эра имбирного кукиша - хроники откровений
Если очень долго думать одну и ту же мысль, меняется как сама мысль, так и тот, кто ее думает. Теперь я начинаю понимать, зачем последователи различных религиозных культов постоянно перечитывают религиозные тексты. Правда я не из этих, так что и тексты у меня несколько иные.
Незадолго до того, как (моя) Вселенная явила мне имбирный кукиш, меня потянуло почитать Пелевина. В разные периоды жизни я периодически перечитываю некоторые книги, которые безусловно сказались на формировании меня как личности, и, что совершенно логично, каждый раз за пределами ожидаемого в таком случае узнавания вижу в них что-то абсолютно новое, будто бы и вовсе не ту же самую книгу читаю. Это и понятно: читает-то книгу каждый раз другой человек, а два разных, хоть и похожих, человека просто не могут видеть совершенно одно и то же, созерцая один предмет. Совершенно ожидаемо, действительность стала изменяться и являть себя совершенно по-новому, и что-то интуитивно подсказывало мне, что дело тут не только в увлеченном перечитывании "Generation П", но без катализатора бы тут точно не обошлось.
Вчера мы Аней встретились неподалеку от Тауэра и долго брели вдоль реки, пока нашему взгляду не открылся вид на Canary Wharf, технократский деловой квартал, красиво стоящий на полуострове с совершенно (не)подходящим названием ( Остров Собак, кому интересно), в данный момент - совершенно пустой, по понятным причинам. Согласившись, что, глядя на него издали, легко можно принять его за какой-нибудь Сингапур, мы углубились внутрь его звучащего безмолвия, и, пройдя по набережной, отметили, что изнутри наоборот кажется, что ты в Америке; даже сама набережная до неприличия походила на такую же на Манхеттене, на берегу реки Hudson.
Бредя по совершенно не по-лондонски монументальным гранитным галереям, среди витрин роскошных магазинов, закрытых на неопределенный срок, и бесконечных вывесок о сдаче шикарных квартир где-то под облаками в наем, мы дивились производимому эффекту: действительно, если на секунду забыться, местная архитектура переносит мало-мальски податливое воображение человека, хоть немного повидавшего свет, в совершенно другую его часть, причем довольно убедительно. Можно было бы углубиться в эти размышления и найти в них самый разнообразный смысл, но мы этого делать не стали: вместо этого мы поехали к Ане, поужинали, сильно выпили, и я отправилась переваривать пережитое за день в своей постели, причем благодаря выпитому процесс последнего за день перемещения из одной части города у другую показался мне почти мгновенным (техника "машина времени", когда-то рассказанная мне папой, заключается в том, что при употреблении грамотно рассчитанного количества алкоголя абсолютно любое путешествие длится не больше часа, причем и этот час пролетает, как десять минут).
В пять утра мне вновь поступил сигнал от Вселенной, и на этот раз оттуда пришел результат размышлений о таинственной природе путешествия и нелинейности его связи с физическими перемещениями в простарнстве, и выразилось это так:
"Человек носит в себе целый мир, фильтруя и компиллируя его из помысленного и происшедшего".
Дальнейшие откровения были уже другого свойства и никак не связаны с гипотетическими перемещениями в пространстве.
Незадолго до того, как (моя) Вселенная явила мне имбирный кукиш, меня потянуло почитать Пелевина. В разные периоды жизни я периодически перечитываю некоторые книги, которые безусловно сказались на формировании меня как личности, и, что совершенно логично, каждый раз за пределами ожидаемого в таком случае узнавания вижу в них что-то абсолютно новое, будто бы и вовсе не ту же самую книгу читаю. Это и понятно: читает-то книгу каждый раз другой человек, а два разных, хоть и похожих, человека просто не могут видеть совершенно одно и то же, созерцая один предмет. Совершенно ожидаемо, действительность стала изменяться и являть себя совершенно по-новому, и что-то интуитивно подсказывало мне, что дело тут не только в увлеченном перечитывании "Generation П", но без катализатора бы тут точно не обошлось.
Вчера мы Аней встретились неподалеку от Тауэра и долго брели вдоль реки, пока нашему взгляду не открылся вид на Canary Wharf, технократский деловой квартал, красиво стоящий на полуострове с совершенно (не)подходящим названием ( Остров Собак, кому интересно), в данный момент - совершенно пустой, по понятным причинам. Согласившись, что, глядя на него издали, легко можно принять его за какой-нибудь Сингапур, мы углубились внутрь его звучащего безмолвия, и, пройдя по набережной, отметили, что изнутри наоборот кажется, что ты в Америке; даже сама набережная до неприличия походила на такую же на Манхеттене, на берегу реки Hudson.
Бредя по совершенно не по-лондонски монументальным гранитным галереям, среди витрин роскошных магазинов, закрытых на неопределенный срок, и бесконечных вывесок о сдаче шикарных квартир где-то под облаками в наем, мы дивились производимому эффекту: действительно, если на секунду забыться, местная архитектура переносит мало-мальски податливое воображение человека, хоть немного повидавшего свет, в совершенно другую его часть, причем довольно убедительно. Можно было бы углубиться в эти размышления и найти в них самый разнообразный смысл, но мы этого делать не стали: вместо этого мы поехали к Ане, поужинали, сильно выпили, и я отправилась переваривать пережитое за день в своей постели, причем благодаря выпитому процесс последнего за день перемещения из одной части города у другую показался мне почти мгновенным (техника "машина времени", когда-то рассказанная мне папой, заключается в том, что при употреблении грамотно рассчитанного количества алкоголя абсолютно любое путешествие длится не больше часа, причем и этот час пролетает, как десять минут).
В пять утра мне вновь поступил сигнал от Вселенной, и на этот раз оттуда пришел результат размышлений о таинственной природе путешествия и нелинейности его связи с физическими перемещениями в простарнстве, и выразилось это так:
"Человек носит в себе целый мир, фильтруя и компиллируя его из помысленного и происшедшего".
Дальнейшие откровения были уже другого свойства и никак не связаны с гипотетическими перемещениями в пространстве.