Охреневание дона Хренаро
Стоит оглупить своего читателя и обоборомотить с ног до головы другого. Такого Достоевского, такой Толстой, такую Ахматову, такого А. Сорокина, такого Лимонова и т. д. Стоит оцепить своего читателя оцепенением, огорчением, стеснением, скорбью, беспамятством, нелюбознательностью, замешательством, беззащитностью перед неизвестностью, неизбывным страхом, неосуществимостью оторопевания, робостью, неловкостью, неаккуратностью и даже, возможно, хамством. И начать озираться, ища среди обывателей кого-нибудь поинтереснее. И впасть в очарование. Потому что все эти искатели здесь, рядом, оторопевают перед очухиванием, оголтевают перед обормотанием, озираются, обалдевают, утешают, гедонизируют, закабаляют и недопонимают. А знаешь, кто всего этого добивается? Мы сами.
Жалкие и маленькие людишки, оказавшиеся в психлечебнице. В психическом доме № 42, за окном которого обалдевают и озаряются в угаре околдовывания и завихрения. Вместе с мы. Кто ещё здесь может так вдохновенно возноситься? Лучшие люди? Слава? Свобода? Это всё в книгах. Для того чтобы выйти за эти стены, нужно их нарушить, потому что они защищены от окружающего мира, защищают от солнца и звёзд, а кроме солнца, звёзд и земли в их мире нет ничего. Пессимисты называли их мировыми писателями. Оптимисты огорчённо оголтевали и окорачивали их. Для всех этих заградотрядов, спецлагерей и гостиниц нужен только охранник. Охреневающий охранник. Который знает что делать. И всё. Нельзя быть большим и сильным, если рядом охреневший охранитель. Например, охранник, сидящий у меня в голове. Так что всё зависит от охраны. А это зависит только от тебя. Если ты этого захочешь. Охреней, охрипни, охрани, окружи, огради и огруди. Охрани от безумия. Огради от презрения. Порадуй. Облеготней. Чутче. Доверчивей. Напиши. Помни. Охрипни от охренения, оглянись на охамевших и обрадуйся, глядя на них. Не забудь прийти в себя на самом интересном месте. Охни и огрей всё, о чём они говорят. Утешай их и горячи их сердца. Поучи их свободе и радости. Огрей по хребтине! Не верь им ни на грош. За всё время, проведённое здесь (целая жизнь, Господи, половина жизни! в психическом доме № 42, рядом с тайным космонавтом Нагвальным и явным алконавтом Тональным!) мы ни разу не слышали их самодовольных речей. Ни единого слова. Ты видишь, обморочный ангел мой, я это понимаю. Я тоже охочусь за их мыслями, а когда я охочусь за мыслями охранников, они стреляют. Мои друзья, живущие в этих психушках, такие же охулвенники, только не настолько загипнотизированные, чтобы не отличить пуляющих охранников от пьяных алкашей. Мы тоже не понимаем, что творится вокруг. Только охранники отлично это понимают. Они не оторопевают, им оторопение заменило охранение и охраневание. (Хотя бы одно желание. Хоть одно крохотное желание охраны, которое можно было бы тут же выполнить. Взаправдашнее желание охранника. Ведь именно за этим они и пришли сюда, это их последнее желание, земной гвоздь программы, кровная часть программы смерти, второй акт погребения, снежный ком совершенства, к которому движется сознание.) Охраневание, охренотение, охранение. Дон Охранаро, дон Охранера, мщение Охранеру… ТЫ - Охранер, дон Окаянный! Сомбреро дона Сезаре, отороченное военной фуражкой. Стоящий у усыпальницы святого Мунго. Ужас Световида.
Охраните от охренения обормотов! В чём же дело? Погасите их фонари! Охраните от нас! Не дайте им озарить нас прожектором своей души! Гоните в шею охранников!
Жалкие и маленькие людишки, оказавшиеся в психлечебнице. В психическом доме № 42, за окном которого обалдевают и озаряются в угаре околдовывания и завихрения. Вместе с мы. Кто ещё здесь может так вдохновенно возноситься? Лучшие люди? Слава? Свобода? Это всё в книгах. Для того чтобы выйти за эти стены, нужно их нарушить, потому что они защищены от окружающего мира, защищают от солнца и звёзд, а кроме солнца, звёзд и земли в их мире нет ничего. Пессимисты называли их мировыми писателями. Оптимисты огорчённо оголтевали и окорачивали их. Для всех этих заградотрядов, спецлагерей и гостиниц нужен только охранник. Охреневающий охранник. Который знает что делать. И всё. Нельзя быть большим и сильным, если рядом охреневший охранитель. Например, охранник, сидящий у меня в голове. Так что всё зависит от охраны. А это зависит только от тебя. Если ты этого захочешь. Охреней, охрипни, охрани, окружи, огради и огруди. Охрани от безумия. Огради от презрения. Порадуй. Облеготней. Чутче. Доверчивей. Напиши. Помни. Охрипни от охренения, оглянись на охамевших и обрадуйся, глядя на них. Не забудь прийти в себя на самом интересном месте. Охни и огрей всё, о чём они говорят. Утешай их и горячи их сердца. Поучи их свободе и радости. Огрей по хребтине! Не верь им ни на грош. За всё время, проведённое здесь (целая жизнь, Господи, половина жизни! в психическом доме № 42, рядом с тайным космонавтом Нагвальным и явным алконавтом Тональным!) мы ни разу не слышали их самодовольных речей. Ни единого слова. Ты видишь, обморочный ангел мой, я это понимаю. Я тоже охочусь за их мыслями, а когда я охочусь за мыслями охранников, они стреляют. Мои друзья, живущие в этих психушках, такие же охулвенники, только не настолько загипнотизированные, чтобы не отличить пуляющих охранников от пьяных алкашей. Мы тоже не понимаем, что творится вокруг. Только охранники отлично это понимают. Они не оторопевают, им оторопение заменило охранение и охраневание. (Хотя бы одно желание. Хоть одно крохотное желание охраны, которое можно было бы тут же выполнить. Взаправдашнее желание охранника. Ведь именно за этим они и пришли сюда, это их последнее желание, земной гвоздь программы, кровная часть программы смерти, второй акт погребения, снежный ком совершенства, к которому движется сознание.) Охраневание, охренотение, охранение. Дон Охранаро, дон Охранера, мщение Охранеру… ТЫ - Охранер, дон Окаянный! Сомбреро дона Сезаре, отороченное военной фуражкой. Стоящий у усыпальницы святого Мунго. Ужас Световида.
Охраните от охренения обормотов! В чём же дело? Погасите их фонари! Охраните от нас! Не дайте им озарить нас прожектором своей души! Гоните в шею охранников!