(no subject)
Жила-была девушка. Ей было немногим более 20 лет, и не было в ней ничего особенного и выдающегося. Это-то, прямо скажем, девушку сильно беспокоило. Ее просто швыряло из стороны в сторону в поисках чего-то необыкновенного, такого, чтобы все увидели и ахнули: вот она какая, девушка-то наша, оказывается! Но, опять же, чего ходить вокруг да около, -ума у девушки не было. Это если объективно. Сама-то она, разумеется, так не считала. И поэтому возникали у сией особы серьезные проблемы в общении с людьми. Девушка считала, что она умнее всех. А прочее население планеты просто вертится у нее под ногами, мешая строить грандиозные планы и уж тем более осуществлять их. Она была уверена, что все хотят ей зла, что все обидеть ее хотят, что все ее ненавидят, тупые мелкие людишки. Однажды с девушкой заговорила некая Н., задала ей строгий вопрос. Что бы вы думали, девушка немедленно разрыдалась, закрыв лицо руками. Надо заметить, девушка все же была пьяна. Но не так чтобы очень уж сильно. Вообще выпить-то она любила, да. Потому что когда-то использовала питие алкоголя в качестве визитной карточки для того, чтобы войти в брутальные мужские компании в качестве подружки. Девушке это казалось необычным и стильным. Равно как и бритье головы. И вот шаталась она такая распрекрасная, с бритой башкой и бутылкой пива. Хотя, по большому-то счету, в гробу девушка видала это пиво. И водку. И любимые ею в последнее время джин и виски. И уж тем более то жуткое абхазское вино, которое больше походило на сыворотку правды, и девушка очень долго страдала, силясь припомнить, что же она рассказывала своему собутыльнику, что-то такое, с интимно-гинекологическим оттенком.
Девушка долгое время не любила свое отражение в зеркале. В раннем возрасте - по вполне объяснимым причинам, многие девочки страдают из-за того, что у них веснушки, наивное выражение лица и полное отсутствие вызывающе-притягательного взгляда из арсенала опытных самок. Потом понеслись эксперименты с макияжем и цветом волос. Потом наша девушка заметно так потолстела. А потом, чуть погодя, она вдруг страшно полюбила свое неправильное лицо с нетипичным, некрасивым профилем, плохой кожей и бессмысленно смотрящими глазами. И даже краситься перестала. И бралась за косметику только в какие-то непростые жизненные периоды, когда глядеться в зеркало становилось невыносимо страшно, когда ей знать не хотелось того человека, которого она там видела, и приходилось мазать, мазать тональным кремом это ненавистное лицо, и чернить подводкой глаза, и снова протыкать новые дырки в ушах, в лице, вставлять серьги, закрываться челкой. Хотя, по сути, серьезных причин тому не было никогда. Но не забываем - девушка активно стремилась выделяться. И совсем необязательно прилюдно. Ей хватало самой себя. Поплачет перед тем же пресловутым зеркалом, поговорит с ним, пожалеет себя, и вроде как-то легче.
Но кому интересна внешность этой нехудой, широкоплечей дамы, если сама по себе она сволочь. Редкостной дрянью была наша девушка. Врала на каждом шагу (потому что считала себя самой умной). Часто она хваталась за голову, понимая, что из того, что она насочиняла, ей теперь ни за что не выпутаться. И когда ее обличали во лжи, то девушка, глядя в глаза собеседнику, говорила, что а)ее неправильно поняли, она имела в виду то-то и то-то; б)тот, кто обвиняет ее во вранье, сам врет, "а меня-то ты сто лет знаешь, я бы не стала тебе врать, никогда-никогда". Говорить за глаза гадости, а в лицо человеку, о котором говорила, - искренне улыбаться. Девушка была необыкновенной подлости существом.
Приобретя себе массу разнообразных болезней, которыми обладают многие товарищи, любящие непомерно много пить, сутками лежать,пялясь в монитор, не шевелиться никогда без особого повода, доводить себя по мелочам до истерик, девушка, конечно, по врачам особо ходить не стремилась. Потому что лень. И страшно. Вы же понимаете - очереди в больнице. Очередь - это люди. Упаси всевышний с ними разговаривать. Они недоброжелательны и глупы. А еще - врачи. Те еще гады. Они же обязательно будут издевательски упрекать девушку в том, что она довела себя до такого состояния (вот тут, надо сказать, девушка опасалась небезосновательно, ей приходилось сталкиваться с подобным. Например, врач в платной, недешевой больнице, с тяжким вздохом сказала ей: "Ну, раз ты у нас такая глупая дурочка, и не можешь следить за собой...", а в другом, тоже негосударственном учреждении, мужчина в белом халате, перед тем, как подействовал наркоз, читал длинную лекцию по поводу шрамов на руках девушки, и по поводу того, что живет она, судя по всему, неправильно. Что касается похода к психиатру, то тут девушка вообще отказывается вспоминать, как она тряслась от слез в коридоре после посещения сего специалиста). Вы, должно быть, заметили, что девушка хорошо запоминала обиды, унижения и неприятные ситуации, чтобы при случае доказать, что у нее есть повод жаловаться на жизнь.
Девушка любила мечтать о своем светлом будущем, когда ее настигнет всеобщее признание и мировая слава. Она училась то на историка, то на юриста, то на режиссера, то на дизайнера, то на художника, то занималась музыкой, но ничего из этого не выходило. Нетрудно догадаться, что причина лишь одна - девушку окружали непроходимые тупицы, желавшие ей зла. И преподаватели, и одногруппники. При всем при том ну никак нельзя сказать, что девушка с трудом ладила с товарищами по учебе. Нет, ее любили и неплохо принимали, обширные тусовки, и всё как положено. Любили за язвительные шуточки, простецкое поведение, легкое отношение ко всему. Только девушка-то во всех видела исключительно исчадий ада, строящих козни за ее спиной. И, лицемерно приветствуя "друзей", каждый раз оценивала их заново - кто как разоделся сегодня, кто с кем пришел, у кого дырка на носке. Ложь и фальшь, выпивка, нервный сон где попало.
Нельзя сказать, что так с ней было всегда. Случалось такое, что девушке действительно было хорошо и легко с людьми, и она искренне с ними общалась, от всей своей широкой души, забитой чем попало.
А потом получалось так, что с девушкой происходили вещи, которые она, безусловно, заслуживала. И каждый раз, охуевая от того, как ей нелегко пришлось, девушка жалела себя, задавалась вопросами типа "за что мне это, я же такая хорошая".
Как-то девушка разговаривала с матерью о будущем, а точнее - об очередном юноше, опрометчиво связавшимся с девушкой. Мать спрашивала: "А не могла бы ты найти себе кого-то, кто не алкоголик, пытавшийся покончить с собой?". Мама, таких нет, думала девушка, сидя на коричневом диване в углу темной, рыже-бордовой комнаты, залитой всполохами тусклого света фонарей за окном. Тут было бы вернее уточнить - девушке других не надо было. Это неинтересно же. Социальное благополучие - дерьмовый фактор для выбора спутника жизни.
Ей действительно пришлось нелегко, но не до такой степени. Терпимо. Она переносила более серьезное унижение, насилие, но ей всегда казалось, что найдется, где спастись. И даже в чужом, убийственно ненавистном городе, ей помогли, и она устроила из этого целую трагедию. Девушка хотела, чтобы ее встречали с траурными венками. Ей не хватало только черной вуали и прекрасных исплаканных глаз, и прочего декаданса. Хотя роль жертвы ей не удалась, потому что она изрядно подпортила жизнь людям, которые ей помогли, а также создала непрезентабельную репутацию тем, кто ее подвел. Девушка старалась. Она не врала, и, в общем-то, не сильно приукрашивала. Она просто должна была молчать об этом. Но - не забываем! Роль жертвы была бы неполной без эффектных подробностей произошедшего.
Девушка сделала вид, что она все осознала и сделала выводы. Она всем объявила, что начинает новую жизнь (опять?!), и бросила учебу. Ей действительно нужно было работать. На то появились серьезные причины, и семейные, и ее личные. Но она понимала, что это просто очередной этап последовательного разрушения ее нестабильного существования.
И она очень хотела, чтобы ее не жалели и не убеждали в том, что она якобы хорошая и славная. Она все про себя понимала. И надеялась, что, может быть, когда-нибудь, сможет стать другой. Что-то еще может случиться.
Она осознавала, что должна измениться хотя бы ради человека, которого любит. И точно так же осознавала, что пафосные речи еще никого не спасали.
Девушка всегда любила поговорить о себе. Ведь доверительно рассказывать о собственной сущности нелицеприятные вещи - признак великого ума. Нет?! Как так - нет?!
Девушка долгое время не любила свое отражение в зеркале. В раннем возрасте - по вполне объяснимым причинам, многие девочки страдают из-за того, что у них веснушки, наивное выражение лица и полное отсутствие вызывающе-притягательного взгляда из арсенала опытных самок. Потом понеслись эксперименты с макияжем и цветом волос. Потом наша девушка заметно так потолстела. А потом, чуть погодя, она вдруг страшно полюбила свое неправильное лицо с нетипичным, некрасивым профилем, плохой кожей и бессмысленно смотрящими глазами. И даже краситься перестала. И бралась за косметику только в какие-то непростые жизненные периоды, когда глядеться в зеркало становилось невыносимо страшно, когда ей знать не хотелось того человека, которого она там видела, и приходилось мазать, мазать тональным кремом это ненавистное лицо, и чернить подводкой глаза, и снова протыкать новые дырки в ушах, в лице, вставлять серьги, закрываться челкой. Хотя, по сути, серьезных причин тому не было никогда. Но не забываем - девушка активно стремилась выделяться. И совсем необязательно прилюдно. Ей хватало самой себя. Поплачет перед тем же пресловутым зеркалом, поговорит с ним, пожалеет себя, и вроде как-то легче.
Но кому интересна внешность этой нехудой, широкоплечей дамы, если сама по себе она сволочь. Редкостной дрянью была наша девушка. Врала на каждом шагу (потому что считала себя самой умной). Часто она хваталась за голову, понимая, что из того, что она насочиняла, ей теперь ни за что не выпутаться. И когда ее обличали во лжи, то девушка, глядя в глаза собеседнику, говорила, что а)ее неправильно поняли, она имела в виду то-то и то-то; б)тот, кто обвиняет ее во вранье, сам врет, "а меня-то ты сто лет знаешь, я бы не стала тебе врать, никогда-никогда". Говорить за глаза гадости, а в лицо человеку, о котором говорила, - искренне улыбаться. Девушка была необыкновенной подлости существом.
Приобретя себе массу разнообразных болезней, которыми обладают многие товарищи, любящие непомерно много пить, сутками лежать,пялясь в монитор, не шевелиться никогда без особого повода, доводить себя по мелочам до истерик, девушка, конечно, по врачам особо ходить не стремилась. Потому что лень. И страшно. Вы же понимаете - очереди в больнице. Очередь - это люди. Упаси всевышний с ними разговаривать. Они недоброжелательны и глупы. А еще - врачи. Те еще гады. Они же обязательно будут издевательски упрекать девушку в том, что она довела себя до такого состояния (вот тут, надо сказать, девушка опасалась небезосновательно, ей приходилось сталкиваться с подобным. Например, врач в платной, недешевой больнице, с тяжким вздохом сказала ей: "Ну, раз ты у нас такая глупая дурочка, и не можешь следить за собой...", а в другом, тоже негосударственном учреждении, мужчина в белом халате, перед тем, как подействовал наркоз, читал длинную лекцию по поводу шрамов на руках девушки, и по поводу того, что живет она, судя по всему, неправильно. Что касается похода к психиатру, то тут девушка вообще отказывается вспоминать, как она тряслась от слез в коридоре после посещения сего специалиста). Вы, должно быть, заметили, что девушка хорошо запоминала обиды, унижения и неприятные ситуации, чтобы при случае доказать, что у нее есть повод жаловаться на жизнь.
Девушка любила мечтать о своем светлом будущем, когда ее настигнет всеобщее признание и мировая слава. Она училась то на историка, то на юриста, то на режиссера, то на дизайнера, то на художника, то занималась музыкой, но ничего из этого не выходило. Нетрудно догадаться, что причина лишь одна - девушку окружали непроходимые тупицы, желавшие ей зла. И преподаватели, и одногруппники. При всем при том ну никак нельзя сказать, что девушка с трудом ладила с товарищами по учебе. Нет, ее любили и неплохо принимали, обширные тусовки, и всё как положено. Любили за язвительные шуточки, простецкое поведение, легкое отношение ко всему. Только девушка-то во всех видела исключительно исчадий ада, строящих козни за ее спиной. И, лицемерно приветствуя "друзей", каждый раз оценивала их заново - кто как разоделся сегодня, кто с кем пришел, у кого дырка на носке. Ложь и фальшь, выпивка, нервный сон где попало.
Нельзя сказать, что так с ней было всегда. Случалось такое, что девушке действительно было хорошо и легко с людьми, и она искренне с ними общалась, от всей своей широкой души, забитой чем попало.
А потом получалось так, что с девушкой происходили вещи, которые она, безусловно, заслуживала. И каждый раз, охуевая от того, как ей нелегко пришлось, девушка жалела себя, задавалась вопросами типа "за что мне это, я же такая хорошая".
Как-то девушка разговаривала с матерью о будущем, а точнее - об очередном юноше, опрометчиво связавшимся с девушкой. Мать спрашивала: "А не могла бы ты найти себе кого-то, кто не алкоголик, пытавшийся покончить с собой?". Мама, таких нет, думала девушка, сидя на коричневом диване в углу темной, рыже-бордовой комнаты, залитой всполохами тусклого света фонарей за окном. Тут было бы вернее уточнить - девушке других не надо было. Это неинтересно же. Социальное благополучие - дерьмовый фактор для выбора спутника жизни.
Ей действительно пришлось нелегко, но не до такой степени. Терпимо. Она переносила более серьезное унижение, насилие, но ей всегда казалось, что найдется, где спастись. И даже в чужом, убийственно ненавистном городе, ей помогли, и она устроила из этого целую трагедию. Девушка хотела, чтобы ее встречали с траурными венками. Ей не хватало только черной вуали и прекрасных исплаканных глаз, и прочего декаданса. Хотя роль жертвы ей не удалась, потому что она изрядно подпортила жизнь людям, которые ей помогли, а также создала непрезентабельную репутацию тем, кто ее подвел. Девушка старалась. Она не врала, и, в общем-то, не сильно приукрашивала. Она просто должна была молчать об этом. Но - не забываем! Роль жертвы была бы неполной без эффектных подробностей произошедшего.
Девушка сделала вид, что она все осознала и сделала выводы. Она всем объявила, что начинает новую жизнь (опять?!), и бросила учебу. Ей действительно нужно было работать. На то появились серьезные причины, и семейные, и ее личные. Но она понимала, что это просто очередной этап последовательного разрушения ее нестабильного существования.
И она очень хотела, чтобы ее не жалели и не убеждали в том, что она якобы хорошая и славная. Она все про себя понимала. И надеялась, что, может быть, когда-нибудь, сможет стать другой. Что-то еще может случиться.
Она осознавала, что должна измениться хотя бы ради человека, которого любит. И точно так же осознавала, что пафосные речи еще никого не спасали.
Девушка всегда любила поговорить о себе. Ведь доверительно рассказывать о собственной сущности нелицеприятные вещи - признак великого ума. Нет?! Как так - нет?!