Воспоминания афонского старца Николая (Генералова)
В журнале ieris-m встретил аудизапись беседы с афонским старцем Николаем (Генераловым)
http ://ieris-m.livejournal.com/216638.html
На мой вгляд очень интересный рассказ, предлагаю свою расшифровку этой беседы.
Дорогой батюшка! Вы просите меня рассказать о том, как я прибыл на Афон, когда, как стал монахом. И вообще о жизни моей на Афоне. А также: бывал ли я у святого старца, отца Паисия, или Порфирия. И прочее.
Ну, во-первых, это долгая история, да к тому же, я всё собираюсь обо всём этом как-нибудь написать более подробно. Но, увы, лень матушка не даёт мне этого сделать до сих пор. Да и то надо сказать: если писать всё как было, то получится очень нерадостная история, ибо на нашу долю выпал, я бы сказал, интересный и очень даже интересный отрезок времени.
Уходило старейшее поколение - старцы, которые жили ещё при святом старце Силуане. На их смену приехали другие монахи, уже с другими нравами, а мы приехали со своими недугами. А нас сменило новое поколение, и так далее.
Матерь Божия нас всех терпит, питает, греет, и надо сказать, несмотря на все наши недостатки, любит. О чём можно привести много и много примеров.
Ну что же, исполню вам послушание и совсем кратенько расскажу вам о своём житии-бытии здесь, у нас на Афоне.
Господи! Благослови сказать что-нибудь на пользу ближнему молитвами Богоматери и всех Твоих святых! Аминь!
С Божией помощью начну свой малограмотный рассказ, так как за эти годы я язык-то русский забыл и говорю, как слышите, с акцентом. Ну, во-первых, надо сказать, что на Афон я попал по благословению стариц, которые подвизались в наших краях. По их молитвам, по молитвам родных Господьа управил стопы моя на стезю монашескую. И вот как это случилось.
По милости Божией в наших краях проживали старицы, у которых окормлялась и наша семья. Это юродивая тётя Наталья, которая, кстати сказать, скончалась в возрасте 147 лет. Три сестры - Анисия, Матрона и Агафия, три родные сестры, которые отсидели в своё время за веру Православную в ссылках и по несколько раз. Это и Андрей Беленький, который посещал нас и другие. Но не будем о них говорить, потому что о них, о житии их вышла книга, которая так и называется «Три сестры». В этой книге есть и мои воспоминания с их рассказов, и они запечатлены на страницах этой книги. Сейчас готовится дополнительное издание и совсем недавно, в прошлом году, я послал свои воспоминания, которые всплыли, так сказать, и надеюсь, что и они войдут в новое издание.
И вот, наша семья, окормлялась у них. Мать часто ходила в храм, а из храма заходила к этим трём сёстрам, а иногда и к тёте Наталье. И она всё говорила, что необходимо. Мать никогда её не спрашивала ни о чём, она сама всё говорила, вот…
Так вот и случилось со мной. Я никогда не думал быть монахом, тем более священником. Жили, правда, мы в верующей семье, мать была глубоко верующая (я до сих пор, по милости Божией, желаю ещё ей здоровья) и отец. Жили, во-первых, не было литературы, так как были пожары, несколько раз горели мои родные, сгорали дома, был один молитвослов учебный и тот - без начала и конца.
В детстве я любил ходить славить Христа на Рождество. Мы ездили в храм Великим постом, ездили обычно на лошади. Отец насажает нас всех на сани, ночью едем в храм, к службе поспевали. Храм этот находился в 12 километрах от нашего дома. Отец Валентин там подвизался, о котором, кстати, сказать надо, в книге о трёх сёстрах тоже говорится о его житии. Святой жизни был человек. Отчитывал, надо сказать, бесноватых.
Вот мы ездили туда, причащались несколько раз в году. Когда подросли, мать говорила нам: «Вот надо было бы съездить в храм причаститься». И так, делая как бы одолжение матери, за послушание ездили. В это Новотомниково, которое в двенадцати километрах от нас было, ездил на велосипеде. В город Шацк - он от нас этот храм находился где-то в двадцати пяти километрах - ездили на автобусе обычно и там встречались с тётей Анисией часто, с тётей Аней, с Матроной. А тётя Матрона у нас (младшая сестра ихняя) жила, можно сказать, у нас месяцами. Потому что приходила собирать к нам грибы.
И вот в такой атмосфере мы жили. Вот я пошёл в армию, попал в Казахстан, в ракетные войска. Но, к счастью, ракет я, правда, не видел, так как меня по молитвам стариц (иначе никак это не объяснить) послали учиться на санинструктора. На медика, так сказать, в совсем другую дивизию. Там шесть месяцев мы проучились, снова вернулись в свои войска, но уже сержантами и санинструкторами. Служба была очень лёгкая, времени было предостаточно свободного. И вот походил уже дембель, и как все юноши я думал: «Ну что ж, поеду в деревню, останусь там и буду жить как все». Перед дембелем, как раз это было весной, шёл Великий пост, думаю: «Заодно и попощусь, и сгоню лишний вес». Вот, начал поститься, по снарядам лазить, по турникам, пришёл в форму, чтобы появиться на пляже в хорошем виде. Вот такие были мысли!
Но Господь судил иначе. Придя с армии, буквально через неделю, мать посетила вот эту самую юродивую тётю Наталью. И она ей, не обинуясь, сказала:
- Ольга Алексеевна! У тебя пришёл второй сын с армии, Николай.
Мать ей отвечает:
- Да, приш ёл.
Кстати сказать, я был четвёртым ребёнком, а всего нас было шестеро у родителей.
- Да, приш ёл, - говорит.
- Но вот скажи ему, чтобы он ко мне пришёл!
Мать пришла и вот объявляет мне:
- Николай! Тётя Наталья хочет тебя видеть!
Ну я уже знал о её прозорливости, знал о её возрасте, что она уже ветхая денми. И думаю:
- Ну нет, не тут-то было! Не для этого я два года пахал в советской армии! Не пойду ни к какой тёте Наталье, а буду заниматься своими делами!
И ходил на рыбалку, которую я с детства любил, ну и в клуб иногда захаживал. Помогал родным строить по дому. Но потом, не прошло и недели, на меня напала такая тоска, все мысли об этой тёте Наталье, обязательно надо идти (хоть по водам!) увидеть её. Но уже было стыдно как-то перед матерью, но поскольку я очень изворотливый всегда был, нашёл выход из положения и говорю матери:
- Мама! Ладно, не скорби, пойду! Схожу, утешу тебя, но только ты со мной не ходи.
А почему «не ходи»? Потому что, думаю, мало ли, что скажет - вроде бы у неё в голове всё может быть!
Ну и пошёл. А поскольку туда надо было ехать на двух автобусах, добираться, то я сначала заехал в Шацк, оттуда в Елтуново, где жили три сестры, в деревню. Пришёл к тёте Анисии, рассказываю:
- Вот, тётя Анисия, так и так, была мать у тёти Наталии, просит, чтобы я пришёл. Зачем меня беспокоит?
Ну, они меня успокоили, и тётя Анисия распорядилась:
- Агафья! - это была младшая сестра ихняя, - свози Николая к тёте Наталье!
И та с радостью согласилась. И конечно, духом они уже всё провидели и знали заранее всё.
И вот мы едем снова в Шацк, оттуда в Путятино автобусом. Приехали рано утром, прошли леском. Тётя Анисия… э… Матрона идёт радостная такая, весёлая! А я как овча на заколение влекусь, думаю: «Чего она там скажет, чего скажет? А может ещё и грехи все объявит вслух всех!» Вот, конечно, искушение бесовское.
Шли, шли, подходим к дому, постучались. Нам открыли послушницы тёти Натальи. Это была, как её… тётя Шура и другая, тётя Таня. Сейчас они уже преставились ко Господу, покойницы… Пришли, войдя в келью, слева от нас была небольшая кроватка, столик перед кроваткой стоял. Вот там покоилась тётя Наталья. Её подняли, она перекрестилась и говорит:
- Ну вот, слава Господу, Николай пришёл! А я, - говорит, - жду тебя уже целую неделю!
То есть она дала сразу же понять, что она молилась за меня целую неделю, чтоб Господь вразумил меня прийти к ней. Ну, прошёл я, сел на диванчик напротив неё, и началось что-то невероятное! Она, поскольку не было у ней зубов уже, старуха, шамкает зубами, и эти послушницы были как бы переводчицами. Только они её понимали, что она говорила. И говорит:
- Несите ему полотенце!
Полотенце благословляют, кладут в сумку.
- Несите сахар, несите то…
Чего только не нанесли в мою сумку! Хлеба там, всё, что было там дома, думаю, нанесли. Потом даже она кушала яичко, и осталось это яйцо, и это яйцо положили! А ещё что удивило всех, она взяла, перекрестила обыкновенным крестом, как бы благословила, и я поцеловал её руку. Когда целовал её руку, то она такая, как бы прозрачная была, всё до каппиляра просматривалось. Потому что, конечно, как детская и как старческая такая рука, как мощи, можно сказать. Вот… Но я конечно возмутился, к чему весь этот базар, к чему маскарад! И говорю тёте Тане и тёте Шуре:
- Спросите, чего она юродствует-то! К чему это, я никуда не собираюсь, а тут какие-то…
А, да! Когда она всё это давала, то приговаривала:
- У него длинная дорога, ему надо, ему всё это пригодится в дороге!
А я никуда не собирался, мне нравилась деревня моя, с лесами, с речкой, с озёрами. В общем у нас (мы жили на хуторе) в то время там было всего тринадцать домов. Всё было, и поэтому я никуда не собирался ехать. А она твердит:
- Ему дорога!
И вот, когда я спросил через своих переводчиц, они донесли… А тётя Шура или тётя Таня, не помню, говорит:
- Николай, Николай! Вот так не встречала тётя Наталья, как тебя, наверное, архиереем будешь!
Хм.. посмеялась!
- Ну спроси, чего она юродствует!
Вот её спрашивают:
- Тётя Наталья, чтобы это всё значило?
А та, говорит так резко:
- Так он же монахом будет!
Господи! Когда я услышал, что я буду монахом, то, конечно, у меня всё внутри перевернулось. Думаю: «Нет! Не будет по-твоему, а будет как я хочу! Никаких монашеств, никаких поездок!»
Ну вот, и довольно-таки не довольный …, не помню, поблагодарил я её, или не поблагодарил… Вскоре мы и оставили тётю Наталью и отправились - я в деревню, тётя Таня к себе домой.
Приехал, конечно, молчу как партизан, о чём мне сказано было… Думаю: «Нет! Будет по-моему, не по её!».
Но потом так случилось, попал в монастырь. Поехали мы, не помню, как то случилось. Просто были знакомые, которые ездили по монастырям. А тогда это было Золотое кольцо. Ехали на Ригу, оттуда ехали к отцу Тавриону в пустыньку. Там жили несколько дней. Потом ехали в Пёчоры, к отцу Иоанну Крестьянкину. Оттуда в Пюхтицы, в Вильнюс, вот…
Ну вот я поехал, поехал по монастырям. А почему поехал? А потому что мать тоже говорит:
- Николай! Ты сейчас с армии, отдохни пока. Вот едут по монастырям, может поедешь?
Ну, я согласился, дала мне триста рублей, как сейчас помню, теми, ещё брежневскими деньгами. Я поехал, побывал в монастырях, был у отца Тавриона в Вильнюсе, был у отца Иоанна. Был в Пюхтицах, в Москве походил по храмам и приехал. Приехал, это было, наверное, где-то в июне. А уже где-то в августе новая паломническая группа намечалась. Почему? Сейчас скажу. Тётя Анисия, поскольку (если кто прочитает книгу «Три сестры», там всё ясно) окормляла очень много девиц, которые проживали в тех сёлах… И вот эти девицы, поскольку были незамужние, все деньги, которые у них были, несли тёте Анисии и потом снаряжали кого-нибудь и везли эти деньги по монастырям, чтобы записать на вечность, на десять лет, своих родственников. Вот собралось много денег, к тому же тётя Анисия, тётя Гана и тётя Матрона сделали много свечей, несколько чемоданов, и надо был их свезти по монастырям - эти деньги и свечи. И вот предложили:
- Николай! Может ты возглавишь эту группу?
Ну, я говорю:
- Я свободный, мог бы, конечно. Тем более, что я уже знаком со всем этим.
И вот эта группа была готова. Когда увидел эту группу, чуть на ахнул, это наши певчие в основном с нашего храма Шацкого и старушки, которые некоторые были даже в зипунах… Вот, такие старомодные, с которым мне было даже стыдно ехать по Москве и по городам.
Ну ладно, забрали вещи, поехали. Приехали в Москву. Оттуда шли тогда хорошие поезда на Ригу, не было простых билетов, пришлось взять купейный. И вот мои старушки впервые оказались в таких условиях человеческих, так сказать, и всю ночь не спали бедняжки оттого, что стеснялись.
Ну ладно, приехали в Ригу, потом поехали к отцу Тавриону. Моим спутницам очень понравилось там, а не меня опять напала как бы тоска. Ну, это всё по молитвам тёти Натальи и тёти Анисии. Мне не терпелось быть в Печёрах. Они умоляли меня:
- Николай, куда ты нас оставляешь! Мы же малограмотные, даже прочитать не умеем! Как мы доберёмся без тебя назад?!
Ну, я их успокаивал. Говорю:
- Слушайте! Язык до Киева доведёт, Господь вас не оставит! Мне надо обязательно быть в Печёрах, в Печёрах встретимся.
И вот, несмотря на их слёзы и моления, я их оставляю и бегу к вокзалу. Прибегаю к вокзалу, электричка стоит на Ригу. Вбегаю, едем на Ригу. Приезжаю в Ригу, а поезд, который идёт на Печёры, через десять минут отходит. Подбегаю к одной проводнице, говорит:
- Всё забито.
Подбегаю к другой, говорит:
- Если вам не трудно, только до Выру есть свободное место. А после Выру вам придётся в тамбуре стоять.
Говорю:
- Ну что вы! Это же счастье!
Прыгаю в поезд, поезд трогается, и уже когда проехали, может десять километров, вот эта тоска спала, и я как бы внутренним голосом, таким…, это надо пережить, конечно, что вот сейчас ты едешь по назначению, всё хорошо.
Приехал я в Печёры, а в это время из Оренбурга приехал отец иеромонах Мисаил (Томин). Приехал, чтобы проситься с отцом Иоанном, так как он уезжал на Афон. Быть насельником на Афоне. Он меня не знает, я его не знаю. Никогда не встречались. И вот после литургии я подхожу к отцу Иоанну Крестьянкину, он даёт мне просфорочку, разговариваем.
- Николай! Ты чего приехал в монастырь?
- Да я, - говорю, - сам не знаю!
- Ну как так?! Может, послушником хочешь?
- Да вроде бы нет! А какая специальность?
Ну, я ему рассказал всё... И в это время вдоль нас проходит этот отец Мисаил (Томин). Украшением крест на нём, ряса. Останавливается и говорит:
- Отец Иоанн! Я хочу ехать в Пюхтицкий монастырь, никогда там не был. Может, вы найдёте мне спутника, поскольку я не переодеваюсь, хожу в рясе?
А это был, надо сказать, 1975 год.
- Хожу в рясе, поэтому, кто знает, беру такси.
А он говорит:
- Как же я не найду! Вот стоит твой попутчик! - на меня указывает.
- Николай! Ты же хочешь поехать в Пюхтицы?
- Да! Мне же туда надо целый чемодан свечей передать.
- Ну, вот и езжайте вместе, Бог благословит!
И вот я слежу за этим архимандритом, чтобы он меня не обманул. Думаю: «Впервые такое расстояние проехать на такси». Это же для меня вообще была роскошь. Не надо платить, во-первых, билеты, экономить деньги. А во-вторых, на такси такое дальнее расстояние, тогда для меня это было впервые. Ну вот, такси подошло, и мы выехали.
Едем, я сижу на последнем сидении, а отец Мисаил сидит рядом с водителем. И вдруг он начинает рассказывать водителю:
- Вот, есть возможность поехать на старый Афон. Я, - говорит, - по милости Божией еду скоро на Афон. Приехал проститься с отцом Иоанном. Сейчас еду в Пюхтицы. У меня в Оренбурге дом, сестра там живёт двоюродная, в доме. Не на кого оставить.
И прочее… И начал говорить об Афоне всякое, что было и что не было. И в общем, как обычно.
И когда я услышал об Афоне, что есть возможность на Афон поехать, то, можно даже сказать, что, не осознавая, я сам сказал себе: «Ну раз есть возможность поехать на Афон, и я поеду на Афон!»
И вот так, в такси, дал, можно сказать, обет поехать на Афон.
Приехали мы в Пюхтицы, матушка Варвара меня уже знала. Вот нынешняя Георгия матушка, которая в Иерусалиме, также меня знала уже тогда, потому что я там был несколько дней до этого. Он рассказал о себе, отец Мисаил, познакомились они. И вот матушка Варвара начала мне, так сказать, говорить:
- Коленька! Пожалуйста, поезжай в … как его… Оренбург! Смотри, батюшка уезжает на Афон, такая благодать, при церкви будешь работать!
Ну, я говорю:
- Не знаю, как получится!
Подпоясала меня пояском матушка. Матушке Георгии моргнёт (она была келейницей у ней), та несёт поясок.
- Коленька, - говорит, - будь уж монахом! Чего там, не смотри ты на девок!
- Матушка, ну как же?!
- Да ничего хорошего нет в замужней жизни!
Ну и прочее в этом тоне. Я умиляюсь только, вот была простота, да! И вот, помню, поехали мы с Пюхтиц. Я подпоясан пояском, чётки у меня в руках матушкины. Едем в Оренбург.