Староверы Нового Света
В 2011 году Ольга Геннадьевна Ровнова и Петр Маркович Алешковский побывали в старообрядческих общинах Уругвая и Аргентины.
Ольга Ровнова: Когда говорят о русском языке за рубежом, то прежде всего имеют в виду современный литературный вариант. Не все отдают себе отчет в том, что язык имеет две разновидности: литературную и диалектную. Когда мы учим или преподаем язык, то мы, естественно, преподаем первую его разновидность. Диалектный вариант - тот, на котором говорила и говорит русская деревня. Та часть нашей интеллигенции, которая вынуждена была покинуть страну после революции, сохранила в употреблении литературный язык, а крестьянская эмиграция, большую часть которой составляли старообрядцы, сохранила диалектный язык.
Следует понимать, что никакого особого «старообрядческого» языка не существует и существовать не может. Староверы оказались далеко за пределами отечества с теми диалектами, на которых они говорили в России. Особенностью старообрядцев за рубежом явилось их бережное отношение к своему языку, поскольку он для них залог сохранения общности.
ПЕТР АЛЕШКОВСКИЙ
ИЗ ЭКСПЕДИЦИОННЫХ ЗАМЕТОК
У староверов - большой интерес к истории. Мой знакомый старовер Данила Зайцев как-то сказал мне: «Я вот узнал. Грозный-то был хороший». Я говорю: «Данила, ты мне сейчас скажешь, Грозный святой был, - я тебе в лоб дам». «За что?» - «Объясняю: более ужасного царя в российской истории нет. Он да Сталин - страшные правите-ли. После Грозного пустыня, и после Сталина пустыня». - «Да? Ой, да. Ты мне рассказывай это. Мне это всяко интересно». А два других парня из новой деревни говори-ли: «Вы-то тама учились. А мы-то тута. У нас-то были ваши учебники, буквари. Но у нас в них Ленин и Сталин были чернилами замазаны, и мы не знали, кто такой Ле-нин-Сталин. Но знали одно точно - беси».
Когда Данила был в Москве, сказал мне: «По Красной площади идешь - все духом наполняется. Ты не понимашь. Для нас эти храмы все - это святое». В Третьяковку я его возил - он тут же пальцами тыкал: «Это наше, это не наше».
Петр Алешковский: В 1929 году от гнета советской власти в Китай бежали крестьяне-старообрядцы часовенного согласия. Бежали они двумя потоками: один - из Приморья в Маньчжурию, а другой - с Алтая, с реки Бухтармы, в Западный Синьцзян. В Китае они прожили тридцать лет. И на сегодняшний день те старики, которые помнят Китай, говорят: «Китайцы - наши друзья. Мы для них большие братья, они для нас малые братья. Мы с ними жили душа в душу. И жили бы дальше, если бы коммунисты нам не сказали в 59 году: “Либо вы уходите в колхозы - мы против вас ничего не имеем, - либо вы уходите по нансеновскому паспорту”». Староверы собрали собор и решили так: «Поскольку мы бежали от “общей” власти тогда, то мы и сегодня от нее власти сбежим. Мы не подчиняем-ся, мы не рабы - мы свободные люди».
Они как были бегуны, так и остались ими в том смысле, что главная составляющая для них - личная свобода. В 1959 их погрузили на корабли в Гонконге. Около года старообрядцы жили там: денег было совсем мало, зарабатывали как могли.
Затем большая часть поехала в Латинскую Америку: сначала в Бразилию и Аргентину. Постепенно они начали переезжать и из Бра-зилии: в Боливии образовалась большая колония, две деревни - в Уругвае. В последнем старообрядцы живут деревнями: есть «старая» и «новая» деревня. Названия я не буду называть специально, потому что эти места уже начинают превращаться в туристическую Мекку,
а старообрядцы ведь очень открыты. Один уругвайский журналист рассказывал нам, что их там очень уважают: «Если “да” сказали, то да, если “нет” - то нет». Была небольшая колония и в Чили, но сейчас, кажется, там живет только одна женщина.
Большинство старообрядцев отправились в Северную -
«Норд», как они говорят, - Америку. Целый ряд поселений на Аляске очень хорошо зарабатывает рыболовством. Небольшие населенные точки есть и в Канаде, где старообрядцы рубят лес.
О. Р. Старообрядцы Латинской Америки интересны в лингвистическом отношении тем, что их говоры развивались без влияния рус-ского литературного языка. Процессы развития этого говора очень любопытны. Так, некоторые слова меняли свое лексическое значение. Например, слово «русский» приобрело гораздо более узкое значение: для них «русские» - это только они, русские старообрядцы. Говоря «здесь русских много», они имеют в виду себя.
П. А. У старообрядцев потрясающие имена. Вас облепляют дети, которых зовут Февруса, Агафья, Авраамий, Сарочка. Или вот Де-ментий и Климентий - два брата, их назвали явно по созвучию.
Очень мне нравится, как дети староверов разговаривают. «Агапий, а змеи у вас есть?» - «Ууу, есть», - говорит. И вдруг у него голос меняется, и он начинает говорить, как бабушка ему рассказывает: «Страшнююююшши таки, тоооолсты, ползуууучи, кусуууучи, прыгуууучи таки». - «Понятно, - говорю.- Вы их боитесь?» - «Не, не боимся, -
говорит. - Вон Артемка за жопку взял, развертел и об камень головой - хрясь. И все - нет змейки». - «А кусачие, смертельные есть?» - спрашиваю. - «Есть. Не боимся».
Я говорю: «А еще кто есть?» - «Мизгирь». Я говорю: «Кто?». А он: «Мизгирь». - «Мизгирь - это кто?» - «Такой страаашный, волосатый такой. Такой глазастый». Я спрашиваю: «Зверь?» - «Зверь». - «А сколько ног?» -
«Много». - «А, сороконожка», - ну, думаю, ядовитая сколопендра или что-то в этом роде. - «Не. Дядька Петро, ты чё?» - говорит. Я: «Паук?» Он подтверждает: «Ну да, паук». Но мальчик слова «паук» не знает - знает слово «мизгирь», а это XVIII век, архангелого-родская практически мертвая лексика.
ПЕТР АЛЕШКОВСКИЙ
ИЗ ЭКСПЕДИЦИОННЫХ ЗАМЕТОК
Приходим мы один раз в дом к некоему Марку, родственнику наставника. Я говорю: «Марк, сколько ты земли пашешь?» А он: «Да у меня немного земли». Я говорю: «Ну, сколько?» Говорит: «У меня 39 гектар». - «Неправда твоя, - говорю. - На 39 гектарах комбайн не выгоден». Он говорит: «Понимашь? Я еще 59 арендую». Я говорю: «А, тогда мне понятно. Скажи мне, сколько ты зарабатываешь с урожая?» - «Ну, тысяч сто долларов». Я говорю: «Уже неплохо. Но урожая-то у вас два?» - «Да, - говорит, - с двух урожаев 200-250 тысяч долларов зарабатываю». Понятно, что семью большую надо содержать, но у них ведь все свое. Они мало что покупают: только бензин, соль, сахар, спички. Одежда шьется своя.
О. Р. Считается, что родной язык теряется в третьем поколении. С того момента, как старообрядцы покинули Россию, прошло 80 лет, сменилось 4 поколения, но русский язык звучит, дети говорят на нем. Среди стран Латинской Америки немного более тревожная ситуация в Бразилии. Дело в том, что сохранность языка напрямую зависит от того, насколько старообрядцы включены в экономическую жизнь. По меркам Латинской Америки, Бразилия очень богатая страна, и там среди старообрядцев встречаются даже своего рода миллионеры. Именно в Бразилии очень сильно воздействие португальского языка.
Кроме того, есть печальный опыт потери русского языка старообрядцами, живущими в США в штате Орегон. Старообрядцы обща-ются, выдают замуж и женят детей,
т. е. связи старообрядцев Латинской Америки и Орегона постоянно поддерживаются. Старообрядцы говорят, что язык староверов в США «американский». Рассказывая, например, о каком-нибудь старовере из США, особо подчеркивают: «русской, а по-русски не говорит». Учитывая печальный опыт США, старообрядцы Латинской Америки выработали правила сохранения русского языка. Абсолютно созна-тельное решение: дома говорить на русском языке, в деревне говорить на русском языке, а за пределами деревни - на испанском языке.
У старообрядцев Латинской Америки существуют особые названия языков, которыми они пользуются: «бразильский» - это пор-тугальский, «колинский» - это испанский (по названию одного из индейских племен в Боливии colla, или «коли»). Они не говорят «иностранный язык», а говорят «разный язык», то есть другой, не русский. Можно услышать фразы: «Они говорили на разном языке», - то есть не по-русски. Или: «Нам с разной религией нельзя мешаться», - то есть с другой.
ПЕТР АЛЕШКОВСКИЙ
ИЗ ЭКСПЕДИЦИОННЫХ ЗАМЕТОК
Семьи у старообрядцев большие и крепкие: за семью они держатся. Конечно, бывают разлады. Развод возможен, но очень сложен, поскольку может совершить только собор. А они случаются редко, и разводная процедура очень длительная. Заслушиваются стороны - соборские решают. Обычно развод дают за измену жены. После развода мужчина, на-пример, женится на новой избраннице, она рожает еще пять-шесть детей. В какой-то момент его первая жена может прийти к духовнику исповедаться, а затем прийти к му-жу со словами: «Я прошу тебя взять меня назад». Он плачет горючими слезами, бросает свою вторую жену и возвращается к ней, потому что первая жена - от Бога, а вто-рая- уже от людей, а третьей - не бывать.
О. Р. Когда люди переезжают, теряют родину, они переносят с собой топонимику. И новые реалии и явления они стараются называть с помощью лексики родного языка. У слова формируется новое значение на основании некоего общего между старым и новым предметом при-знака, например общей функции. В говорах южноамериканских старообрядцев исконно существовало слово «ледник» - так назывался по-греб, где хранили продукты. Сейчас старообрядцы «ледником» называют холодильник.
Но не всегда понятно, какой именно признак лег в основу переноса значения. Например, мандарин они называют «мимозка». Почему - непонятно. Растение, кустарник с ярко-красными цветами - «сиренька» («Я не знаю - сестра сиренькой зовет»). Но ведь у сирени цветы совсем другие.
Некоторые привычные нам слова старообрядцы просто не знают. Например, вместо слова «словарь» - говорят «переводник» («Я тебе переводник принесу»).
Один старообрядец из Бразилии, где нет железных дорог, путешествовал по России на поезде. Он долго искал слово, чтобы назвать проводницу. И нашел! Назвал ее «хожалка» («хожалке кофе подарил»). У них нет глагола «напечатать» - используют слово «пропус-тить» («Про нас тут в местной газете пропустили»).
Кроме того, в языке старообрядцев много выражений и отдельных слов, сохранивших архаичные значения. Например, широко рас-пространенный глагол «праздновать» употребляется не в значении «отмечать праздник», а в исконном, непосредственном значении «про-водить порозный день» - то есть «порожний», «пустой», не занятый работой («Самая лучшая пора - детство. Мы весело в детстве праздновали»; «Праздновать стало не с кем»).
Встречается выражение «вилять норкой» в таком контексте: «Я у них спрашиваю, а они норкой виляют». Казалось бы, это следует понимать так: « Я у них спрашиваю, а они не отвечают прямо, ведут себя уклончиво». Но на самом деле «норка» - это ноздря, а «вилять норкой» - это не что иное, как вариант фразеологизма «воротить нос».
Ольга Геннадьевна Ровнова -
лингвист, диалектолог, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова Российской академии наук. В сферу ее научных интересов входит изучение говоров русских старообрядцев, проживающих за рубежом.
Петр Маркович Алешковский -
русский писатель, историк, журналист. Участвовал в работах по реставрации памятников Русского Севера: Новгорода, Кирилло-Белозерского, Ферапонтова и Соловецкого монастырей.
Ольга Ровнова: Когда говорят о русском языке за рубежом, то прежде всего имеют в виду современный литературный вариант. Не все отдают себе отчет в том, что язык имеет две разновидности: литературную и диалектную. Когда мы учим или преподаем язык, то мы, естественно, преподаем первую его разновидность. Диалектный вариант - тот, на котором говорила и говорит русская деревня. Та часть нашей интеллигенции, которая вынуждена была покинуть страну после революции, сохранила в употреблении литературный язык, а крестьянская эмиграция, большую часть которой составляли старообрядцы, сохранила диалектный язык.
Следует понимать, что никакого особого «старообрядческого» языка не существует и существовать не может. Староверы оказались далеко за пределами отечества с теми диалектами, на которых они говорили в России. Особенностью старообрядцев за рубежом явилось их бережное отношение к своему языку, поскольку он для них залог сохранения общности.
ПЕТР АЛЕШКОВСКИЙ
ИЗ ЭКСПЕДИЦИОННЫХ ЗАМЕТОК
У староверов - большой интерес к истории. Мой знакомый старовер Данила Зайцев как-то сказал мне: «Я вот узнал. Грозный-то был хороший». Я говорю: «Данила, ты мне сейчас скажешь, Грозный святой был, - я тебе в лоб дам». «За что?» - «Объясняю: более ужасного царя в российской истории нет. Он да Сталин - страшные правите-ли. После Грозного пустыня, и после Сталина пустыня». - «Да? Ой, да. Ты мне рассказывай это. Мне это всяко интересно». А два других парня из новой деревни говори-ли: «Вы-то тама учились. А мы-то тута. У нас-то были ваши учебники, буквари. Но у нас в них Ленин и Сталин были чернилами замазаны, и мы не знали, кто такой Ле-нин-Сталин. Но знали одно точно - беси».
Когда Данила был в Москве, сказал мне: «По Красной площади идешь - все духом наполняется. Ты не понимашь. Для нас эти храмы все - это святое». В Третьяковку я его возил - он тут же пальцами тыкал: «Это наше, это не наше».
Петр Алешковский: В 1929 году от гнета советской власти в Китай бежали крестьяне-старообрядцы часовенного согласия. Бежали они двумя потоками: один - из Приморья в Маньчжурию, а другой - с Алтая, с реки Бухтармы, в Западный Синьцзян. В Китае они прожили тридцать лет. И на сегодняшний день те старики, которые помнят Китай, говорят: «Китайцы - наши друзья. Мы для них большие братья, они для нас малые братья. Мы с ними жили душа в душу. И жили бы дальше, если бы коммунисты нам не сказали в 59 году: “Либо вы уходите в колхозы - мы против вас ничего не имеем, - либо вы уходите по нансеновскому паспорту”». Староверы собрали собор и решили так: «Поскольку мы бежали от “общей” власти тогда, то мы и сегодня от нее власти сбежим. Мы не подчиняем-ся, мы не рабы - мы свободные люди».
Они как были бегуны, так и остались ими в том смысле, что главная составляющая для них - личная свобода. В 1959 их погрузили на корабли в Гонконге. Около года старообрядцы жили там: денег было совсем мало, зарабатывали как могли.
Затем большая часть поехала в Латинскую Америку: сначала в Бразилию и Аргентину. Постепенно они начали переезжать и из Бра-зилии: в Боливии образовалась большая колония, две деревни - в Уругвае. В последнем старообрядцы живут деревнями: есть «старая» и «новая» деревня. Названия я не буду называть специально, потому что эти места уже начинают превращаться в туристическую Мекку,
а старообрядцы ведь очень открыты. Один уругвайский журналист рассказывал нам, что их там очень уважают: «Если “да” сказали, то да, если “нет” - то нет». Была небольшая колония и в Чили, но сейчас, кажется, там живет только одна женщина.
Большинство старообрядцев отправились в Северную -
«Норд», как они говорят, - Америку. Целый ряд поселений на Аляске очень хорошо зарабатывает рыболовством. Небольшие населенные точки есть и в Канаде, где старообрядцы рубят лес.
О. Р. Старообрядцы Латинской Америки интересны в лингвистическом отношении тем, что их говоры развивались без влияния рус-ского литературного языка. Процессы развития этого говора очень любопытны. Так, некоторые слова меняли свое лексическое значение. Например, слово «русский» приобрело гораздо более узкое значение: для них «русские» - это только они, русские старообрядцы. Говоря «здесь русских много», они имеют в виду себя.
П. А. У старообрядцев потрясающие имена. Вас облепляют дети, которых зовут Февруса, Агафья, Авраамий, Сарочка. Или вот Де-ментий и Климентий - два брата, их назвали явно по созвучию.
Очень мне нравится, как дети староверов разговаривают. «Агапий, а змеи у вас есть?» - «Ууу, есть», - говорит. И вдруг у него голос меняется, и он начинает говорить, как бабушка ему рассказывает: «Страшнююююшши таки, тоооолсты, ползуууучи, кусуууучи, прыгуууучи таки». - «Понятно, - говорю.- Вы их боитесь?» - «Не, не боимся, -
говорит. - Вон Артемка за жопку взял, развертел и об камень головой - хрясь. И все - нет змейки». - «А кусачие, смертельные есть?» - спрашиваю. - «Есть. Не боимся».
Я говорю: «А еще кто есть?» - «Мизгирь». Я говорю: «Кто?». А он: «Мизгирь». - «Мизгирь - это кто?» - «Такой страаашный, волосатый такой. Такой глазастый». Я спрашиваю: «Зверь?» - «Зверь». - «А сколько ног?» -
«Много». - «А, сороконожка», - ну, думаю, ядовитая сколопендра или что-то в этом роде. - «Не. Дядька Петро, ты чё?» - говорит. Я: «Паук?» Он подтверждает: «Ну да, паук». Но мальчик слова «паук» не знает - знает слово «мизгирь», а это XVIII век, архангелого-родская практически мертвая лексика.
ПЕТР АЛЕШКОВСКИЙ
ИЗ ЭКСПЕДИЦИОННЫХ ЗАМЕТОК
Приходим мы один раз в дом к некоему Марку, родственнику наставника. Я говорю: «Марк, сколько ты земли пашешь?» А он: «Да у меня немного земли». Я говорю: «Ну, сколько?» Говорит: «У меня 39 гектар». - «Неправда твоя, - говорю. - На 39 гектарах комбайн не выгоден». Он говорит: «Понимашь? Я еще 59 арендую». Я говорю: «А, тогда мне понятно. Скажи мне, сколько ты зарабатываешь с урожая?» - «Ну, тысяч сто долларов». Я говорю: «Уже неплохо. Но урожая-то у вас два?» - «Да, - говорит, - с двух урожаев 200-250 тысяч долларов зарабатываю». Понятно, что семью большую надо содержать, но у них ведь все свое. Они мало что покупают: только бензин, соль, сахар, спички. Одежда шьется своя.
О. Р. Считается, что родной язык теряется в третьем поколении. С того момента, как старообрядцы покинули Россию, прошло 80 лет, сменилось 4 поколения, но русский язык звучит, дети говорят на нем. Среди стран Латинской Америки немного более тревожная ситуация в Бразилии. Дело в том, что сохранность языка напрямую зависит от того, насколько старообрядцы включены в экономическую жизнь. По меркам Латинской Америки, Бразилия очень богатая страна, и там среди старообрядцев встречаются даже своего рода миллионеры. Именно в Бразилии очень сильно воздействие португальского языка.
Кроме того, есть печальный опыт потери русского языка старообрядцами, живущими в США в штате Орегон. Старообрядцы обща-ются, выдают замуж и женят детей,
т. е. связи старообрядцев Латинской Америки и Орегона постоянно поддерживаются. Старообрядцы говорят, что язык староверов в США «американский». Рассказывая, например, о каком-нибудь старовере из США, особо подчеркивают: «русской, а по-русски не говорит». Учитывая печальный опыт США, старообрядцы Латинской Америки выработали правила сохранения русского языка. Абсолютно созна-тельное решение: дома говорить на русском языке, в деревне говорить на русском языке, а за пределами деревни - на испанском языке.
У старообрядцев Латинской Америки существуют особые названия языков, которыми они пользуются: «бразильский» - это пор-тугальский, «колинский» - это испанский (по названию одного из индейских племен в Боливии colla, или «коли»). Они не говорят «иностранный язык», а говорят «разный язык», то есть другой, не русский. Можно услышать фразы: «Они говорили на разном языке», - то есть не по-русски. Или: «Нам с разной религией нельзя мешаться», - то есть с другой.
ПЕТР АЛЕШКОВСКИЙ
ИЗ ЭКСПЕДИЦИОННЫХ ЗАМЕТОК
Семьи у старообрядцев большие и крепкие: за семью они держатся. Конечно, бывают разлады. Развод возможен, но очень сложен, поскольку может совершить только собор. А они случаются редко, и разводная процедура очень длительная. Заслушиваются стороны - соборские решают. Обычно развод дают за измену жены. После развода мужчина, на-пример, женится на новой избраннице, она рожает еще пять-шесть детей. В какой-то момент его первая жена может прийти к духовнику исповедаться, а затем прийти к му-жу со словами: «Я прошу тебя взять меня назад». Он плачет горючими слезами, бросает свою вторую жену и возвращается к ней, потому что первая жена - от Бога, а вто-рая- уже от людей, а третьей - не бывать.
О. Р. Когда люди переезжают, теряют родину, они переносят с собой топонимику. И новые реалии и явления они стараются называть с помощью лексики родного языка. У слова формируется новое значение на основании некоего общего между старым и новым предметом при-знака, например общей функции. В говорах южноамериканских старообрядцев исконно существовало слово «ледник» - так назывался по-греб, где хранили продукты. Сейчас старообрядцы «ледником» называют холодильник.
Но не всегда понятно, какой именно признак лег в основу переноса значения. Например, мандарин они называют «мимозка». Почему - непонятно. Растение, кустарник с ярко-красными цветами - «сиренька» («Я не знаю - сестра сиренькой зовет»). Но ведь у сирени цветы совсем другие.
Некоторые привычные нам слова старообрядцы просто не знают. Например, вместо слова «словарь» - говорят «переводник» («Я тебе переводник принесу»).
Один старообрядец из Бразилии, где нет железных дорог, путешествовал по России на поезде. Он долго искал слово, чтобы назвать проводницу. И нашел! Назвал ее «хожалка» («хожалке кофе подарил»). У них нет глагола «напечатать» - используют слово «пропус-тить» («Про нас тут в местной газете пропустили»).
Кроме того, в языке старообрядцев много выражений и отдельных слов, сохранивших архаичные значения. Например, широко рас-пространенный глагол «праздновать» употребляется не в значении «отмечать праздник», а в исконном, непосредственном значении «про-водить порозный день» - то есть «порожний», «пустой», не занятый работой («Самая лучшая пора - детство. Мы весело в детстве праздновали»; «Праздновать стало не с кем»).
Встречается выражение «вилять норкой» в таком контексте: «Я у них спрашиваю, а они норкой виляют». Казалось бы, это следует понимать так: « Я у них спрашиваю, а они не отвечают прямо, ведут себя уклончиво». Но на самом деле «норка» - это ноздря, а «вилять норкой» - это не что иное, как вариант фразеологизма «воротить нос».
Ольга Геннадьевна Ровнова -
лингвист, диалектолог, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова Российской академии наук. В сферу ее научных интересов входит изучение говоров русских старообрядцев, проживающих за рубежом.
Петр Маркович Алешковский -
русский писатель, историк, журналист. Участвовал в работах по реставрации памятников Русского Севера: Новгорода, Кирилло-Белозерского, Ферапонтова и Соловецкого монастырей.