Памяти отца. Глава 2. Воспитание писателя
Одно из первых воспоминаний детства: папа пишет кандидатскую. Пишет, по пояс голый из-за бакинской жары. Так я и рос потом в атмосфере готовящихся и состоявшихся публикаций. Ну, разве что папа увез нас с мамой и сестрой из Баку в Смоленск.
Возвращаясь вечерами из энергоинститута, папа усаживался за письменный стол и придумывал схемы, которые потом описывал в статьях и монографиях. Идеями он щедро делился со своими аспирантами и дипломниками, и телефон в нашей квартире раскалялся от звонков: ученики что-то без конца спрашивали, папа что-то без конца растолковывал. За 13 с половиной лет на химкомбинате я придумал одно рацпредложение, внедрил его и убедился в его неработоспособности. Инволюция!
Вымахал я на полбашки выше папы, да вот мозги оказались куда как слабееОтцовские печатные труды откладывались в детском сознании со знаком плюс, хотя прочитать их я, конечно же, не мог. «Сашке приятного чтения!» - начертано папиной рукой на его книге «Нормирующие измерительные преобразователи электрических сигналов». Интегралы, синусы, дифференциалы - приятное чтение.
«Раз отец печатается, я тоже хочу и буду», - решилось в детской душе. Решилось, разумеется, не этими самыми словами, а на уровне смутных ощущений: «Воин услышал зов».
Правда, идти по папиным стопам я никак не мог - еще школьником трезво понимал, что в электронике полный дуб. А когда человек с зудом в ладонях не в силах написать научный текст, он садится за художественную прозу и публицистику. Чтоб глаголом жечь сердца людей, коль на большее не способен!
Когда в 1982 году я обзавелся квартирой, папа отдал мне свою старую пишущую машинку «Москва». В СССР это была редкость, и без машинки зуд в ладонях утолить было бы куда сложнее. А так - надубасил первые опусы, да и разослал по редакциям.
Возвращаясь вечерами из энергоинститута, папа усаживался за письменный стол и придумывал схемы, которые потом описывал в статьях и монографиях. Идеями он щедро делился со своими аспирантами и дипломниками, и телефон в нашей квартире раскалялся от звонков: ученики что-то без конца спрашивали, папа что-то без конца растолковывал. За 13 с половиной лет на химкомбинате я придумал одно рацпредложение, внедрил его и убедился в его неработоспособности. Инволюция!
Вымахал я на полбашки выше папы, да вот мозги оказались куда как слабееОтцовские печатные труды откладывались в детском сознании со знаком плюс, хотя прочитать их я, конечно же, не мог. «Сашке приятного чтения!» - начертано папиной рукой на его книге «Нормирующие измерительные преобразователи электрических сигналов». Интегралы, синусы, дифференциалы - приятное чтение.
«Раз отец печатается, я тоже хочу и буду», - решилось в детской душе. Решилось, разумеется, не этими самыми словами, а на уровне смутных ощущений: «Воин услышал зов».
Правда, идти по папиным стопам я никак не мог - еще школьником трезво понимал, что в электронике полный дуб. А когда человек с зудом в ладонях не в силах написать научный текст, он садится за художественную прозу и публицистику. Чтоб глаголом жечь сердца людей, коль на большее не способен!
Когда в 1982 году я обзавелся квартирой, папа отдал мне свою старую пишущую машинку «Москва». В СССР это была редкость, и без машинки зуд в ладонях утолить было бы куда сложнее. А так - надубасил первые опусы, да и разослал по редакциям.