обязано своим существованием предшествующему
Кормак Маккарти "Кровавый меридиан". Это как взяли романтический эпос середины XIX века (непременно упоминается Герман Мелвилл и "Моби Дик", хотя не меньше подходит и "Белый бушлат"), скомпилировали его с модернисткой техникой нарратива (Уильям Фолкнер в прозе, Эдвард Каммингс в поэзии) и опрокинули это в стихию конца XX века - с его постмодерном, насилием и критикой мыслительных стратегий (от Чарлза Буковского и Уильяма Берроуза до "Апокалипсиса сегодня" Френсиса Копполы). Главное: речь не о пошлой / безумной эклектике, а о слиянии потоков представления и анализа действительности (и того, что за неё принимаем).
Смешно вспомнить, что по первым анонсам думал что это нечто вроде рассказа Борхеса из "Всемирной истории преступлений", развёрнутого в роман. Впрочем, новелла аргентинского библиотекаря наверное всё же учитывалась автором.
Читать тяжело, местами страшно. Концовку пока ещё не понял, тем более - эпилог.
Можно выставить литературный термин "магический реализм" с сильным искусом прилагательное заменить на "сатанинский". И параллель со "Старикам здесь не место" (да и противостояние): Бога (как принцип, потому и с большой буквы) отродясь не было на мексикано-американском пограничье, одни лихие люди. За ними же шла Цивилизация, и поступь её тяжела...
Кроме мировозренческой проблематики, которая пусть и не блещет оригинальностью идей, но занимает формой представления, интересны этнографические мотивы: Мексика как совершенно павшее государство, наследия разных народов, безличные энергии переходов и боёв. К сожалению, об этом жирном куске американской истории у нас известно крайне мало.
Какие-то очень отдалённые сближения можно ощутить из современных российских авторов (которых знаю) только у Алексея Иванова "Сердце Пармы". Да ещё у энтузиастов революции (что только на первый взгляд странно, а не деле вполне органично) - Андрей Платонов с "Чевенгуром" и Всеволод Иванов "Бронепоезд 14-69". Знающие отечественную литературу наверняка более полный список представят.
На чтение романа Маккарти наложились два просмотренных в эти дни фильма: "Семь" Дэвида Финчера и "Людоед" Энтонии Бёрд. Первый - тяжело и серьёзно, второй - фактически пародийно. Тем не менее прозвучали чуть ли не в унисон. Общее - насилие и творимое людьми сверхестественное.
Смешно вспомнить, что по первым анонсам думал что это нечто вроде рассказа Борхеса из "Всемирной истории преступлений", развёрнутого в роман. Впрочем, новелла аргентинского библиотекаря наверное всё же учитывалась автором.
Читать тяжело, местами страшно. Концовку пока ещё не понял, тем более - эпилог.
Можно выставить литературный термин "магический реализм" с сильным искусом прилагательное заменить на "сатанинский". И параллель со "Старикам здесь не место" (да и противостояние): Бога (как принцип, потому и с большой буквы) отродясь не было на мексикано-американском пограничье, одни лихие люди. За ними же шла Цивилизация, и поступь её тяжела...
Кроме мировозренческой проблематики, которая пусть и не блещет оригинальностью идей, но занимает формой представления, интересны этнографические мотивы: Мексика как совершенно павшее государство, наследия разных народов, безличные энергии переходов и боёв. К сожалению, об этом жирном куске американской истории у нас известно крайне мало.
Какие-то очень отдалённые сближения можно ощутить из современных российских авторов (которых знаю) только у Алексея Иванова "Сердце Пармы". Да ещё у энтузиастов революции (что только на первый взгляд странно, а не деле вполне органично) - Андрей Платонов с "Чевенгуром" и Всеволод Иванов "Бронепоезд 14-69". Знающие отечественную литературу наверняка более полный список представят.
На чтение романа Маккарти наложились два просмотренных в эти дни фильма: "Семь" Дэвида Финчера и "Людоед" Энтонии Бёрд. Первый - тяжело и серьёзно, второй - фактически пародийно. Тем не менее прозвучали чуть ли не в унисон. Общее - насилие и творимое людьми сверхестественное.