Чистота русского языкаъ
Читал недавно про небиологические формы жизни и там была интересная теория Витгейнштена о том, что такой формой существования может выступать язык (не орган, а набор слов с правилами). Вроде, странная идея, но Википедия подсказала, что Витгейнштейн - не простой мужик, а один из главных умников прошлого века, а, значит, стоит отнестись к его идеям серьезно. Короче, он говорит о том, что язык живет сам по себе - как особи на планете - постоянно изменяясь и приспосабливаясь. Люди практически не управляют им, они являются средой обитания языка. Крутая теория, но она в очередной раз заставила меня задуматься о том, как много приходит заимствований в современный русский язык, а я как истинный патриот сильно хандрю по этому поводу.
Хотя вообще фиг знает, как к этому относиться. Так-то по хорошему борьба за чистоту языка - это глупая затея.
Любой язык всегда наполняется заимствованиями. Любой язык представляет для истории ту же ценность, что и многослойный грунт, копаясь в котором, можно понять, что здесь происходило. Пара суффиксов, которые вы употребляете каждый день, могут объяснить перемещение народов несколько веков назад. Слово, звук, фраза, конструкция, которая кажется нам обычной, может отчистить белое пятно в учебнике истории, которое не поддается археологии. Заимствования и неологизмы - это радиуглеродный анализ лингвистики, так почему некоторые люди начинают визжать, когда кто-то говорит «смузи»? Я - такой человек. И если вас тоже перекашивает от новомодных словечек, может быть, у нас с вами одни причины. Как бы разобраться в этом?
Когда я прихожу в кафе и мне предлагают «сэндвич», мне хочется сказать, как в том анекдоте: «есть же русское слово «бутерброд». Таким консерваторам, как я, стоит понять, что жизнь меняется, и сейчас назвать булку с котлетой, листом салата и помидоркой «маслохлеб» - это как минимум некорректно. Слово «сэндвич» пришло в язык вместе с новым блюдом, да и вообще, оно было бы более правильным даже 30 лет назад, когда советский человек называл «бутербродом» кусок хлеба с колбасой. Новые слова приходят с новым образом жизни, так в чем проблема?
Возможно, стоит наоборот увидеть в этом силу русского языка, который со своей сложной механикой словообразования определяет смысл слов более тонко. В нашем языке слова «продуцировать» и «продюссировать» будут жить в абсолютно разных областях и при этом очень точно определяться. Конструктор из приставок, суффиксов и окончаний позволяет русскому языку выращивать из одного заимствованного слова несколько смысловых единиц и распихивать их по разным полкам. Многие жалуются на то, что мы заимствуем слова, когда уже имеем собственный аналог, но на самом деле неологизмы не вытесняют их, а сосуществуют, создавая очень крутое преимущество - дефиницию термина без контекста. Слово «дистрибьютор» является более узким по отношению к «распространитель» и используется только в бизнесе. Так же соотносятся слова «супервайзер» и «наблюдающий» и «юзер» и «пользователь». Родное слово не замещается, а сохраняется, и это очень важно. Такие возможности нашего языка заставляют любить его еще сильнее.
Но потом я торчу на каком-то семинаре по стартапам и слышу фразу: «Коуч слушает ваш питч и дает фидбэк». И мне хочется посмеяться над этим, но я не могу понять, над чем именно. А потом моя девушка приглашает меня в «коворкинг на воркшоп», и я начинаю затяжной скандал на тему неуважения к родному языку. И опять не могу сформулировать, что именно мне не нравится в заимствованных словах. Их количество? Ну, в русском языке почти все слова заимствованы. Упоение, с которым молодые люди отказываются от родных слов и набивают свою лексику чужеземными? Но это нормально, когда ребенок не знает, что такое «облучок» и «бричка», но знает, что такое «драйвер» и «инсталляция». Потому что, блин, это XXI век.
Может я слоупок, но я понял, что меня бесит в заимствованиях совсем недавно - когда мы зашли в магазин по крафтингу. Все новые техники там назывались иностранными словами. Я хотел было пожурить продавщицу, но понял очевидную вещь - они все не имеют русского названия, потому что они придуманы не в России.
Мы говорим «писи», а не «ЭВМ», потому что проиграли технологическую гонку. Называем должности «продакт-менеджер» и «мерчендайзер», потому что плетемся в хвосте постиндустриального развития. Заказываем «Латте» и «Маккиато», потому что Старбакс развил три вида кофе до 20, а мы как продавали квас в желтых бочках, так и продаем.
Новые слова бесят меня, потому что они рассказывают о том, что мы ничего не вносим в мировую культуру.
Хотя вообще фиг знает, как к этому относиться. Так-то по хорошему борьба за чистоту языка - это глупая затея.
Любой язык всегда наполняется заимствованиями. Любой язык представляет для истории ту же ценность, что и многослойный грунт, копаясь в котором, можно понять, что здесь происходило. Пара суффиксов, которые вы употребляете каждый день, могут объяснить перемещение народов несколько веков назад. Слово, звук, фраза, конструкция, которая кажется нам обычной, может отчистить белое пятно в учебнике истории, которое не поддается археологии. Заимствования и неологизмы - это радиуглеродный анализ лингвистики, так почему некоторые люди начинают визжать, когда кто-то говорит «смузи»? Я - такой человек. И если вас тоже перекашивает от новомодных словечек, может быть, у нас с вами одни причины. Как бы разобраться в этом?
Когда я прихожу в кафе и мне предлагают «сэндвич», мне хочется сказать, как в том анекдоте: «есть же русское слово «бутерброд». Таким консерваторам, как я, стоит понять, что жизнь меняется, и сейчас назвать булку с котлетой, листом салата и помидоркой «маслохлеб» - это как минимум некорректно. Слово «сэндвич» пришло в язык вместе с новым блюдом, да и вообще, оно было бы более правильным даже 30 лет назад, когда советский человек называл «бутербродом» кусок хлеба с колбасой. Новые слова приходят с новым образом жизни, так в чем проблема?
Возможно, стоит наоборот увидеть в этом силу русского языка, который со своей сложной механикой словообразования определяет смысл слов более тонко. В нашем языке слова «продуцировать» и «продюссировать» будут жить в абсолютно разных областях и при этом очень точно определяться. Конструктор из приставок, суффиксов и окончаний позволяет русскому языку выращивать из одного заимствованного слова несколько смысловых единиц и распихивать их по разным полкам. Многие жалуются на то, что мы заимствуем слова, когда уже имеем собственный аналог, но на самом деле неологизмы не вытесняют их, а сосуществуют, создавая очень крутое преимущество - дефиницию термина без контекста. Слово «дистрибьютор» является более узким по отношению к «распространитель» и используется только в бизнесе. Так же соотносятся слова «супервайзер» и «наблюдающий» и «юзер» и «пользователь». Родное слово не замещается, а сохраняется, и это очень важно. Такие возможности нашего языка заставляют любить его еще сильнее.
Но потом я торчу на каком-то семинаре по стартапам и слышу фразу: «Коуч слушает ваш питч и дает фидбэк». И мне хочется посмеяться над этим, но я не могу понять, над чем именно. А потом моя девушка приглашает меня в «коворкинг на воркшоп», и я начинаю затяжной скандал на тему неуважения к родному языку. И опять не могу сформулировать, что именно мне не нравится в заимствованных словах. Их количество? Ну, в русском языке почти все слова заимствованы. Упоение, с которым молодые люди отказываются от родных слов и набивают свою лексику чужеземными? Но это нормально, когда ребенок не знает, что такое «облучок» и «бричка», но знает, что такое «драйвер» и «инсталляция». Потому что, блин, это XXI век.
Может я слоупок, но я понял, что меня бесит в заимствованиях совсем недавно - когда мы зашли в магазин по крафтингу. Все новые техники там назывались иностранными словами. Я хотел было пожурить продавщицу, но понял очевидную вещь - они все не имеют русского названия, потому что они придуманы не в России.
Мы говорим «писи», а не «ЭВМ», потому что проиграли технологическую гонку. Называем должности «продакт-менеджер» и «мерчендайзер», потому что плетемся в хвосте постиндустриального развития. Заказываем «Латте» и «Маккиато», потому что Старбакс развил три вида кофе до 20, а мы как продавали квас в желтых бочках, так и продаем.
Новые слова бесят меня, потому что они рассказывают о том, что мы ничего не вносим в мировую культуру.