне разбросаны палатки, спальные мешки, теплые вещи...
Туристы еще по холодку отправились вверх по ущелью-встречать восход. Часов в одиннадцать, прихватив бинокль, ушли вверх, к подножью Дых-Тау, Володя и Виталий. Надо тщательно рассмотреть всю стену, мысленно проложить подходящий маршрут, оценить степень опасности камнепадов и лавин, сделать расчет времени, прикинуть места ночевок, укрытий от ледовых обвалов. Немного погодя к ним отправился и Боровиков. Эта троица - «мозговой трест» нашей команды.
Часам к трем все трое возвращаются вместе с туристами веселые и довольные: найден очень красивый и интересный маршрут на Дых-Тау по северо-восточной стене. Осмотр стены облегчался тем, что погода выдалась отличная и вся стена освещалась солнцем. Нижняя ее половина была видна отчетливо, во всех деталях, верхняя - хуже, так как ребята находились к ней слишком близко и им пришлось так задирать головы, что слетали шляпы.
Правее пройденного ребра Мижирги есть еще одно ребро, выводящее к верхним фирновым склонам вершины. По очертаниям оно несколько напоминает пройденное в 1952 году, но менее выражено - не так круто выступает из стены и сильно заглажено; в этом отношении оно похоже на путь Шмадерера на Шхельду. Примерно над половиной этого ребра нависли колоссальные сбросы верхних ледово-фирновыих полей, от которых часто откалываются большие глыбы льда. В полете они разбиваются, и ледника достигают лишь облака снежной пыли. Эти обвалы почти везде перехлестывают через ребро. Скалы составляющие ребро,- нечто среднее между плитами и бараньими лбами. Восхождение по ребру, вероятно, будет весьма сложным технически- во всяком случае, сложнее пути 1952 года и, главное, более опасным из-за угрозы ледовых обвалов.
Правее второго ребра Мижирги, вплоть до главной вершины Дых-Тау, стена не имеет явно выраженных ребер и контрфорсов - отдельные, почти сразу обрывающиеся острова скал. Между ними залегают многочисленные висячие ледники и снежники, своими мощными сбросами обращенные в ущелье ледника Мижирги. Примерно на уровне Восточной и Главной вершин Дых-Тау можно наметить интересный ледово-снежный маршрут. В нескольких местах он пересекается путями ледовых обвалов и, несмотря на полную проходимость в техническом отношении, будет не только опасен, но и несколько авантюристичен.
Несколько правее Главной Дых-Тау расположена скальная I стена выстой около километра с тремя неясно выраженными контрфорсами. Левый (при наблюдении с ледника Мижирги) и правый контрфорсы заметно длиннее центрального и опускаются на несколько сотен метров ниже. Над стеной и контрфорсами - обрывающиеся крутыми сбросами мощные ледовые и фирновые поля. Высота от верха скальной стенки до вершинного гребня 400-600 метров. Ледовые обвалы здесь весьма часты, по нескольку в день. Однако, внимательно приглядевшись к лавинным желобам, можно заметить обнадеживающую деталь: все лавины перелетают через левый и правый контрфорсы, минуя центральный. Слабо выраженный снежный гребень, очевидно, отбрасывает лавины, и путь по коньку гребня почти не простреливается.
Но справа от скальной стены - новая опасная зона. Вдалеке темнеет то скальное ребро, что выводит на северный гребень около седловины между Дых-Тау и Миссес-Тау, которое пройдено грузинскими альпинистами.
Внимание разведчиков, естественно, привлекла центральная стена с тремя ее контрфорсами. Здесь, и именно здесь, следует искать маршрут подъема с ледника Мижирги на Главную Дых-Тау. Стена с ее контрфорсами - это ключ всего стенного маршрута. Путь в общих чертах ясен.
Лишь участок от верха центрального контрфорса до вершины просматривался снизу только частями и был поэтому значительно менее ясен. Над скальной стеной виден крутой и острый снежный гребень. Если найти переход с центрального контрфорса на гребень, где можно, вероятно, вырубить площадку для ночевки, то затем по этому же гребню без риска можно набрать высоту и выйти к верхним фирновым полям. Путь с ледника Мижирги до верха большого скального острова представлялся технически не очень сложным,- вероятно, удастся пройти его за ходовой день. Крутизна склона - примерно градусов 45, скалы - средней трудности и трудные. Зато путь по километровой стене представлялся очень трудным. Крутизна в среднем 65-70°, частые отвесные стенки - высотой от 20 до 100 метров, сложенные плитами, очень монолитными и, по- видимому, с малым количеством зацепок. Скалы очень оледенели. Висят сосульки с телеграфный столб. Вряд ли легко находить здесь и трещины для крючьев: порода прочная и поверхность закрыта натечным льдом и снегом. Нормальная ночевка или просто отдых лежа исключены на всей километровой стене. Снежники на стене весьма круты, на них даже и не усядешься. И, тем не менее, Виталий считал, что при очень напряженной работе километровую стенку удастся пройти за день (16- 18 ходовых часов), а заночуем где-нибудь на верхнем гребне.
Всем было ясно, что восхождение требует отличной погоды: если нас захватит снегопад на стене (дождь исключен из-за большой высоты), двигаться мы не сможем ни вверх, ни вниз и в лучшем случае засядем на стене под снегопадом, а может, и ; окажемся развешанными по крючьям, каждый в отдельности. Это достаточно страшно даже в Альпах или на Домбае, а в Безинги...
В пять часов вечера радиосвязь установила, что Ануфриков и Буслай выехали из лагеря 16 августа в три часа дня. Допустим, день до Нальчика, два-три дня пути по ущелью... Стало быть, в лучшем случае они догонят нас девятнадцатого к вечеру?! , Слишком поздно. И мы решили завтра во второй половине дня выходить под стену, с тем чтобы девятнадцатого без них начать восхождение. Если же они до тех пор прибудут, тем лучше.
18 августа
Утром туристы ушли вниз. Виталий с Володей сходили вверх по ущелью на склон, противоположный стене Дых-Тау, чтобы осмотреть верхнюю часть пути и сфотографировать стену. Остальные отбирали продукты и снаряжение.
Часа в два-три дня мы вышли с поляны под стену.
Уходя из базового лагеря, Виталий наказал наблюдателям: если появятся Буслай и Ануфрий, немедленно направить их нам вдогонку. Было условлено, что, как только наблюдатели заметят, что мы вышли на вершинный гребень, они снимаются с лагеря и спускаются к переправе. Для наблюдения за нашим продвижением Таранин и Авагим должны были выходить под стену. Условные сигналы, которыми будем обмениваться в восемь вечера: одна вспышка - «все благополучно», две вспышки - «возвращаемся по пути подъема», три вспышки - «несчастье, вызывайте спасательный отряд».
Погода великолепная, настроение приподнятое - приступаем к восхождению. Неторопливо идем по гребню морены и вдруг на камнепадной осыпи видим тура. Он долго ходит по осыпи, ищет что-то, лижет камни. Заметив нас, переходит на стену склона Миссес-Тау и траверсирует ее, очень быстро двигаясь параллельно нашей колонне и время от времени посматривая на нас. Удивительно легко и изящно он карабкался по маленьким полочкам и зацепкам крутой, почти вертикальной скальной стены, временами спрыгивал с одной полки на другую, взбегал по страшным крутякам вверх.
Аркин прав: не худо бы иметь такого скалолаза первым в нашей связке.
Стенка кончилась, козел перешел на осыпь, и мы перестали обращать на него внимание. Потом оглянулись - и видим: он подошел к нам метров на пятьдесят, почти пристроился в хвост колонны. Авагим достал горсть изюма и показывает козлу с тем! же выражением лица, с каким угощал ишаков. То ли оскорбившись подачкой, то ли испугавшись внезапного взрыва смеха, козел повернул назад, прыгая по осыпи и взбрыкивая толстыми ногами.
Часам к пяти вышли под стену. Выкладываем плитками три площадки, засыпаем сверху мелким песком, поднося его в кастрюлях, и ставим палатки. Наблюдатели готовят ужин, с трогательной заботливостью кормят нас. Мы расходимся по палаткам, и лагерь затихает.
Совсем недавно мы все вместе еще раз просмотрели стену. Отсюда, снизу, она не производит страшного впечатления, кажется, что можно лезть везде без особых трудностей. Опасны только ледовые обвалы. Достаточно ли тщательно просмотрели мы возможные пути их падения?..
Просыпаюсь от какого-то шума. Слышен скрежет камней, удары металла о камни, голоса, свист. Некоторое время не могу понять, в чем дело. Затем различаю голос Буслая, и все становится ясно: Ануфрий с Буслаем успели нас догнать.
Садимся в мешке, натягиваем свитера, зажигаем свечку. Одиннадцать часов вечера. В палатку всовывается веселая физиономия Буслая. Оказывается, весь путь по ущелью - от места, куда доходит машина, и до подножья Дых-Тау - они, ни разу не видавшие этих мест, только что спустившиеся с вершин Шхельды и не успевшие даже отоспаться после девятидневного восхождения, прошли менее чем в двое суток. Около трех ча-сов дня семнадцатого они покинули автомашину, взвалили на себя тяжеленные рюкзаки и двинулись в путь. На них не произвел никакого впечатления тот участок, где дорога была начисто смыта - тот самый участок, который Виталий и Володя считали чуть ли не смертельно опасным. Через Черек у Карасу они переправились с ходу, разувшись, чтобы не замочить ботинок, вместе с пятнадцатилетними мальчиками, совершившими перед этим налет на заброшенный фруктовый сад. Во время переправы Буслая сбило с ног, но Михаил задержал его страховочной веревкой, оба поцарапались, промочили веши и вынуждены были долго сушиться. Поэтому ночевали они всего в нескольких километрах выше Карасу,
Сегодня они уже были в Новом Безинги, увидели наши стрелки и надписи углем на белых стенах и, не останавливаясь, прошли через Старое Безинги, ферму, брод у скальной стенки. У Безингийского ледника по специально оставленной для них веревке переправились через Черек и в темноте добрались до базового лагеря на поляне Мижирги. Радист сказал им, что мы уже вышли под стену. С помощью фонариков бравые путники отобрали продукты, наспех пересмотрели снаряжение и двинулись вслед за нами. Такой лихости и оперативности никто не ждал.
19 августа
Утром просыпаюсь не выспавшийся, голова трещит.
Выход на стену несколько откладываем, чтобы отобрать и перераспределить снаряжение и продукты на группу из девяти человек. Идем с двумя палатками-памирками и двумя четырехместными спальными мешками, теперь в «Нахаловке» нас будет пятеро.
Около восьми утра начинаем восхождение. Головная двойка Абалаков - Кизель выходит раньше выбирать и подготавливать путь. Виталий идет без рюкзака, только с ледорубом и набором крючьев и карабинов на поясе. Второй через полчаса идет двойка Чередова-Аркин, затем Ануфриков - Буслаев, а замыкает тройка Боровиков-Филимонов - Лапшенков.
Оперативности у Михаила хватило только на то, чтобы догнать нас, а сегодня началась обычная история: все уже собрались, надели кошки, связались и давно бы пора идти, а Ануфриков неторопливо перекладывает с места на место фотоаппараты, объективы, пленку, переобувается, перетряхивает рюкзак. Проходит полчаса, час - он все еще не готов: наливает в термос горячий чай. Он считает чай противоядием от всех болезней в горах.
Виталий и Володя уже поднялись довольно высоко, когда послышался грохот: обвалился лед над кулуаром средней части ледника, по которому поднимаются передовые. Лед валится вниз, дробясь о скалы и увлекая верхний слой снега. Лавина нешуточная! Еще несколько десятков секунд, и она пройдет по желобу, невдалеке от которого наши. Не сговариваясь, мы дружно что есть мочи вопим и указываем руками вверх, на лавину. Слава богу! Наши тоже услышали ее грохот и дикими скачками мчатся вправо, к скалам, ухитряясь и выбирать путь и смотреть за движением лавины. Состоящая теперь главным образом | из мокрого снега, она выходит на менее крутую часть ледника, и скорость ее несколько уменьшается. Ребята уже в безопасном месте. А лавина останавливается, так и не дойдя до них. Мы облегченно вздыхаем.
Ануфриков, наконец, собрался, и мы отправляемся вслед за I головной двойкой. Кошки хорошо держат на плотном подмерзшем за ночь фирне, можно идти одновременно, без охранения.
Достигаем того места, с которого передние начинали удирать от лавины. Несколько выше - широкий и очень глубокий бергшрунд, пересекающий от края и до края весь ледник, в него-то и свалилась большая часть лавины. Скалы обрываются отвесной стенкой. Набрав высоту, видим ажурный мостик в глубине бергшрунда. Виталий уже перешел через него и вылезает на верхний левый край трещины по стенке высотой метров в пять, Володя страхует его из какой-то ямы. Вот они оба уже на противоположном краю. Связка за связкой преодолеваем бергшрунд и мы.
Снимаем кошки: путь пойдет по скалам. Пьем воду из ручейка, закусывая шоколадом, закуриваем. На четырех курящих у нас около тридцати пачек ростовских папирос «Наша марка» запакованных в фанерный ящичек. Чего-чего, а курева хватит!
Путь по скалам пока нетруден и приятен. Солнышко уже несколько часов освещает стену, скалы теплые. Вначале по осыпи, а потом по скалам средней трудности идем одновременно, связавшись, с кольцами веревки в руке. Скоро склон становится круче, появляются короткие стеночки. Скалы - разбитые, выступы и камни - крупные, зацепки - в большинстве случаев прочные. Трикони, заточенные вчера вечером на шесть зубьев специально взятым напильником, держат прекрасно.
Пересекаем большой скальный остров. Нам нужно вылезть на гребень контрфорса. С него осмотрим кулуар, найдем переход на снежник. Первоначальный разрыв между первой и второй связкой значительно сократился, но двойку Виталия видим лишь изредка. Остальные связки кучно идут за Валей. Нужно большое внимание, чтобы двигаться по разведанному пути, не теряя его, ориентируясь по случайным следам на изредка попадающихся землистых полочках и, главное, соображая, какие из полочек, кулуаров и гребешков наилучшим образом отвечают общему направлению. Валя время от времени теряет путь и перекликается с Виталием. По-видимому, она искренне убеждена, что никакое отклонение от намеченного пути недопустимо. Впрочем, путь Виталий выбирает исключительно точно, и терять его в самом деле жалко.
Завидев первую связку, кричим Володе, чтобы он оставлял маркировочные листки - красные бумажки с белой стрелкой - направлением движения. Однако он оставляет их редко, и перед выходом на гребень Валя окончательно запутывается.
Вперед выдвигается Михаил и находит удобный кулуар, который выводит нас на гребень. Вылезаем и долго думаем, куда же могли запропаститься Виталий и Володя. Наконец откуда- то слева и пониже нас доносится ответ. Мы кричим, что от нас есть хороший выход на снежник. Минут через десять подходят вожаки.
Надо спуститься теперь в кулуар, вправо от контрфорса, пересечь его и по противоположному склону подниматься к снежнику. Вожаки уходят вперед, мы пережидаем, пока они окажутся в безопасности от камней, которые мы можем ненароком столкнуть, и вновь во главе с Валей продвигаемся вперед. Идем по узенькой полочке на наклонной плите. Это довольно сложно, но можно обходиться и без крюковой страховки. Замечаем, что Вано не слишком силен в одновременном лазании: на легких участках почти бежит, на трудных кольца веревки мешают ему, К он бросает их и лезет медленно, почти не обращая при этом внимания на положение, в котором окажется партнер. Непосредственной угрозы это не создает лезет Вано достаточно цепко, сам не падает, партнера веревкой сильно не дергает, но все-таки приходится уделять слишком много внимания тому, где он и что с ним.
Виталий с Володей лезут вверх искать место для бивака. Ануфриков и Буслай улеглись на мелких камнях, пытаясь заснуть: они еще толком не отдохнули после Шхельды и пути, проходит около часа. Погода явно портится. Через гребень Коштан - Дых - Миссес переваливают облака. Вначале они к растворялись в воздухе и исчезали, едва перевалив через гребень, а теперь нависли над нами плотным темным пологом. Но снег еще не идет.
К Наконец сверху доносится крик Виталия: нам предлагают подтянуться к головной двойке.
Идем по кромке скал и снега. Понемногу начинает сыпаться снежная крупа. Путь не сложный, движемся одновременно, охраняя друг друга на коротких стеночках или когда приходится перелезать через неудобные камни. Часам к пяти подходим к Виталию и Володе. Они нашли превосходное место для ночевки: в нескольких метрах от кромки снега на крутом склоне острова мелкая землистая осыпь.
Володя и Виталий айсбайлями и ногами разравнивают площадку. Нужно установить две палатки. Любителями и специалистами в этом деле слывем мы с Михаилом. Он - великий энтузиаст, я же отношусь к типу строителей-профессионалов.
Сняли рюкзаки и подвесили их (круто!) на специально для этого забитые крючья. Осматриваем участок. Он вполне пригоден для планировки большой площадки, на которой обе палатки станут входами одна к другой. Это любимая нами установка; при ней экономится одна стойка, и в то же время обе палатки! образуют общий большой «зал», где уместится вся группа. Но к площадке надо пристроить «балкон» площадью в полтора квадратных метра, выложив для этого подпорную стенку из крупных камней. Ворочая тяжелые каменюги, выбираем плоские и длинные, тянем их к строительной площадке, закладывая прочный фундамент. Часа через полтора площадка вчерне готова! Снегопад усилился, крупа забивается за шиворот, липнет к штормовкам, тает, начинаем промокать. Еще с полчаса уходит на засыпку площадки мелкоземом и окончательное выравнивание пола. Тем временем Боровиков с Лапшенковым связали из четырех айсбайлей стойку. Кроме того, у нас с собой две свинчивающиеся стойки из дюралевых трубок. Расстилаем палатки, разравниваем днища, с помощью скальных крючьев и больших камней натягиваем растяжки. Около семи вечера бивак готов.
Боровик залезает в одну палатку, Ануфрий - в другую, им подают рюкзаки, предварительно освобожденные от груза. Рюкзаки расстилают на полу, создавая этим иллюзию тепла и мягкости. Туда же кладут штормовые куртки. Теплые вещи в непромокаемых мешочках идут под головы. Консервы складываем между палаткой и скалой, галеты, сахар и прочие продукты, боящиеся сырости, помещаем вдоль боковых стенок. Наконец расстилаем на полу четырехместные спальные мешки. Можно залезать. У нас, по восточному обычаю, вход в жилище в обуви запрещен: надо разуться и, отряхнув башмаки от снега и грязи, подложить под голову, чтобы «подушка» была повыше.
Пока мы по одному залезаем в палатки, подходит Володя. Он был занят добыванием воды. Метрах в двадцати от нас, у края снежника, подо льдом шумел ручеек. Володя прорубился к нему и наполнил две большие кастрюли.
Теперь, пока поспеет горячая еда, можно отдохнуть и покурить.
В палатке тесновато - нас пятеро. Ануфрикова мы сплавили к шефу в надежде, что под начальственным взором он будет порасторопнее.
Обе палатки соединены в одно, по нашим понятиям обширное, помещение, и все мы вместе, От работающих примусов становится тепло, но душновато. Впрочем, на это никто не обращает внимания. Народ промок, намерзся, хочется согреться. С наслаждением принимаемся за горячий суп и крепкий чай.
Время залезать в спальные мешки, но не так-то легко пяти здоровенным мужикам разместиться в четырехместном мешке. Помогает старинный способ укладки сельдей в бочку: все пятеро ложатся на правый бок и лежат недвижно. Ворочаются только по команде. Лежание на спине объявляется барством и за него полагается двинуть локтем в бок. Певца и шутника Якова кладем в серединку, чтобы не потерял голоса (с краю спать холодно, а в непогоду сыро). Зато крайним выдаются все наличные штормовые брюки, чтобы хоть немного загородиться ими от промокающей боковой стенки палатки.
Снегопад усиливается. Все время слышно шуршание снежной крупы по крыше палатки. Не спится. Садимся в мешках и затягиваем песни, отвечающие нашему меланхоличному настроению. Похоже, что завтра идти вверх нам не придется: начинается непогода. А продуктов у нас только на пять дней! С небольшими перерывами снег сыплется всю ночь. К утру он не прекращается.
20 августа
На рассвете выглядываем из палаток. Кругом все бело. Снег лежит у палатки слоем сантиметров десять. Идти нельзя. Вынужденная отсидка. Хорошо хоть, что бивак удобный. Догнавшие нас отсыпаются за прошлые ночи, а остальным спать уже невмоготу. Развлекаться едой и питьем нельзя: надо экономить I продукты и бензин. А снег все идет.
Около часа дня Виталий вытаскивает Владимира на разведку. Выходят они в минуту затишья, но вскоре опять начинается снегопад, и разведчики возвращаются промокшие насквозь. Поскольку мокнуть на них уже нечему, оба берутся за работу «на дворе» - очищают от снега палатки, поправляют растяжки, копают канавку для стока талой воды.
Готовим объединенный обед-ужин-чай, наиболее калорийным продуктом в котором является кипяток все существенное свирепо экономим, зато без ограничений налегаем на папиросы, анекдоты и песни.
Время от времени кто-нибудь берет тряпку и пытается немного осушить отпотевающие полотнища палатки, собрать воду с ее дна, чтобы сохранить сухим спальный мешок.
К ночи снегопад утихает. Засылаем с надеждой на хорошую погоду.
21 августа
Рассвело. Под первыми лучами солнца зарозовели макушки снежных вершин. Виталий выходит из палатки и долго смотрит на стену. Результат неутешителен: скалы слишком заснежены.Нужен, по крайней мере, день отличной погоды, чтобы снег хоть немного стаял. Значит, сидим на месте еще сутки.
Часов в десять по одному вылезаем из палаток погреться на солнышке, поразмяться: вынужденное безделье при отсидках угнетает и ослабляет сильнее болезни. Снег быстро тает, количество белых пятен уменьшается с каждым часом. Развешиваем и раскладываем для просушки имущество, придавливая каждую вещь камнями, чтобы не унесло ветром. ]
В палатках никого. Все разбрелись. Один долбит лед у ручейка, чтобы удобнее было добывать воду, другой прокладывает туда дорожку, кое-кто пытается влезть на стеночку над палаткой,-конечно, по самому крутяку: обходить кругом по удобному пути неинтересно. Виталий вышел на выступ скалы, разделся и загорает, поглядывая вниз, на ледник.
Через некоторое время он подзывает нас. На береговой морене серебряное пятнышко - палатка наблюдателей, около нее фигурки людей. Все еле различимо на сером фоне камней. Хором что есть духу кричим и через некоторое время различаем слабый крик снизу.
Вдоволь порезвившись и даже поиграв в снежки, залезаем в палатки, как только на нашем склоне исчезает солнце. Проклятая северная стена освещена лишь в первой половине дня, и с уходом солнца сразу становится очень холодно.
Опять тягостное лежание. Бока болят, суставы болят, голова болит - очень тяжело лежать так, на камнях, вытянувшись в струнку. Теперь уже кажется, что даже сидеть удобнее, чем лежать, и Конфуций, видимо, не попадая на вынужденные ночевки, явно заблуждался.
Распарываем мешок в ногах, чтобы хоть один лег головой в другую сторону: ноги занимают меньше места.
К вечеру ледник затягивается туманом. Однако в небе зажглись яркие звезды, и очень похолодало. Значит, завтра должна быть хорошая погода. Если будет хотя бы так, как сейчас, мы чуть свет выйдем на стену.
22 августа
С утра погода чудесная. Еще до восхода быстро сворачиваем лагерь, связываемся и продолжаем восхождение. Как всегда, Виталий и Володя ушли раньше. Мы пишем записку и оставляем ее на площадке - первый контрольный тур на стене.
Снег хорошо промерз, но ступенек, проложенных вчера Виталием, нет и в помине: все занесло. Идем на кошках: так быстрее и надежнее. Довольно скоро выходим к вершине большого скального острова. От нее, как мы видели снизу, уходит под контрфорс слабо выраженный плоский снежный гребень. Идем по нему. Снег кончается, снимаем кошки и выходим на скалы. Они оказались трудными, приходится налаживать крюковое охранение, и темп движения заметно снижается. Но это всего метрах на ста. Затем мы выходим на склон, обращенный к кулуару между правым и центральным контрфорсами. Здесь скалы не так трудны, можно охраняться через уступ. Выходим к снежнику в том месте, где он глубоко вдается в скалы, и после границы скал и снега оказываемся на небольшой наклонной полочке, где может усесться вся наша многочисленная группа.
Над полочкой - почти отвесная, очень трудная скальная стенка высотой метров полтораста. Влево от нас - снежный кулуар с глубоким желобом посредине. По дну оледенелого желоба бежит ручеек. Полагаясь на данные разведки, мы думали пересечь здесь кулуар и выйти на центральный контрфорс. Однако сейчас уже 11 часов, снег успел раскиснуть под прямыми лучами солнца, и пересекать кулуар опасно: по желобу летят камни. После некоторого раздумья Виталий и Володя пытаются выяснить возможность подъема по краю кулуара у скал. Поднявшись метров на десять над полочкой, Виталий забивает крюк, принимает Володю и, медленно пройдя метров пятнадцать, возвращается. В кулуаре нет надежных укрытий от камнепада. Один из камней, вырвавшись из желоба, пролетает, чуть не задев Виталия, с треском разбивается о стену. Положение неприятное: пересекать кулуар уже поздно, вверх по нему подниматься нельзя, стенка справа кажется непреодолимой. Что же делать? До смерти обидно останавливаться на ночевку в одиннадцать часов утра да при отличной погоде! Но снег уже размяк под солнцем, и двигаться опасно. Минут через сорок Виталий и Володя, прихватив с собою лишь крючья и карабины, уходят вправо-вверх, пытаясь форсировать стенку. Нам приказано сидеть и ждать результатов разведки. После первых же шлагов авангард заходит за выступ скалы и исчезает. Проходит часа полтора.
Кажется, ночевка отменяется,- вдруг недовольным голосом говорит Михаил, уже начавший чуть в стороне строить площадку. Действительно, скоро доносится призывный крик Виталия. Основная стенка пройдена, дальше путь легче, надо подтягиваться к головным.
Вперед выходит двойка Ануфрикова. Особенно трудно идущему первым Михаилу: с тяжелым рюкзаком и на страховке снизу он должен преодолеть гладкие стены, которые с трудом прошла двойка без груза. Однако Михаил славится скальной техникой, лезет он блестяще и успешно проходит участок за участком.
Буслай сбрасывает конец веревки Вале, Яков - Саше, и мы идем связкой в семь человек. На половине высоты стены поджидают нас Виталий и Володя, чтобы сбросить веревку. Как ухитрился пролезть Виталий по сложнейшему участку стены метров в пятнадцать - непонятно! Гладкая стенка - почти плита, почти отвес!
Часам к четырем дня крутяк пройден. Выходим на перегиб гребня, туда, где в скалы глубоко вдается клин снежника между контрфорсами. Солнце совсем недавно спряталось за Мижирги, но уже сильно похолодало. Над нами - новый почти отвесный участок, но, пожалуй, еще посложнее пройденного. К счастью, кулуар здесь значительно уже, и чувствуется, что метрах в ста над нами удастся пересечь его. Правда, скалы в кулуаре тоже трудные, но лезть можно.
Пора подумать о пристанище, не устраивать же сидячий бивуак в кулуаре. Невдалеке полочка снежника с наклоном градусов пятьдесят. Не попытаться ли сделать на снежнике площадку для палаток? Виталий, Володя, Михаил пробуют айсбайлями глубину снега. Штычок упирается в лед или в камни? Так или иначе, надо срубить снежник, лучшего места нет.
У нас с собой лавинная лопата. Буслай насаживает ее на рукоятку айсбайля. На глубине полуметра он натыкается на лед. Конечно, лед - не скала, его можно срубить, но у нас уже созрел другой план. Снег за день размяк и хорошо спрессовывается. Так не проще ли вылепить из него внешнюю половину площадки? Температура сейчас ниже нуля, снег быстро смерзается и будет прекрасно держать, но надо спешить, пока он еще лепится.
Образуем с Ануфриковым из своих ног, рук и туловищ живую стенку с внешней стороны площадки. Ребята набрасывают к нашим ногам снег и осколки льда, притаптывают его. Снег Н хорошо схватывается, и площадка растет, как на дрожжах. Мы немного подмокли, но это не беда: наши штормовки, продукция предприятий ВЦСПС, хороши тем, что не только быстро промокают, но и быстро сохнут.
Часов в шесть-семь все мы уже в палатках. С водой для супа и чая благодать: высунься из палатки - и нарубишь сколько угодно превосходного чистого льда.
Сегодня днем перед подъемом на стенку, ворочая камни на нижних площадках, Ануфрнков сломал свой ледоруб у самой головки. Сейчас он возится, пытаясь с помощью перочинного ножа, ледового крюка, плоскогубцев и айсбайля извлечь из головки обломок дерева. Час напряженного труда, и стальная головка ледоруба сломана. Поздравив себя с этим достижением, Миша обматывает теперь фитилем верхний конец оставшейся рукоятки, делая на ней набалдашник, мы вместе закрепляем его, прибив фитиль тонкими гвоздями, и получается инструмент сантиметров в сорок длиной, со штычком, темляком и набалдашником. Отдаленно он напоминает альпеншток и с помощью семи крестных отцов получает название «альпенштучка» . I
Нынешний день убедительно показал, что мы здорово просчитались, недооценили трудность маршрута. А впереди и выше видны такие участки, в сравнении с которыми пройденные сегодня - детские игрушки. По существу говоря, завтра мы только начнем подниматься на стену. А ведь по расчету полагалось уже быть на вершине! Правда, мы два дня отсиживались, но это не меняет дела: совершенно ясно, что за день центральный контрфорс нам не пройти.