из жизни представителей прессы
А знаете, что самое приятное в работе андеграундного журналиста? Заходить в клуб и произносить слова: we are on the press list :)
Вчера состоялось мое полноправное боевое крещение: я прибыла описывать не концерт, а целый фестиваль.
... Дождь поливал вполне всерьез, когда я вышла из станции Mile End. Если вы никогда не были в тех краях, не стоит восполнять данный пробел в личной географии: прямо от метро, насколько хватает глаз, простираются убогие почти до невозможности однотипные многоквартирные дома соцжилья образца 70х, серые, мрачные коробки с низкими потолками и грязными, несуразно широкими окнами. Ни магазинов, ни церквей - едва ли редкий обветшалый викторианский дом, чудом устоявший в архитектурных пертурбациях прошлого века, украшает этот безрадостный вид. Ист-Энд, столь бездарно романтизированный хипстерами, состоит вовсе не из романтически раскрашенных граффити вековых припортовых трущоб и кабаков, а из трущоб вполне себе современных, и население там соответствующее. Едва я успела раскрыть зонт и закурить, ко мне тут же подплыло существо неопределенного пола и возраста и навязчиво потребовало мелочь; спасибо опыту кэмденской жизни и взаимодействия с полчищами местных бомжей и наркоманов, я дала твердый и уверенный отпор, прояснив, так же, что сигареты у меня для себя, а не для страждущих, и гордо втопила по направлению, предлагаемому гуглом. Слава Богу мне нужно было встретиться с моим редактором, очаровательной молодой Алисией, которая ждала меня у соседней станции, ибо иначе мне пришлось бы в одиночку продираться через бескрайнюю промзону, спрятавшуюся прямо за батареей соцжилья, в глубине которой, судя по координатам, и находился клуб, где проходил фестиваль.
Алисия, завидев меня издалека, раскинула руки и бросилась мне навстречу. Обменявшись комлиментами (мы обе отменно вырядились, как и подобает статусу представителей андеграундной прессы, идущих обозревать серьезное музыкальное событие), мы, беспощадно матеря ебеня и дождь, двинулись на поиски заведения. Миновав несколько авторемонтных мастерских, все население которых повыскакивало смотреть на двух сумасшедших нарядных баб, добровольно чешущих вглубь промзоны, железнодорожный мост, источавший атмосферу апокалипсиса (казалось, что мы были первыми людьми, пересекавшими его со времен какой-то ядерной катастрофы много десятилетий назад), три раза наступив в лужу и чуть не обкакавшись, когда проезжавший мимо поезд метро решил нам подудеть, мы оказались у очередного жд поста старого образца, в арках под которым обычно и ютятся всякие склады и кустарные мастерские. В одной из них, как выяснилось, и находился клуб под многообещающим названием The Engine Rooms - и он был совершенно недвусмысленно закрыт. Потыкавшись в разные стороны, проверив расписание фестиваля, мы вынуждены были признать, что совершенно ничего не понимаем в происходящем и единственное, что в нашем случае можно сделать, это вернуться на большую дорогу и сесть в пабе, ожидая хоть каких-нибудь разъяснений от организаторов. Словом, начало было просто отличное.
В пабе мы были единственными девушками, так что в момент нашего появления там повисла гробовая тишина: кокни-дедки и их более молодые собраться в потертой строительной одежде уставились на нас, как баран на новые ворота. Собственно, почти любое появление кэмденской публики в количестве более одной особи в неподготовленных для этого местах вызывает подобный эффект, но тут он явно превзошел самые смелые ожидания. Видавшая виды барменша с хриплым и суровым голосом два раза осведомилась, точно ли мы хотим пинты, а не половинки, осуждающе смерила нас взглядом, но выпить все же налила. Мы уселись возле батареи сохнуть.
Всего через какой-то час с небольшим нам наконец удалось установить причину нашего непопадания на фестиваль: оказывается, первая группа отменилась еще Бог знает когда, но сообщать об этом кому-либо организаторы просто не сочли нужным. Вооруженные обновленным временем начала событий, мы снова устремились в промзону.
Тяжелая железная дверь открылась, и мы попали в узкий коридор, наскоро обшитый нетесанными дсп-панелями, в окошко в которых мы и произнесли заветные слова про пресс-лист. Дальше мы протиснулись мимо двух сортиров (конечно же один из них не работал), микроскопического бара с всего двумя пивными кранами, за которым стоял сам хозяин заведения, крошечной гримерки под низким сводом арки, и попали во вполне приличных размеров зал, разумеется, тоже сводчатый, где уже вовсю происходил line check первой группы и толклось человек двадцать публики. Казалось бы, с такими предпосылками не стоило ожидать ничего хорошего от данного мероприятия, но именно тут реальность и решила над нами сжалиться: как только концерт начался, стало ясно, что писать будет интересно, легко и весело, ибо качество и разнообразие происходившего на сцене настолько ярко контрастировало с окружением, что хотелось натурально визжать от восторга.
...В начале сета шестой по счету группы Алисия призналась, что выдохлась. Вид у нее был настолько растерянный, что хотелось ее обнять, а она все твердила: "Мне завтра к девяти на работу..." Суровая правда андеграундной жизни: тебе всегда приходится ходить на работу в самый неподходящий момент, ибо то, что ты делаешь по призванию, мягко говоря не покрывает твоих расходов даже близко. Мы решили посмотерть несколько песен и изволить откланяться, ибо дело шло к полуночи, и времени на сон оставалось категорически мало.
... - Как же, черт возьми, хочется chips!
- Надо устроить публичную кампанию: "Верните chippies (магазины, где продают ту самую картошку, рыбу и курицу чуть не круглые сутки) в Лондон!"
Какая-то собака натурально жрала эти самые chips в полупустом вагоне метро, а мы сонно вынашивали планы по отъему пищевой продукции у лиц, имеющих наглость дразнить ею голодных представителей андеграундной прессы в публичных местах. С горем пополам смирившись с тем, что по пути мы эту пищу богов нигде уже не купим, мы вылезли из метро в промозглую дождливую ночь и на достойной уважения скорости устремились по тихой пустынной Hillmarton Road к ныне пустой женской тюрьме, по разные стороны от которой располагаются наши резиденции. Придя домой и почти сразу упав в кровать, я с наслаждением осознала, что таки умудрилась сделать достаточно внятные записи касательно каждого из шести выступлений и даже запомнить, какое впечатление они на меня произвели. Осталось только написать огромный трактат и надеяться, что его не урежут вдвое на уровне печати...
Вчера состоялось мое полноправное боевое крещение: я прибыла описывать не концерт, а целый фестиваль.
... Дождь поливал вполне всерьез, когда я вышла из станции Mile End. Если вы никогда не были в тех краях, не стоит восполнять данный пробел в личной географии: прямо от метро, насколько хватает глаз, простираются убогие почти до невозможности однотипные многоквартирные дома соцжилья образца 70х, серые, мрачные коробки с низкими потолками и грязными, несуразно широкими окнами. Ни магазинов, ни церквей - едва ли редкий обветшалый викторианский дом, чудом устоявший в архитектурных пертурбациях прошлого века, украшает этот безрадостный вид. Ист-Энд, столь бездарно романтизированный хипстерами, состоит вовсе не из романтически раскрашенных граффити вековых припортовых трущоб и кабаков, а из трущоб вполне себе современных, и население там соответствующее. Едва я успела раскрыть зонт и закурить, ко мне тут же подплыло существо неопределенного пола и возраста и навязчиво потребовало мелочь; спасибо опыту кэмденской жизни и взаимодействия с полчищами местных бомжей и наркоманов, я дала твердый и уверенный отпор, прояснив, так же, что сигареты у меня для себя, а не для страждущих, и гордо втопила по направлению, предлагаемому гуглом. Слава Богу мне нужно было встретиться с моим редактором, очаровательной молодой Алисией, которая ждала меня у соседней станции, ибо иначе мне пришлось бы в одиночку продираться через бескрайнюю промзону, спрятавшуюся прямо за батареей соцжилья, в глубине которой, судя по координатам, и находился клуб, где проходил фестиваль.
Алисия, завидев меня издалека, раскинула руки и бросилась мне навстречу. Обменявшись комлиментами (мы обе отменно вырядились, как и подобает статусу представителей андеграундной прессы, идущих обозревать серьезное музыкальное событие), мы, беспощадно матеря ебеня и дождь, двинулись на поиски заведения. Миновав несколько авторемонтных мастерских, все население которых повыскакивало смотреть на двух сумасшедших нарядных баб, добровольно чешущих вглубь промзоны, железнодорожный мост, источавший атмосферу апокалипсиса (казалось, что мы были первыми людьми, пересекавшими его со времен какой-то ядерной катастрофы много десятилетий назад), три раза наступив в лужу и чуть не обкакавшись, когда проезжавший мимо поезд метро решил нам подудеть, мы оказались у очередного жд поста старого образца, в арках под которым обычно и ютятся всякие склады и кустарные мастерские. В одной из них, как выяснилось, и находился клуб под многообещающим названием The Engine Rooms - и он был совершенно недвусмысленно закрыт. Потыкавшись в разные стороны, проверив расписание фестиваля, мы вынуждены были признать, что совершенно ничего не понимаем в происходящем и единственное, что в нашем случае можно сделать, это вернуться на большую дорогу и сесть в пабе, ожидая хоть каких-нибудь разъяснений от организаторов. Словом, начало было просто отличное.
В пабе мы были единственными девушками, так что в момент нашего появления там повисла гробовая тишина: кокни-дедки и их более молодые собраться в потертой строительной одежде уставились на нас, как баран на новые ворота. Собственно, почти любое появление кэмденской публики в количестве более одной особи в неподготовленных для этого местах вызывает подобный эффект, но тут он явно превзошел самые смелые ожидания. Видавшая виды барменша с хриплым и суровым голосом два раза осведомилась, точно ли мы хотим пинты, а не половинки, осуждающе смерила нас взглядом, но выпить все же налила. Мы уселись возле батареи сохнуть.
Всего через какой-то час с небольшим нам наконец удалось установить причину нашего непопадания на фестиваль: оказывается, первая группа отменилась еще Бог знает когда, но сообщать об этом кому-либо организаторы просто не сочли нужным. Вооруженные обновленным временем начала событий, мы снова устремились в промзону.
Тяжелая железная дверь открылась, и мы попали в узкий коридор, наскоро обшитый нетесанными дсп-панелями, в окошко в которых мы и произнесли заветные слова про пресс-лист. Дальше мы протиснулись мимо двух сортиров (конечно же один из них не работал), микроскопического бара с всего двумя пивными кранами, за которым стоял сам хозяин заведения, крошечной гримерки под низким сводом арки, и попали во вполне приличных размеров зал, разумеется, тоже сводчатый, где уже вовсю происходил line check первой группы и толклось человек двадцать публики. Казалось бы, с такими предпосылками не стоило ожидать ничего хорошего от данного мероприятия, но именно тут реальность и решила над нами сжалиться: как только концерт начался, стало ясно, что писать будет интересно, легко и весело, ибо качество и разнообразие происходившего на сцене настолько ярко контрастировало с окружением, что хотелось натурально визжать от восторга.
...В начале сета шестой по счету группы Алисия призналась, что выдохлась. Вид у нее был настолько растерянный, что хотелось ее обнять, а она все твердила: "Мне завтра к девяти на работу..." Суровая правда андеграундной жизни: тебе всегда приходится ходить на работу в самый неподходящий момент, ибо то, что ты делаешь по призванию, мягко говоря не покрывает твоих расходов даже близко. Мы решили посмотерть несколько песен и изволить откланяться, ибо дело шло к полуночи, и времени на сон оставалось категорически мало.
... - Как же, черт возьми, хочется chips!
- Надо устроить публичную кампанию: "Верните chippies (магазины, где продают ту самую картошку, рыбу и курицу чуть не круглые сутки) в Лондон!"
Какая-то собака натурально жрала эти самые chips в полупустом вагоне метро, а мы сонно вынашивали планы по отъему пищевой продукции у лиц, имеющих наглость дразнить ею голодных представителей андеграундной прессы в публичных местах. С горем пополам смирившись с тем, что по пути мы эту пищу богов нигде уже не купим, мы вылезли из метро в промозглую дождливую ночь и на достойной уважения скорости устремились по тихой пустынной Hillmarton Road к ныне пустой женской тюрьме, по разные стороны от которой располагаются наши резиденции. Придя домой и почти сразу упав в кровать, я с наслаждением осознала, что таки умудрилась сделать достаточно внятные записи касательно каждого из шести выступлений и даже запомнить, какое впечатление они на меня произвели. Осталось только написать огромный трактат и надеяться, что его не урежут вдвое на уровне печати...