Мать
83 года. Говорим по телефону. Всю жизнь, насколько я помню, она повторяла одну и ту же мантру "Политика - сплошная грязь".
Любые мои попытки в любые времена завести с ней речь "о политике" тут же наталкивались на эмоциональную стену, иногда крики. У нее, конечно, в таком возрасте букет болезней, аритмия, давление и проч. Поэтому я теперь стараюсь на эту почву не ступать.
(При том что ее младшая сестра, моя родная тетка, с которой она не разговаривает уже много лет, очень политизирована, но эта политизированность в общем-то сводится к мантре "крымнаш").
Был во френдленте чей-то (уже не помню чей) пост про то, как чья-то старая мать сказала "я никогда не поверю, что русские солдаты убивают детей и стариков!". Моя мне почти слово в слово сказала однажды то же самое.
В-общем, о политике мы не говорим. Один раз, уже недели две-три назад, она сама завела речь, совершенно очевидно пересказав сюжет с первого канала ТВ. Я рассвирепел и сказал, что я думаю об этом. В результате она согласилась, что первый канал врет, но добавила, что и "та сторона, конечно, тоже врет".
На мои возражения, что той стороной просто невозможно было бы сфальсифицировать такое количество свидетельств происходящего, она все равно упрямо повторяет "врут обе стороны".
Сегодня, когда говорили по телефону, я опять сорвался и рассказал про историю узника Бухенвальда, погибшего в Харькове под обстрелом в 92 года.
Она снова перешла в отрицание, говорит, что да, конечно, наше телевидение врет (хорошо, что на этот счет у нее сомнений уже нет). Но и та сторона врет. Фейки и там и там. И поскольку сразу после этого ее голос начинает звенеть, и я понимаю, что сейчас снова услышу про аритмию и давление, разговор на эту тему прекращаю.
Отец умер в июне 2014 года. После того, как все это началось в Украине, нить, связывавшая меня с ним, утончалась с каждым днем, моя энергия уходила в переживания о происходящем, и когда его забирали в больницу, я был уверен, что он выкарабкается, как уже случалось до этого и раньше. Но не был мысленно с ним, и он тогда не выкарабкался. И теперь я не хочу потерять мать в 2022 году, как потерял отца в 2014.
Поэтому я изо всех сил стараюсь не говорить с матерью о политике. Но когда я прекращаю разговор, у меня в голове крутятся ее слова "Правды нет ни с той, ни с другой стороны. Каждая сторона говорит то, что выгодно. А истина ВСЕГДА между".
И вдруг, как это часто бывает, настигает "мысль на лестнице". Мать родилась в 1939 году. Пережила блокаду. Как моя бабка вывозила ее и свою мать, мою прабабушку, через Ладожское озеро после прорыва блокады, как ее чуть не съела во время блокады людоедка, - это отдельная история. Из разряда семейной хроники.
И теперь мне хочется спросить ее, а что, в той истории, про блокаду, про то, что происходило с ней лично, - это тоже история, в которой нет правды? Что в рассказах о блокаде неплохо бы взять свидетельства немецких пропагандистов и учесть их точку зрения для полноты истины? И важно ли было учитывать "все точки зрения" той маленькой девочке, которая сосала разваренные в кипятке пластмассовые шарики, вынутые из разломанной игрушки и ела жмыхи для лошадей, которые мою бабку надоумила набрать побольше и принести домой еще до начала голода одна добрая и умная женщина, вместе с которой бок о бок они рыли окопы под Ленинградом? Было ли важно той девочке, что говорилось в немецкой прессе о происходящем в Ленинграде? Чтобы не упускать из виду "всю полноту картины"? Ведь врут обе стороны...
Но, наверное, я этого у нее никогда не спрошу.
Любые мои попытки в любые времена завести с ней речь "о политике" тут же наталкивались на эмоциональную стену, иногда крики. У нее, конечно, в таком возрасте букет болезней, аритмия, давление и проч. Поэтому я теперь стараюсь на эту почву не ступать.
(При том что ее младшая сестра, моя родная тетка, с которой она не разговаривает уже много лет, очень политизирована, но эта политизированность в общем-то сводится к мантре "крымнаш").
Был во френдленте чей-то (уже не помню чей) пост про то, как чья-то старая мать сказала "я никогда не поверю, что русские солдаты убивают детей и стариков!". Моя мне почти слово в слово сказала однажды то же самое.
В-общем, о политике мы не говорим. Один раз, уже недели две-три назад, она сама завела речь, совершенно очевидно пересказав сюжет с первого канала ТВ. Я рассвирепел и сказал, что я думаю об этом. В результате она согласилась, что первый канал врет, но добавила, что и "та сторона, конечно, тоже врет".
На мои возражения, что той стороной просто невозможно было бы сфальсифицировать такое количество свидетельств происходящего, она все равно упрямо повторяет "врут обе стороны".
Сегодня, когда говорили по телефону, я опять сорвался и рассказал про историю узника Бухенвальда, погибшего в Харькове под обстрелом в 92 года.
Она снова перешла в отрицание, говорит, что да, конечно, наше телевидение врет (хорошо, что на этот счет у нее сомнений уже нет). Но и та сторона врет. Фейки и там и там. И поскольку сразу после этого ее голос начинает звенеть, и я понимаю, что сейчас снова услышу про аритмию и давление, разговор на эту тему прекращаю.
Отец умер в июне 2014 года. После того, как все это началось в Украине, нить, связывавшая меня с ним, утончалась с каждым днем, моя энергия уходила в переживания о происходящем, и когда его забирали в больницу, я был уверен, что он выкарабкается, как уже случалось до этого и раньше. Но не был мысленно с ним, и он тогда не выкарабкался. И теперь я не хочу потерять мать в 2022 году, как потерял отца в 2014.
Поэтому я изо всех сил стараюсь не говорить с матерью о политике. Но когда я прекращаю разговор, у меня в голове крутятся ее слова "Правды нет ни с той, ни с другой стороны. Каждая сторона говорит то, что выгодно. А истина ВСЕГДА между".
И вдруг, как это часто бывает, настигает "мысль на лестнице". Мать родилась в 1939 году. Пережила блокаду. Как моя бабка вывозила ее и свою мать, мою прабабушку, через Ладожское озеро после прорыва блокады, как ее чуть не съела во время блокады людоедка, - это отдельная история. Из разряда семейной хроники.
И теперь мне хочется спросить ее, а что, в той истории, про блокаду, про то, что происходило с ней лично, - это тоже история, в которой нет правды? Что в рассказах о блокаде неплохо бы взять свидетельства немецких пропагандистов и учесть их точку зрения для полноты истины? И важно ли было учитывать "все точки зрения" той маленькой девочке, которая сосала разваренные в кипятке пластмассовые шарики, вынутые из разломанной игрушки и ела жмыхи для лошадей, которые мою бабку надоумила набрать побольше и принести домой еще до начала голода одна добрая и умная женщина, вместе с которой бок о бок они рыли окопы под Ленинградом? Было ли важно той девочке, что говорилось в немецкой прессе о происходящем в Ленинграде? Чтобы не упускать из виду "всю полноту картины"? Ведь врут обе стороны...
Но, наверное, я этого у нее никогда не спрошу.