Список книг на жизнь. «Прочитанное отметить галочкой» или «После прочтения сжечь»
Представьте, что вы прилетаете в новый город. Чтобы самим увидеть его главные, существенные особенности, вы заказываете экскурсию: неизменный, четкий маршрут. Но каждый знает, что, для того чтобы по-настоящему познакомиться с городом, нужно проложить свои маршруты, найти свои любимые места, самому открыть «привычки» города, которые делают его особенным и непохожим на другие.
Сродни таким экскурсиям по неизведанным информационным пространствам для нас - многочисленные хитпарады, премии, перечни, которые окружают нас: списки литературы по теме, 100 лучших фильмов мира, 10 обязательных для посещения пивных Праги и т.д. Такие сегодня составляют по любому поводу, кто угодно и где угодно. Список книг, которые «должен прочитать каждый образованный человек», можно найти в Интернете с равным успехом на сайте для домохозяек, страничке известного блогера и уж конечно в любой уважающей себя социальной сети. Это непременная черта организации информационного пространства вокруг, настоящий феномен современной культуры.
При всей широкой распространенности списков в культурной жизни любого уровня (вспомним героя произведения Э. Лу «Наивно. Супер», который самые существенные моменты своей жизни организовывал в списки-перечни) у книжных - есть свои особенности и свои проблемы. По одному и тому же городу можно ходить с очень разными целями. Когда же город охватывает огромное пространство и все разрастается, нужно осознавать свои силы и выбирать места посещения точнее. Это одна из важных проблем. Она связана с тенденцией к спецификации в научном и не только знании. Эта спецификация создает очень важную общую проблему - недостаток обобщающего взгляда. До него теперь надо преодолеть все большую пропасть от многочисленных отдельных разработок. Теперь нам не обойтись без специальных списков литературы по определенной теме, которые очень помогают не утонуть в огромном количестве окружающей информации. Обобщающие же подборки книг лишь пунктирными линиями через определенные точки намечают маршрут освоения как можно большей территории.
Так, И. Бродский во времена своего преподавания в Америке оказался неудовлетворен общем уровнем подготовки, гуманитарным базисом студентов и предложил им свой список книг, без которых, с его точки зрения, невозможно было адекватное освоение материала в его время. Этот список оказался на удивление небольшим, но там были отмечены такие значительные вехи, как: «Илиада», «Исповедь» Августина, «Гамлет», «Фауст». Семимильными шагами составитель приводил читателей к современности, к Карлу Попперу.
Этот пример показывает другую проблему составления таких общих «экскурсий». При всей бесспорности большой части пунктов предложенного Бродским перечня у любого другого составителя аналогичного списка возникнут вопросы и возражения: почему указан К. Поппер, а не Б. Рассел, почему Ф.М. Достоевский, а не Л.Н. Толстой, почему нет «Гаргантюа и Пантагрюэля»... Многое в таких списках зависит от индивидуальной интерпретации пространства, по которому хотят проложить маршрут.
В случае тематической подборки у того, кто выбрал ее для себя в качестве проводника, могут возникнуть вопросы: «А нужно ли мне это? А это ли мне нужно?». А у тех, кому предложен второй вариант руководства должна быть очень
большая степень доверия к составителю, или этот список тут же потеряет для них ценность. Во втором случае список
очень много говорит о его составителе.
У детей и их родителей в школе, кстати, довольно часто возникают вопросы и одного, и другого плана по отношению к школьной программе и к программе по литературе, в частности. Нередко они основаны на вполне здравом представлении о том, что книги, особенно художественная литература, - это не только знание в чистом виде, но это еще сложный комплекс смыслов «между строк», личных представлений каждого автора о мире в целом и о конкретных темах, норм и ценностей разных эпох, поколений, стран и народов. И конкретная подборка произведений из мировой литературы может сработать в конкретном направлении.
Такая совокупность может стать заряженной, может нести в себе сильный эмоциональный или идеологический посыл. Таким образом на первый план выходит проблема цели составления того или иного списка. Чего хочет добиться его автор? Если он ставит перед собой задачу воспитать человека-строителя, то наверняка в списке обнаружится «Робинзон Крузо» Дефо, обладающий невероятной созидательной силой. А если он хочет окунуть человека в дебри глубоких и тонких психологических переживаний, провести его через страдания и столкнуть с опытом саморазрушения, то наверняка не забудет упомянуть «Идиот» Достоевского.
Смогут ли гармонично уживаться друг с другом эти великие книги? Как причудливо могут соединиться столь разные художественные миры и герои? Равновеликие книги могут формировать подчас противоположное мировоззрение. Поэтому очень большой проблемой становится вопрос, кому писать такие списки.
Ведь их можно использовать во благо. Например, бывший премьер-министр В.В. Путин в начале года в статье «Россия: национальный вопрос» предложил составить для детей список из 100 книг, которые они должны были прочитать за время обучения в школе. Это предложение в статье появилось в связи с рассуждениями о необходимости консолидации общества и создании в этой связи «культурного канона». Точно подмечена возможная объединяющая роль литературы. Но тут вновь возникает вопрос о том, кто будет создавать этот канон и что он под ним понимает.
Содержание списка определяется множеством параметров, среди которых и конкретная идея составителя, и широта охвата материала. Параметры, конечно, взаимосвязаны.
Глобально списки книг можно поделить на национальные и международные. Нужно сказать, что и «всемирные» перечни отличаются в зависимости от того, где они составлены, так как в конечном счете представляют местный взгляд на мировую литературу. Так, если открыть список «лучших книг» на одном из испанских порталов, где нет ярко выраженной социальной или идеологической ориентации и где пользователи сети предлагают списки для публичного голосования, мы увидим Маркеса или Сервантеса гораздо ближе к первойстрочке, чем в аналогичных списках американского еженедельника Newsweek. А по данным французской Le Monde высокие позиции займут Пруст и Камю. И все равно, читая аналогичные списки, составленные в разных странах, выредко увидите незнакомые имена и названия. И в том же Newsweek вы обнаружите «Войну и мир» на первом месте.
Так что стремление выработать единый культурный литературный канон очевидно существует не только на национальном уровне. И идет это стремление вовсе не сверху, а является распространенной реакцией на современную информационно-образовательную ситуацию. В поисках разнообразных списков книг каждый день «гуглят» не только школьники. Сама по себе потребность в таком составленном кем-то перечне говорит о том, что школьное образование с чем-то не справилось: оно не дало начальные знания, не научило самостоятельно ориентироваться.
Предложение ввести списки книг для самостоятельного чтения выглядит как снижение планки. Все, что требуется от ученика, - поставить галочки напротив пунктов списка, просто «проглотить» определенное количество книг, чтобы они смогли сработать изнутри, зачастую неосознанно для самого ученика. А для другой стороны это во многом снятие с себя ответственности. Это представляется порочным путем. В конечном счете тот, кто научит читать на примере «скучной», ограниченной школьной программы сделает гораздо больше, чем тот, кто даст список книг для «свободного», самостоятельного чтения. Умение читать дает свободу дальнейшего выбора. И в этом смысле это гораздо более
демократичное решение проблемы.
Вспомним роман Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Интересен принцип отбора книг, который писатель предложил в своей антиутопии. Чтобы сохранить и пронести литературу через темные времена, члены интеллектуальной оппозиции заучивали книги наизусть. У каждого такого человека был свой роман, трактат или просто одна глава на сохранении. И они становились настоящими живыми книгами. Друг о друге они говорили так: «Я - это “Республика” Платона. А Марка Аврелия хотите почитать? Мистер Симмонс - Марк Аврелий». Если бы вы встретили такую «книгу», вы смогли сказать, что она не должна входить в какой-то там список? Только из таких произведений, чье существование продолжается через человеческую жизнь, которые «не горят» в том смысле, что могут быть сожжены, но не умрут, может состоять книжный канон.
Маркевич Мария Вячеславовна, выпускающий редактор