Про талантливых марионеток
Правильно я понимаю, что всех желающих я уже "отеатрила"? :) Если кто желающий еще не получил рукопись - обращайтесь, раздача слонов продолжается.
Надеюсь, все получили то, что хотели, ну и мы с Хелинушкой вас не разочаровали! Самое время обсудить прочитанное, так что мой ЖЖ всегда открыт для вопросов и дискуссий.
Кстати, на прошлой неделе мы все-таки сделали это - разослали рукопись по издательствам. Теперь сидим-боимся. На самом деле нет, теперь мы от нее отделались и можем засесть за новый роман. Ключевые слова: викторианская Англия, фабрики и железные дороги, фейри (там йонза властвует вихаром ну и зачем нам ваш сайгон) и прочие радости жизни. Как вы можете догадаться по нашим предыдущим романам, будет много добра и хэппи-энд. Кхм.
Но пока - пожелайте удачи с рукописью "Таланта Марионетки".
А если вы случайным образом издатель или знаете хороших добрых издателей, готовый взять нас к себе просто так, то... давайте общаться :)
У нас еще осталось несколько отрывков из Театра, которыми мы бы хотели поделиться - это уже почти из самого конца, и я понимаю, что ничего непонятно, но пусть уж повесит тут.
Неподалеку от служебного выхода из Театра Семи Муз тускло горел газовый фонарь, выхватывая из полуночной темноты кусок мостовой и край обшарпанной двери. Она никогда не запиралась, ведь даже посреди ночи кто-нибудь из припозднившихся актеров мог выйти. А порой и вернуться с огромным бумажным пакетом, полным еды из круглосуточного бистро на углу улицы Пуатвен.
Этот вечер не был исключением. Актеры, их многочисленные знакомые и поклонники разошлись совсем недавно, хотя часы уже пробили полночь. Тишину площади прорезал скрип петель, и дверь приоткрылась, чтобы выпустить из недр театра старика. Его худая фигура сутулилась то ли под грузом лет, то ли от тяжелой болезни, а руки, которыми он из последних сил придерживал тяжелую дверь, мелко дрожали. К тому же он пошатывался, как пьяный, и сжимал в руке початую бутылку Бордо.
Однако пьяным Марк Вернер не был. Он слегка вздрогнул, когда за его спиной глухо стукнула закрывшаясь дверь, и оперся плечом о выступ стены, чтобы не упасть.
- О боги, вот я здесь! Я стар и беден,
Согбен годами, горем и нуждой, - еле слышно пробормотал он. Ноги грозили вот-вот подкоситься, актер бессильно съехал вдоль стены вниз и опустился на высокий порог. Марк с усилием вытащил пробку и сделал пару глотков, расплескав несколько темных капель на воротник и манжеты.
Если бы прочие актеры не видели Марка постоянно, то наверняка заметили бы, как он сдал за последние несколько дней. Из бодрого и энергичного мужчины, которому едва ли можно было дать его “пятьдесят с хвостиком”, как он сам выражался, актер превратился в дряхлого больного старика. Тронутые серебром волосы, еще недавно придававшие ему импозантность, стали совершенно седыми, лицо покрылось глубокими морщинами, а лукавые голубые глаза превратились в почти бесцветные слезящиеся щели между воспаленных век. Возможно, во время спектаклей грим маскировал нездоровую желтизну его кожи, а седина становилась частью облика короля Лира, но в луче фонаря Марк Вернер походил скорее на умирающего от туберкулеза, чем на одного из ведущих актеров популярнейшего театра.
- Скажите, кто я? Видно, я не Лир?
Не тот у Лира взгляд, не та походка, - актер жадно отхлебнул вина.
- Он, видно, погружен в глубокий сон?
Он грезит? Наяву так не бывает.
Скажите, кто я? Кто мне объяснит? - он бормотал, опустив подбородок на грудь - у него не осталось сил даже на то, чтобы держаться прямо.
- Это все премьера, - раздался совсем рядом надтреснутый мужской голос. - Ты весь отдался роли, как я смотрю. Без остатка.
Актер с усилием поднял голову. Напротив него, на противоположном краю порога, сидел пожилой мужчина и внимательно смотрел на Марка. Очертания его фигуры дрожали и расплывылись в газовом свете. В уголках губ таилась грустная усмешка.
- Ив, старина, - выдохнул постаревший актер. - Пришел проведать меня?..
Его собеседник кивнул.
- А ты видел сегодняшний спектакль? - Марк немного приободрился, обретя благодарного слушателя в лице некогда известнейшего актера и покорителя сердец. - Весь партер апплодировал стоя, а мне даже пришлось выйти на поклоны отдельно. А один брошенный букет задел меня по уху, - он хихикнул и снова глотнул из бутылки.
- Я все видел, - кивнул Ив Бретеш. - Мы ведь все видим, знаешь? А ты стал еще талантливее, чем я ждал. Твое исполнение Лира гениален, особенно сегодня.
В ответ Марк только склонил голову в знак благодарности и на миг прижал дрожащую руку к груди.
- Что ж… может, скоро присоединюсь к вам, - он невесело усмехнулся.
- Да брось. Еще поиграешь! - воскликнул Бретеш, и на мгновение что-то ободряюще коснулось плеча пожилого актера.
- А я часто вспоминаю наши спектакли… старею, наверное, - хмыкнул Марк. - Помнишь “Гамлета”? Как ты меня критиковал!
- Еще бы не помнить! Ты совсем еще зеленый мальчишка был, а тебя уже поставили на главную роль.
- Этого никто не ожидал, это точно… - актер протянул Иву бутылку, но тот только досадливо отмахнулся.
- Вкус вина мне уже все равно не оценить, - напомнил он старому другу. - Но какой вышел Гамлет! Молодой, порывистый… И сразу покорил публику, - Ив приподнял бровь.
- И Офелия была ему под стать, - сказала Марго, и оба актера повернули головы на голос. Бывшая актриса стояла, прислонившись к фонарю, и мечтательно смотрела в пространство. Очертания ее бледной фигуры были едва заметны в желтом свете, но Марк видел ее так ярко, как если бы она живая стояла перед ним. В последнее время он видел их даже лучше, чем своих молодых коллег во плоти и крови.
- Прекрасная Офелия, - прошептал он. - А уж как мы напились после первой же премьеры… - все трое расхохотались, и тихое эхо отразилось от каменных стен пустой площади. - Он всегда знал толк в выборе актеров, всегда…
- А то, - хмыкнул Ив, - что об этом говорить. Знаешь, ты ведь один остался из нашей старой гвардии.
- Ты как был снобом, так и остался, - заметила Марго. - А сам исподтишка наслаждаешься тем, как играет наша молодежь!
- Я и не спорю, - Бретеш выставил руки ладонями вперед, как будто защищаясь. - Но они все еще так молоды, и так…
- …похожи на нас, - закончила актриса его фразу. - И каждый в глубине души знает всю подноготную, даже если и не признается себе в этом.
Все трое помолчали, как будто обдумывали сказанное.
- …Да свершится
Вся ваша злая воля надо мной!
Я ваша жертва - бедный, старый, слабый, - пробомотал Марк Вернер, нарушая тишину.
Марго вздохнула.
- Может, и не злая, - задумчиво сказала она и незаметно оказалась возле Марка. - Рене делает то, что должен, - очень тихо произнесла она. Или же только подумала?
- На нем лежит такая ответственность, - откликнулся Бретеш. - Что наши жизни по сравнению с искусством? Нас оно не отпускает даже теперь, - он хмыкнул.
- Жизнь мимолетна, - задумчиво сказал Марк. - Жизнь - только сон. По сути, жизнь наша имеет значение только до тех пор, пока мы несем на сцену наш труд, наш талант - если он есть.
Кто-то вздохнул, соглашаясь с его словами.
- Искусство вечно, - продолжал он. - Мне повезло, что я смог сыграть столько ролей, что он… дал мне возможность. Я выхожу из театра - и сплю, вижу сны наяву. Мир - фальшивка, если его не касается подлинное искусство. В театре же пелена спадает с глаз, и начинаешь жить по-настоящему. Все наносное уходит, нет прошлого, нет настоящего, есть только ты и сцена. И другие, кто творит вместе с тобой. Только тогда и живешь. А все остальное - сон, лишь сон… - его веки опустились, будто актер и в самом деле задремал. Рука Марка механически поднесла бутылку вина к губам, и он глотнул несколько раз так жадно, как будто его давно мучила жажда.
Старик поуютнее устроился у служебного входа. Пустая бутылка звякнула о мостовую.
Кстати поняла, что у меня закончилась оплата ЖЖ, а вместе с нею аватарки. Теперь грусть-тоска и надо что-то делать, но руки никак не доходят...
Надеюсь, все получили то, что хотели, ну и мы с Хелинушкой вас не разочаровали! Самое время обсудить прочитанное, так что мой ЖЖ всегда открыт для вопросов и дискуссий.
Кстати, на прошлой неделе мы все-таки сделали это - разослали рукопись по издательствам. Теперь сидим-боимся. На самом деле нет, теперь мы от нее отделались и можем засесть за новый роман. Ключевые слова: викторианская Англия, фабрики и железные дороги, фейри (там йонза властвует вихаром ну и зачем нам ваш сайгон) и прочие радости жизни. Как вы можете догадаться по нашим предыдущим романам, будет много добра и хэппи-энд. Кхм.
Но пока - пожелайте удачи с рукописью "Таланта Марионетки".
А если вы случайным образом издатель или знаете хороших добрых издателей, готовый взять нас к себе просто так, то... давайте общаться :)
У нас еще осталось несколько отрывков из Театра, которыми мы бы хотели поделиться - это уже почти из самого конца, и я понимаю, что ничего непонятно, но пусть уж повесит тут.
Неподалеку от служебного выхода из Театра Семи Муз тускло горел газовый фонарь, выхватывая из полуночной темноты кусок мостовой и край обшарпанной двери. Она никогда не запиралась, ведь даже посреди ночи кто-нибудь из припозднившихся актеров мог выйти. А порой и вернуться с огромным бумажным пакетом, полным еды из круглосуточного бистро на углу улицы Пуатвен.
Этот вечер не был исключением. Актеры, их многочисленные знакомые и поклонники разошлись совсем недавно, хотя часы уже пробили полночь. Тишину площади прорезал скрип петель, и дверь приоткрылась, чтобы выпустить из недр театра старика. Его худая фигура сутулилась то ли под грузом лет, то ли от тяжелой болезни, а руки, которыми он из последних сил придерживал тяжелую дверь, мелко дрожали. К тому же он пошатывался, как пьяный, и сжимал в руке початую бутылку Бордо.
Однако пьяным Марк Вернер не был. Он слегка вздрогнул, когда за его спиной глухо стукнула закрывшаясь дверь, и оперся плечом о выступ стены, чтобы не упасть.
- О боги, вот я здесь! Я стар и беден,
Согбен годами, горем и нуждой, - еле слышно пробормотал он. Ноги грозили вот-вот подкоситься, актер бессильно съехал вдоль стены вниз и опустился на высокий порог. Марк с усилием вытащил пробку и сделал пару глотков, расплескав несколько темных капель на воротник и манжеты.
Если бы прочие актеры не видели Марка постоянно, то наверняка заметили бы, как он сдал за последние несколько дней. Из бодрого и энергичного мужчины, которому едва ли можно было дать его “пятьдесят с хвостиком”, как он сам выражался, актер превратился в дряхлого больного старика. Тронутые серебром волосы, еще недавно придававшие ему импозантность, стали совершенно седыми, лицо покрылось глубокими морщинами, а лукавые голубые глаза превратились в почти бесцветные слезящиеся щели между воспаленных век. Возможно, во время спектаклей грим маскировал нездоровую желтизну его кожи, а седина становилась частью облика короля Лира, но в луче фонаря Марк Вернер походил скорее на умирающего от туберкулеза, чем на одного из ведущих актеров популярнейшего театра.
- Скажите, кто я? Видно, я не Лир?
Не тот у Лира взгляд, не та походка, - актер жадно отхлебнул вина.
- Он, видно, погружен в глубокий сон?
Он грезит? Наяву так не бывает.
Скажите, кто я? Кто мне объяснит? - он бормотал, опустив подбородок на грудь - у него не осталось сил даже на то, чтобы держаться прямо.
- Это все премьера, - раздался совсем рядом надтреснутый мужской голос. - Ты весь отдался роли, как я смотрю. Без остатка.
Актер с усилием поднял голову. Напротив него, на противоположном краю порога, сидел пожилой мужчина и внимательно смотрел на Марка. Очертания его фигуры дрожали и расплывылись в газовом свете. В уголках губ таилась грустная усмешка.
- Ив, старина, - выдохнул постаревший актер. - Пришел проведать меня?..
Его собеседник кивнул.
- А ты видел сегодняшний спектакль? - Марк немного приободрился, обретя благодарного слушателя в лице некогда известнейшего актера и покорителя сердец. - Весь партер апплодировал стоя, а мне даже пришлось выйти на поклоны отдельно. А один брошенный букет задел меня по уху, - он хихикнул и снова глотнул из бутылки.
- Я все видел, - кивнул Ив Бретеш. - Мы ведь все видим, знаешь? А ты стал еще талантливее, чем я ждал. Твое исполнение Лира гениален, особенно сегодня.
В ответ Марк только склонил голову в знак благодарности и на миг прижал дрожащую руку к груди.
- Что ж… может, скоро присоединюсь к вам, - он невесело усмехнулся.
- Да брось. Еще поиграешь! - воскликнул Бретеш, и на мгновение что-то ободряюще коснулось плеча пожилого актера.
- А я часто вспоминаю наши спектакли… старею, наверное, - хмыкнул Марк. - Помнишь “Гамлета”? Как ты меня критиковал!
- Еще бы не помнить! Ты совсем еще зеленый мальчишка был, а тебя уже поставили на главную роль.
- Этого никто не ожидал, это точно… - актер протянул Иву бутылку, но тот только досадливо отмахнулся.
- Вкус вина мне уже все равно не оценить, - напомнил он старому другу. - Но какой вышел Гамлет! Молодой, порывистый… И сразу покорил публику, - Ив приподнял бровь.
- И Офелия была ему под стать, - сказала Марго, и оба актера повернули головы на голос. Бывшая актриса стояла, прислонившись к фонарю, и мечтательно смотрела в пространство. Очертания ее бледной фигуры были едва заметны в желтом свете, но Марк видел ее так ярко, как если бы она живая стояла перед ним. В последнее время он видел их даже лучше, чем своих молодых коллег во плоти и крови.
- Прекрасная Офелия, - прошептал он. - А уж как мы напились после первой же премьеры… - все трое расхохотались, и тихое эхо отразилось от каменных стен пустой площади. - Он всегда знал толк в выборе актеров, всегда…
- А то, - хмыкнул Ив, - что об этом говорить. Знаешь, ты ведь один остался из нашей старой гвардии.
- Ты как был снобом, так и остался, - заметила Марго. - А сам исподтишка наслаждаешься тем, как играет наша молодежь!
- Я и не спорю, - Бретеш выставил руки ладонями вперед, как будто защищаясь. - Но они все еще так молоды, и так…
- …похожи на нас, - закончила актриса его фразу. - И каждый в глубине души знает всю подноготную, даже если и не признается себе в этом.
Все трое помолчали, как будто обдумывали сказанное.
- …Да свершится
Вся ваша злая воля надо мной!
Я ваша жертва - бедный, старый, слабый, - пробомотал Марк Вернер, нарушая тишину.
Марго вздохнула.
- Может, и не злая, - задумчиво сказала она и незаметно оказалась возле Марка. - Рене делает то, что должен, - очень тихо произнесла она. Или же только подумала?
- На нем лежит такая ответственность, - откликнулся Бретеш. - Что наши жизни по сравнению с искусством? Нас оно не отпускает даже теперь, - он хмыкнул.
- Жизнь мимолетна, - задумчиво сказал Марк. - Жизнь - только сон. По сути, жизнь наша имеет значение только до тех пор, пока мы несем на сцену наш труд, наш талант - если он есть.
Кто-то вздохнул, соглашаясь с его словами.
- Искусство вечно, - продолжал он. - Мне повезло, что я смог сыграть столько ролей, что он… дал мне возможность. Я выхожу из театра - и сплю, вижу сны наяву. Мир - фальшивка, если его не касается подлинное искусство. В театре же пелена спадает с глаз, и начинаешь жить по-настоящему. Все наносное уходит, нет прошлого, нет настоящего, есть только ты и сцена. И другие, кто творит вместе с тобой. Только тогда и живешь. А все остальное - сон, лишь сон… - его веки опустились, будто актер и в самом деле задремал. Рука Марка механически поднесла бутылку вина к губам, и он глотнул несколько раз так жадно, как будто его давно мучила жажда.
Старик поуютнее устроился у служебного входа. Пустая бутылка звякнула о мостовую.
Кстати поняла, что у меня закончилась оплата ЖЖ, а вместе с нею аватарки. Теперь грусть-тоска и надо что-то делать, но руки никак не доходят...